Сталин против Великой Депрессии. Антикризисная политика СССР - Дмитрий Верхотуров

Это обстоятельство заставило развернуть большую программу подготовки новых кадров рабочих и технического персонала, заставило приступить к организации широкого и всестороннего технического и торгового сотрудничества с иностранными фирмами. ВСНХ вынужден был начать организацию командировок советских инженеров и рабочих на заводы в Германию и США, инженеров-проектировщиков для изучения зарубежного опыта.

Вот такие получились последствия решения о резком поднятии производства. Выяснилось, что своими силами в запланированные сроки осилить такую работу не получится и нужно здесь идти на соглашение с капиталистами. Причем масштаб соглашений требовал серьезной внешнеполитической поддержки. Невозможно успешно торговать с иностранным государством, не имея с ним дипломатических отношений. Отсутствие таковых делает невозможным защиту своих граждан на его территории, защиту своих торговых агентов и защиту своих интересов при нарушении условий договоров. При таких политических условиях торговля превращается в очень рискованное занятие, чреватое всевозможными осложнениями. Торговых агентов, например, могут обвинить в шпионаже или в подрывной деятельности, чему очень способствовал расхожий в мире образ Советского Союза как страны кровожадных революционеров. Невозможно оградить своих представителей и агентов от всевозможных посягательств на их жизнь и имущество. Полиция, конечно, не станет защищать агентов большевизма.

Такие трудности советских торговцев не останавливали, и почти во всех развитых странах, независимо от политических режимов, существовали советские торговые представительства, выполнявшие одновременно и функции посольств. Но для большого сотрудничества этого было недостаточно. Для успеха индустриализации остро понадобился прорыв на внешнеполитическом фронте и установление добрососедских отношений со всеми ведущими странами мира, в первую очередь с США.

В 1929 году, уже после того как из руководства Коминтерна был выведен Бухарин, был достигнут настоящий дипломатический успех. 9 февраля 1929 года СССР и страны Восточной Европы: Эстония, Латвия, Польша Румыния подписали «Восточный пакт», который закреплял позицию этих государств в отказе от военных действий между собой и с СССР. 27 февраля к пакту присоединилась Турция, а 3 апреля присоединился Иран. Теперь организация агрессии против СССР стало трудновыполнимым делом. Эти страны, связанные пактом, уже не могли с прежней легкостью стать плацдармом для нападения на СССР. Великобритании пришлось бы дать им гораздо больше обещаний и уступок, чем прежде, чтобы склонить их к поддержке войны с СССР. Этот пакт стал прологом к установлению дружественных отношений на протяжении 1930-х годов со странами Восточной Европы. Понятно, что такой успех был достигнут не сразу и не вдруг, а в результате долгой и сложной работы советских дипломатов, но тем не менее он показателен. В условиях напряженного хозяйственного строительства мир был нужен как воздух, и колоссальные усилия советских дипломатов были направлены на его достижение. Им стоило больших трудов склонить такое враждебное к СССР правительство, как правительство Польши, готовое еще за год до подписания Восточного пакта активно участвовать в войне против СССР.

Попытки британских дипломатов торпедировать новый пакт ни к чему не привели, и 3 октября 1929 года дипломатические отношения СССР и Великобритании восстановились. Угроза войны была отложена пока на неопределенное время.

Первый год первой пятилетки принес успехи в деле строительства и развития производства. Программа первого года была перевыполнена. Прирост промышленности в 1928/29 году составил не 21,7 % по плану, а 23,7 %, рост тяжелой промышленности был в 29,8 % вместо 25,6 % по плану. Пленум ЦК в своей резолюции победно заявил:

«Эти итоги нынешнего хозяйственного года полностью подтвердили правильность всей политики партии и окончательно доказали полное банкротство позиции правых уклонистов (группа т. Бухарина)…» [226]

В то время перевыполнение плана еще воспринималось как просчет в планировании. Считалось, что если плановые показатели не выполнены в точности, то значит, оказался негодным сам план и, значит, в него нужно вносить изменения. Изменения в планы развития промышленности были внесены на Пленуме ЦК ВКП(б) в июле 1929 года. Было решено в 1929/30 году увеличить капиталовложения с 10,2 млрд. рублей до 13 млрд. рублей, увеличить основные фонды на 14,4 % вместо 7,2 % по плану. Валовая продукция промышленности должна была увеличиться на 25,8 %, а валовая продукция планируемой промышленности – на 32,1 % вместо 21,5 %, предусмотренных планом[227].

