Цена тревоги - Жильбер Галлерн

95

Хлоя вздрогнула от щелчка открывшегося замка, внезапно раздавшегося в ночной тишине. Маме удалось его разблокировать! Внезапно ей стало лучше. Все будет хорошо. Мама дошла до комнаты наблюдения и сейчас вернется сюда. Она уже устала ждать. Мамы так долго нет. А вдруг Мартин поднимется с камней, выследит ее и схватит по дороге?

Матьё рассказал ей, как все произошло, но, хоть он и уверял сестру, что Мартин разбился при падении, девочке казалось, что он еще бродит где-то в парке.

А маме как раз нужно пройти через заросли, чтобы вернуться к ним.

Ей казалось, что прошло уже несколько часов с тех пор, как мама ушла, хотя она и понимала, что это не так. Но, стоя с Матьё в темноте, ей трудно было поверить, что им ничто больше не угрожает, что Мартин умер и никогда больше не вернется.

Хоть Матьё и сказал, что видел его труп в крови у подножия водопада.

Матьё, который обычно не упускал возможности рассказать сестре какую-нибудь ужасную историю, в деталях описывая, как погибают люди в компьютерных играх или на кассетах, которые он смотрел украдкой от родителей, на этот раз не стал этого делать. Словно вид настоящего трупа настолько поразил его, что отбил всякое желание говорить о крови и резне.

Но Хлоя не видела трупа. Она никак не могла поверить в смерть Мартина. И почти не удивилась, когда вдруг увидела, как он выходит из кустов. Она знала, что так и произойдет.

Она смотрела на него широко открытыми от ужаса глазами. Он приближался к воротам, огромный, все его лицо и одежда были в крови. Нетвердой походкой он подошел к машине.

Он сейчас схватит Матьё. Надо, чтобы брат пролез через решетку к ней, тогда он будет в безопасности… Она должна его предупредить. Надо ему сказать. Сказать, что Мартин сзади, что он протянул руку, чтобы схватить его…

Матьё увидел ее застывший от ужаса взгляд, открытый в безмолвном крике рот.

— Что с… — Он вздрогнул, когда ему на шею легла рука, закричал, но пальцы Мартина сдавили ему горло. Он отбивался, но, даже раненный, Мартин был сильнее.

Хлоя стояла в оцепенении. Прижавшись к ледяным прутьям решетки, она пристально смотрела на этого человека, и, когда он остановил на ней свой взгляд, ей показалось, что она падает в бездонный колодец. Черный колодец, где царят безумие и ненависть.

— Иди сюда, — приказал он.

Нет. Она не хочет. За решеткой она в безопасности. Пока она здесь, ей ничто не угрожает.

— Иди, или я сейчас сверну твоему брату шею, как курице!

Матьё хотел возразить, но Мартин сжал ему шею так, что мальчик застонал от боли.

— Иди! Сейчас же!

Хлоя не могла стоять и смотреть, как у нее на глазах убивают брата. Плача, она пролезла в отверстие, влезла на капот «мерседеса». Когда девочка оказалась рядом с ними, Мартин выпустил Матьё и схватил ее. Она была такой худенькой, что он одной рукой мог обхватить ее шею. Матьё не двигался.

— Ты лезь в машину и сиди там.

Матьё послушался, Мартин сжал Хлое шею, так что она едва могла дышать.

— А теперь дождемся прихода вашей матери.

96

Почувствовав колотье в боку, Николь слегка сбавила шаг. Она уже приближалась к последнему повороту. На этот раз, наученная горьким опытом, она пошла по аллее. Даже с фонарем в руках по неровной кочковатой земле она дошла бы гораздо медленнее.

— Я иду! — крикнула она, подходя.

Дети не ответили, но она не обратила на это внимания. Наконец-то кошмар закончится. Она повернула… и застыла на месте.

Единственная фара «мерседеса» освещала дорогу с наружной стороны решетки, прутья которой белели в темноте. На фоне черной массы машины возвышался силуэт. Мартин смотрел на нее.

— Подойди, — сказал он.

Николь увидела, что он держит Хлою, и почувствовала, как ее сковал холод. Только сейчас ей стало ясно, что такое страх. Она поняла, что та тревога, которую она испытывала, убегая от него по лесу, ничто в сравнении с тем ужасом, который охватил ее, когда она представила, что он сейчас сделает с ее дочерью, с ее сыном… Матьё! Где Матьё?

Внутри машины шевельнулась тень. Матьё жив. Мартин закрыл его в машине, чтобы он не убежал. Но у него Хлоя. Значит, они все в ловушке.

Что она могла сделать?

— Подойди!

Она покорно пошла вперед, зная, что проиграла. Они во власти этого сумасшедшего.

— Отпустите их, — попросила она. — Я сделаю все, что вы хотите…

Мартин зловеще рассмеялся:

— Конечно, ты сделаешь все, что я хочу. Уже слишком поздно. Ты упустила свою удачу. Подойди ко мне. И брось то, что у тебя в руках.

