Проклятие Гийома Завоевателя - Виктор Васильевич Бушмин

Лузиньян расплылся в улыбке:

– Да о чем ты говоришь! Я и мои ребята будут вести себя, ниже воды и тише травы! Только давай, поищем еще складик мессира графа… Очень охота разжиться чем-нибудь приличным…

– А тканей и серебра тебе мало?!..

Лузиньян поковырял носком сапога траву:

– Мало, много… Еще хочется…

Годфруа де Леви махнул рукой, устав спорить с ним:

– Седлай коней! Через час выезжаем…

Людовик решил на этот раз воздержаться от конных поездок, сосредоточившись на политике. Он хотел, как следует, разжечь костер возмущения знатных баронов королевства по поводу недавней ночной выходки графа де Руси. Прогуливаясь между палаток знатных сеньоров, останавливаясь у их владельцев на обеды и приемы, принц умело трогал струны души этих людей, манипулируя их мнением, как было ему удобно в данный момент. Одним из результатов этих бесед стало жгучее желание многих сеньоров служить под знаменем принца без оплаты, до полной победы над «вероломным» графом.

Рыцари де Леви уехали. Задания становились все проще и проще. После начала осады только, пожалуй, схватка у виллы графа было, по настоящему более или менее серьёзным боем. В остальных случаях, гарнизоны или прятались в замках и башнях, или просто бросали обозы и разбегались в разные стороны. Вот и теперь, рейд отряда напоминал легкую прогулку, если не считать нескольких залпов стрелков, охранявших одно из селений графа, и нескольких легко раненых рыцарей де Леви. Отряд спалил дотла это селение, но перед этим не забыл, как следует перерыть все в округе. К великой радости Лузиньяна, его воины сумели найти сундук с богатой золотой и серебряной посудой и церковной утварью. Воины де Леви пригнали в лагерь хороший табун боевых и вьючных лошадей графа, числом более ста голов. На трех телегах они приволокли в лагерь принца около полусотни готовых кольчуг, щитов и шлемов, выкованных на кузнице графа. Этому трофею принц был особенно рад:

– Золото ты моё! – Людовик обнял Годфруа. – Этим подарком ты помог мне вооружить еще около сотни новых воинов! Молодец! К свадьбе дарю тебе в феод три замка в графстве Дрё! Сам можешь потом выбрать! Не стесняйся…

– Сир! Но, ваш отец,… наш король уже выделил мне лены… – Растерянно ответил де Леви, запутавшийся в щедротах принца.

– Я лучше тебе дам… – Людовик похлопал его по плечу.

Рыцари хором поздравили своего командира, рассчитывая в душе, что кого-нибудь из них он обязательно возьмет с собой в качестве вассалов. Лузиньян радовался, наверное, больше всех. Ему было крайне приятно видеть рост славы, блеска и могущества его нового родича, жениха его сестры Жанны.

Лузиньян был образованным человеком для того времени, он мог сносно писать и читать по латыни, владел счетом и мерами весов, более-менее понимал в математике и геометрии, что касалось фортификации. Отец не зря старался обучить его в молодости, поря нещадно за малейшие помарки. Теперь сын решил написать отцу письмо, своего рода «отчет о проделанной работе»:

«Кланяюсь тебе, отец мой Гуго, владетель Лузиньяна! Пишет тебе твой сын Годфруа. Я нахожусь в лагере Его высочества, принца Людовика Французского. Мои дела идут хорошо. Принца заинтересовали мои доспехи для коленей и локтей, над которыми ты неоднократно потешался. Но самое главное, отец мой, другое. Принц взял меня в число своих «паладинов», прикрепив к отряду молодого, но очень храброго рыцаря. Это мессир Годфруа де Леви. Не старайся припомнить его род. Он был посвящен в рыцари самим королем Франции, сиром Филиппом Первым, когда спас его королевскую особу от смерти. Этот бывший простолюдин идет в гору семимильными шагами. Он один из фаворитов Его светлости. При мне Людовик Французский, словно играючи, вручил ему звание сенешаля графства Дрё, своей вотчины! А сегодня принц подарил ему в лен три замка в этом графстве! Заметь, отец, на выбор! Так и сказал. Я, грешным делом, батюшка, не прося твоего согласия, предложил нашу сестру Луизу, твою дочь принцу, чтобы он женил на ней мессира сенешаля. Этим браком мы откроем большие перспективы для нашего рода и попробуем, наконец, возобновить династический спор за графство Марш, предмет мечтаний нашего рода! Много захватил трофеев… (далее шло подробное перечисление награбленного имущества)

Твой любящий и покорный отцовской воле сын Годфруа де Лузиньян.

Писано в лагере принца Людовика Французского на землях Его светлости графа де Руси, с которым мы ведем «справедливую» войну. 11 мая 1102 года от Рождества Христова».

Лузиньян запечатал письмо сургучом, поставил свою печать и вышел из палатки на воздух. Слуги заканчивали подготовку небольшого каравана с трофеями, которые сын направлял домой. Годфруа подозвал одного из своих рыцарей и, вручив письмо, произнес:

– Пьер! Вези все это, – он указал на мешки с трофеями, – быстро, но аккуратно! Если что-нибудь потеряешь, повешу на стене нашего замка. Письмо передашь отцу в руки. Понял?..

– Будет исполнено, Ваша милость… – ответил рыцарь, поправляя свою амуницию.

– Молодец! Забирай с собой еще четырех рыцарей и всех стрелков… – сказал Лузиньян.

– А как же Вы, хозяин? – Удивился рыцарь.

– Я оставлю всех оруженосцев, мне хватит… – многозначительно произнес Лузиньян.

Он повернулся и пошел к палатке де Леви. Когда он заглянул в неё, Годфруа валялся на постели, напевая что-то себе под нос.

– Здорово, родич! У меня к тебе дельце, так, сущий пустячок…

Годфруа де Леви перестал петь и посмотрел на вошедшего Годфруа де Лузиньяна:

– Сегодня выездов не планируется… – отрезал он.

– Да я не об этом… Решил тут отправить гостинцы домой, собрал немножко… Ты не поможешь мне? – Спросил Лузиньян.

Годфруа даже присел от неожиданности:

– Это чем же?..

Лузиньян немного помялся с ноги на ногу:

– Мне бы письмо охранное от принца… Не ровен час, какой-нибудь прохвост позарится на мои крохи и решит отнять… А с письмом спокойнее будет.

– Да ты с ума сошел! Я не пойду беспокоить Людовика по такой мелочи! Тем более, он сейчас занят. У него ряд встреч с герцогом Бургундским и графом Невером.

– Вот ты чудак! Не надо его беспокоить… Просто зайди к его писцам и прикажи составить подорожную бумагу. Достаточно и такой, лишь бы была печать с лилиями Франции… – не унимался Лузиньян.

– Хорошо… – вздохнул де Леви. – Иди к себе, собирай свои пожитки! Я пришлю к тебе человека с письмом.

Лузиньян ушел, оставив Годфруа в раздумьях. Назойливость и, под час, бестактность его родственника начинали всерьёз раздражать де Леви. Но мысль о прекрасной Жанне толкала его на помощь Лузиньяну. Он направился