На стороне мертвецов (СИ) - Волынская Илона

Над ступеньками лестницы появился обтянутый портками зад… и пятящийся Антипка втащил наверх средних размеров кожаный дорожный сундук! Все посторонние мысли мгновенно вылетели у Мити из головы. Ему пришлось призвать на помощь весь свой опыт светской жизни, чтоб не приплясывать от нетерпения, пока сторож затаскивал сундук в комнату. Митя вихрем ворвался следом. Кажется, захлопнутая им дверь наподдала сторожу под зад — с той стороны глухо чертыхнулись.

Митя дрожащими руками поднял крышку. Что бабушка прислала? Что-то из его старого гардероба — вещи там несколько поношенные, потому он их и оставил. Но сейчас и они сойдут за счастье! Или… княгиня заказала ему новые? Он как никогда нуждается в ее щедрости…

Крышка сундука откинулась на кожаных петлях и… Митя издал глухой стон. В сундуке лежали его костюмы для гребли! Высокие, до середины бедра, сапоги, и парусиновые туфли. Облегающие штаны: полотняные и пара кожаных. Свободные рубахи. Рыбацкий свитер, связанный дядюшкиной супругой. Пропитанная клеем куртка и зюйдвестка. Спортивные гетры и кальсоны цвета экрю. Перчатки и фуфайки! Полосатых плавательных костюма — два, а один так и вовсе гимнастический! И… и… все?

Нет! На крышке сундука, бережно прихваченный ремнями, покоился сверток в хрусткой бумаге с вензелям мастерской «Калина»! Чувствуя, что руки дрожат еще больше, Митя распутал ремни и принялся благоговейно разматывать обертку…

С легким загадочным шорохом соскользнул последний слой… и на руки Мите выпал… великолепный, изящный, завораживающий… вышитый жилет! Один!

Сверху, как крыло бабочки, спланировала записка.

«Знаю, как ты любишь красивые вещи, дорогой внук! Это мой тебе подарок на новоселье. Уверена, на первом же рауте мой мальчик всех поразит!»

Митя посмотрел на сундук, на жилет, снова на сундук… и захохотал.

— Конечно, поражу, бабушка! В плавательном костюме и жилете от «Калина» — как не поразить!

Глава 24. К барышням Шабельским

Митя открыл глаза, и счастливо потянулся в кровати. Ему было хорошо-о-о-о… Благостно! Над душой не висели тайны, неуместные для светского молодого человека дела расследовательские были благополучно сброшены на плечи отца… и даже как разрешить трагедию с собственным гардеробом он придумал!

Сильным рывком выскочил из постели, в очередной раз накинул простыню наподобие тоги — в список необходимой одежды надобно халат внести — и бодрой трусцой направился в ванную комнату. Сегодня ничто не помешает ему сполна насладится достижениями цивилизации!

И не помешали! Хотя и дергали ручку пару раз, но стучать не стали, а значит Митя с чистой совестью мог делать вид, что этих попыток не заметил. К завтраку он спускался с влажными волосами, в свежем костюме, удобных туфлях и… любовью ко всему миру, каковая вовсе не пострадала от устремленных на него взглядов.

— Доброе утро, тетушка, вы сегодня свежи… как всегда! Ниночка… Отец… И вам доброе утро, Ингвар, что вы такого завлекательного увидали в своей тарелке?

Вопрос заставил беднягу Ингвара полоснуть Митю взглядом, на что тот только усмехнулся и уселся перед единственной пустой тарелкой. Пусть и недурного кузнецовского фарфора, но поставленная максимально далеко от отца, восседавшего на одном конце стола, и от тетушки — на другом. И напротив Ингвара с Ниночкой. В изгнании и остракизме… или в царственном одиночестве и полной свободе. Тут ведь как поведешь себя, так и будет. Митя вольготно расположился на стуле, небрежным взмахом руки приказав суетящейся прислуге наполнить его тарелку. Обе, и Маняша, и дочиста отмытая, хоть пока и не облаченная в платье горничной Леська на мгновение замерли… Потом Леська метнула на Маняшу быстрый злой взгляд… и принялась наполнять Митину тарелку солеными грибочками.

— Да тут и впрямь — пища богов!

Называть так остатки закусок от вчерашнего обеда, и яйцо всмятку на подставке было изрядным преувеличением, но в сравнении со вчерашней кашей — и впрямь изрядный прогресс.