Это обстоятельство, что планы изменялись по мере их исполнения, критиками Сталина было совершенно не замечено. По крайней мере, я нигде не встречал указания на это и разъяснения значения этих поправок, вносимых в годовые планы во время первой пятилетки. Зато каждый исследователь брал те планы, которые он считал нужным брать. Если нужно было доказать выполнение планов первой пятилетки, то брались первоначальные показатели и совершенно отбрасывались все поздние варианты. Если же нужно было доказать невыполнение планов, то, наоборот, брались поздние, повышенные планы, и совершенно отбрасывались все более ранние варианты.

На деле же самым главным вариантом был вариант, утвержденный постановлением Совнаркома СССР, утвержденный партийной конференцией и 5-м съездом Советов СССР. Этот вариант был не только партийным решением, но и утвержден в правительстве и утвержден высшим законодательным органом страны, то есть по всей конституционной форме. От него и нужно отсчитывать исполнение и, отталкиваясь от него, нужно подводить итоги первой пятилетки.

Когда этот вариант плана утверждали, считалось, что он является наилучшим и что работа промышленности будет развиваться в точности по его показателям. Однако после того, как он был сразу же перевыполнен, руководство страны встало в неловкое положение. С одной стороны, план был утвержден по всей форме, стал законом для всей страны, а с другой стороны, он оказался негоден. Так, по крайней мере, тогда считали. Выход из этого положения нашли в корректировке годовых планов. Нельзя было внести исправления в уже готовый вариант пятилетки, но зато можно было внести исправления и уточнения в контрольные цифры на следующий хозяйственный год.

Как это отразилось на отдельных отраслях промышленности, говорит хотя бы такой пример. В 1928/29 году в черную металлургию было направлено 172 млн. рублей капиталовложений. В 1929/30 году, который включил в себя пятый, «особый» квартал, капиталовложения выросли в 2,5 раза и достигли 426,6 млн. рублей. Почти полмиллиарда рублей вкладывалось только в черную металлургию за один только год! Но и это еще был не предел. В 1931 году планировалось вложения в нее удвоить и довести до 839 млн. рублей, а в 1932 году, в последний год пятилетки, вложить только в черную металлургию 1 млрд. 447,7 млн. рублей. По сравнению с 1928/29 годом размер вложений вырос в 8,5 раз[228]. Только то, что направлялось для вложения в промышленность в 1929/30 году, было больше, чем Бухарин требовал сэкономить на стройматериалах и направить на спасение Советской власти. Эти достижения – следствие скорректированных годовых контрольных цифр. Они помогли еще больше сконцентрировать резервы и вложения на решении хозяйственных задач пятилетки.

Еще раз повторю, что в крупных успехах сталинской индустриализации нет никакого секрета. Сталин никогда не занимался рассуждениями и разговорами, там, о поднятии той же черной металлургии. Если в Политбюро начались разговоры такого рода, то можно было не сомневаться, что скоро на строительство металлургических заводов будут брошены колоссальные капиталы и лучшие кадры. И бросали ведь! Приведенные цифры тому порукой. Всего за первую пятилетку в черную металлургию было вложено 2 млрд. 881,3 млн. рублей. Много это или мало? Судите сами. Это сумма, достаточная для строительства десяти металлургических заводов, размером с Магнитогорский. Эти средства шли не только на новостройки, но главным образом на расширение и модернизацию уже работающего производства, на реконструкцию домен, мартенов и прокатных станов.

Что же тут удивляться бурному росту? Если вложить в любую отрасль сумму, равную стоимости десяти крупнейших заводов, то производство в этой отрасли взлетит вертикально вверх. Именно такая политика капиталовложений, какую проводил Сталин в начале первой пятилетки, обеспечила успех всей индустриализации в целом.

Можно предъявить и такое возражение, что, мол, вложения были нерациональными и заводы построены слишком за дорогую цену. Возражение хорошее, но только в стиле бухаринских рассуждений. Это возражение человека, не понимающего условий того времени. Конечно, заводы, построенные в первую пятилетку, обошлись дороже, чем если бы их строили поодиночке, тщательно прорабатывая и просчитывая каждый проект. Только в тех условиях это было невозможно сделать.