Николь увидела, что все еще держит в руках стальной прут. Она колебалась. Что, если бросить прут ему в голову? Она слишком далеко от него, не умеет этого делать и может поранить девочку. Но есть ли у нее выбор? Словно прочтя ее мысли, Мартин сильнее сжал Хлое шею, девочка ойкнула.

— Брось это!

Пальцы Николь разжались сами собой, и металлический прут со звоном упал на землю.

— Фонарь тоже.

Она выпустила лампу, та разбилась, упав на землю. Свет погас, и только фара освещала всю сцену.

— Хорошо. Теперь подойди.

Николь почувствовала, что идет к палачу, как автомат, хотя ноги у нее и подгибались. Она шла, зная, что каждый шаг приближает всех троих к неминуемой смерти.

Мартин смотрел на нее с блаженной улыбкой на губах. Улыбкой сумасшедшего.

Правой рукой он держал Хлою, левая без движения висела вдоль тела. Она была сломана. Одна сломанная рука после падения с такой высоты! Николь поразилась подобной несправедливости. Каждый день десятки людей погибают, упав с тротуара, а этот человек встал на ноги после падения на камни с десятиметровой скалы. И лишь сломал себе руку.

Как можно поверить в такое? Может, он и не человек вовсе, а одно из тех непобедимых чудовищ, с которыми Матьё сражался на своем компьютере?

Но нет. Они же не в виртуальной реальности. Мартин — такой же человек, как и они. Его можно ранить, можно убить. Даже если он необыкновенно удачлив и обладает удивительной способностью быстро восстанавливать свои силы.

Внезапно Николь пожалела, что не прикончила его, когда была такая возможность. В это мгновение, когда под угрозой оказалась жизнь детей, она ощутила прилив сильнейшей ненависти и напрочь забыла все угрызения совести, которые испытывала, возвращаясь с водопада в уверенности, что убила Мартина. Она не понимала, как могла испытывать к нему жалость. И если бы у нее была возможность повернуть время вспять, она охотно добила бы его, чтобы покончить с ним раз и навсегда.

Но сейчас поздно. У нее был шанс, но она им не воспользовалась. Теперь ей предстоит заплатить за это. Им предстоит. Всем троим.

Она подошла к Мартину. Их разделяло каких-нибудь два метра. Он улыбнулся ей, и она поняла, что сейчас он убьет Хлою, прямо у нее на глазах, чтобы наказать ее. Она хотела закричать, но не успела.

Раздался звонок, от которого оба вздрогнули. Рефлекторно Мартин выпустил Хлою и здоровой рукой потянулся за телефоном, прикрепленным на поясе.

— Беги! — закричала Николь дочери.

Хлою не понадобилось просить дважды. Она ринулась прочь от Мартина, который слишком поздно сообразил, что натворил.

Он повернулся к Николь, яростная усмешка исказила его лицо. Он хотел схватить ее, но Николь вырвала из кармана молоток и нанесла ему удар по голове.

Металлический набалдашник со зловещим хрустом вошел в череп Мартина. Он пошатнулся. Не давая ему опомниться, Николь ударила еще и еще раз.

Он упал на колени, подняв руку, чтобы защититься.

Не испытывая ни капли жалости к этому человеку, который минуту назад хотел убить ее дочь, Николь нанесла новый удар.

При каждом ударе брызгала кровь, но Мартин не падал. Он стоял на коленях, стараясь отбиться от сыпавшихся на него ударов…

Наконец он повалился назад, и Николь склонилась над ним, подняв молоток над головой, собираясь прикончить его.

— Мама!

Она застыла в этом положении, сжав зубы, чтобы сдержаться…

Матьё подбежал к ней, в руках у него был мобильный телефон, который он нашел в машине.

— Мама, остановись.

Медленно она опустила молоток.

Мартин еще дышал. Удивительно, что он был еще жив после всех тех ударов, которые она ему нанесла. Но кажется, подняться он уже не сможет.

Матьё положил ладонь ей на плечо, и она прислонилась спиной к машине.

— Не двигайся, или я тебя прикончу! — прокричала она свирепым голосом, обращаясь к неподвижно лежавшему перед ней телу.

Она повернула голову. Хлоя шла к ней. Девочка подняла с земли металлический прут и держала его, как бейсбольную биту, готовая ударить Мартина, если тот только шевельнется.

Николь вздохнула. Смогут ли дети забыть этот кошмар? Она вновь почувствовала прилив ненависти к этому человеку и пожалела, что не убила его.

Но смогли бы дети жить с воспоминанием о том, как их мать добивает кого-то ударами молотка у них на глазах? Даже если она делает это для их защиты? Николь предпочитала не знать ответа на этот вопрос. Она взяла телефон из рук сына, телефон, с помощью которого Матьё спас им жизнь. Она взъерошила ему волосы и улыбнулась, мальчик обнял ее, как давно уже не делал этого. Хлоя прижалась с другой стороны, и Николь задохнулась в их объятиях. Гладя Хлою по голове кончиками пальцев — она никак не решалась выпустить из рук окровавленный молоток, — она набрала на телефоне номер службы спасения.