— Тетушка, вы превзошли сами себя! — легким ударом ложечки Митя разбил скорлупу на яйце.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Дальше делать вид, что племянника не существует, тетушка уже не могла, потому процедила сквозь зубы:

— Благодарю… — оглядела его с головы до… до пят не получилось, хотя тетушка даже слегка привстала с места, чтобы заглянуть за край стола. И наконец с негодованием воскликнула. — Дмитрий! Что это на тебе за неприличность!

— Это? — Митя даже от стола отодвинулся, проверяя, где ж она неприличность увидела. — Костюм для гребли. Подарок тетушки… — и уточнил. — Другой моей тетушки. Княгини Белозерской. Не той, которая бабушка, а дядюшкиной супруги. Она сама его сшила.

— Аммм… — критиковать костюм, собственноручно сшитый кровной княгиней, здешняя тетушка не решилась. Только пробормотала. — Моя Ниночка тоже… отлично шьет. Я сама ее учила.

Ниночка заулыбалась.

— Charmant… — согласился Митя. — Хотя совершенно не понимаю, зачем это обычной девочке?

— То есть как? — тетушка даже жевать перестала. — Если уж кровные княгини…

— С княгинями-то понятно! — перебил Митя. — Они и шить, и вышивать, и вязать должны уметь. Иначе как обереги делать? Вот эта рубашка, например… — Митя потеребил край вышитого манжета. — …оберегает на воде. Но остальным-то зачем? Хоть самим сшить, хоть купить — все едино утонешь! Так зачем морочиться напрасной работой?

— Может быть затем, что иногда купить — вовсе не по средствам? — дрожащим голосом ответила тетушка, отложила салфетку и бросив. — Я сыта! — удалилась с гордо выпрямленной спиной.

— Маменька! — Ниночка поглядела на Митю ненавидяще, метнулась следом… остановилась… сделала короткий книксен и побежала за матерью.

— А разрешения спросить забыла. — пробормотал Митя, поймал укоризненный взгляд отца и возмутился. — Я не хотел тетушку обидеть!

Вообще-то — хотел. Но как-то неловко получилось. Неизящно.

— Тебе говорили, что для светского человека ты удивительно неделикатен? — хмыкнул отец.

— Не ты… — Митя покосился на Ингвара. — Не так… Но говорили! — и принялся споро выедать яйцо, а то если выгонят из-за стола, опять без еды останется.

Выгонять отец не стал — только поглядел на Митю выразительно, намекая, что надо бы извиниться перед тетушкой. Наверное, и впрямь надо. Но как же не хочется! И уж точно перед сим подвигом надо подкрепиться. А на будущее намекнуть, что завтракать лучше каждому в своей комнате.

— И куда же ты собрался? — поинтересовался отец.

— Сперва к Шабельским! — отрапортовал Митя. — Поговорю насчет уроков альвийского.

— Ингвар, я как-то раньше не спрашивал, вы владеете альвийским?

— В реальном училище не много внимания уделяют всяким… поэзиям. А для инженерной деятельности альвийский бесполезен. — Ингване поднимал глаз от тарелки.

— Даже вообразить не могу как по-альвийски будет «коленвал». — хмыкнул Митя.

— Даже вообразить не могу, будто вы знаете, что такое коленвал. — бросил в ответ Ингвар.

Германец ехидничает — между прочим, уже не первый раз на Митиной памяти. Что творится-то!

— Никакие знания не бывают бесполезными! — подхватил отец. — Вас, Ингвар, это тоже касаемо. Так что говори сразу об уроках для троих. — кивнул он сыну. — Но ты уверен, что твой костюм уместен… для визита?

— Конечно, нет! Потом я собираюсь пригласить барышню Шабельскую на лодочную прогулку.

Ингвар подавился, а Митя почувствовал себя полностью отомщенным.

— И где тут лодки? — поинтересовался отец.

— Вот и выясним. — легко парировал Митя и поднялся. — Передайте тетушке мою чувствительную благодарность за прекрасный завтрак.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Отец слегка уныло поглядел на уже пустую яичную скорлупу и отодвинул подставку прочь.

Из столовой они вышли вместе. Остановились, прислушиваясь… Сверху, из тетушкиной комнаты, доносились надрывные рыдания, вверх-вниз по лестнице метались обе горничные — с водой, уксусом, еще чем-то…

— Милая, мой парадный мундир готов? — отец ухватил за локоть Леську, бегущую наверх с тазиком в руках.