На стороне мертвецов (СИ) - Волынская Илона

Из коридора зашипел Ингвар, но выскакивать со словами: «Я сам его туда притащил!» — не стал. Видно, представил как описывает: «Ко мне ввалился Дмитрий в простыне и потребовал найти его сундук…» — и даже Ингварово правдолюбие спасовало перед этой картиной!

— Да как ты… — тетушка задохнулась от гнева, Ниночка пискнула…

Вроде бы негромкий, но веский, как пушечный залп над ухом, хлопок ладонью по столу оборвал нарастающий скандал.

— Дорогая… сестра… — слышно было, что отец проталкивает слова с трудом, от чего стало еще страшнее. — Правильно ли я понял… Эта вот девушка… Маняша, верно? — он перевел на горничную такой взгляд, что та вдруг побелела как полотно и обессиленно привалилась к дверному косяку. — Обвиняет моего сына в домогательствах?

— Аркадий! — вскричала тетушка, обеими руками зажимая уши дочери. — Как ты можешь произносить такие слова при Ниночке?

— Это я тоже хотел бы услышать… — брови отца сдвинулись. — Почему девочка присутствует при безобразном разбирательстве с участием прислуги? Почему она не в детской?

Тетушка растерялась. Замерла, так и держа ладони на ушах Ниночки — девчонка закрутила головой, высвобождаясь, схватила мать за руку…

— Мамочка!

Митя поморщился — даже он понимал, что когда отец в эдаком состоянии надо сидеть тихо-тихо…

— Детка… Делай как дядя сказал… Иди в комнату… — тетушка не глядя подтолкнула дочь к дверям.

— Но маменька!

— Иди! — прикрикнула тетушка и Ниночка вышла, в очередной раз одарив ненавидящим взглядом Митю.

— Девочку надо занять — у нее явный избыток свободного времени. Может, стоит спросить у Шабельских, не согласится ли их мисс Джексон давать Ниночке уроки альвийского? — отец вопросительно поглядел на Митю. — А после и гувернантку подыскать…

— Спрошу… — изо всех сил стараясь удержать расплывающиеся в улыбке губы, кивнул Митя. — Я бы тоже от уроков не отказался.

Они с отцом покивали друг другу — два солидных человека, удачно позаботившиеся о семействе.

Из коридора донесся стремительный топот ног — расположившаяся было послушать Ниночка кинулась прочь. Тетушка покраснела, а отец неспешно повернулся к Маняше и выглядело это будто военный линкор развернул орудия на цель:

— Итак… милочка… возвращаясь к вашим обвинениям… Где, когда, как именно Дмитрий Меркулов вас домогался? В деталях.

— Ба-арин… — только и смогла проблеять Маняша.

— Аркадий, что ты такое говоришь? — отчаянно вскричала тетушка. — Как можно требовать от девушки, чтобы она обсуждала подобные вещи с мужчиной!

— С полицейским! — отрезал отец. — Раз уж девушка утверждает, что в моем доме подверглась… нападению, так что вынуждена была кричать и звать на помощь… верно я говорю, милая? Кричали?

— К… кричала, барин! — запинаясь, выдавила Маняша.

— Помню, помню… — покивал отец. — Я на крик прибежал, мои гости… Помнится, вы оба были совершенно одеты, никакого беспорядка… кроме неубранной комнаты…

Горничная вдруг судорожно, вибрирующее всхлипнула — и кинулась вон. Снова часто-часто замолотили подошвы… и все стихло.

— Аркадий! Так грубо… неделикатно… о таких… неприличных вещах! — тетушка в ужасе схватилась за щеки.

— Какие именно вещи ты называешь неприличными, Людмила? — устало спросил отец. — Я хотел бы, наконец, услышать, что произошло? Откуда, например, ты знаешь, что Дмитрий домогался горничной? Девушка пришла к тебе и рассказала… что?

У тети за спиной в полумраке коридора возникло лицо Ингвара… и у Мити похолодело в груди. Ведь он-то видел Митю — с горничной. Правда, это была другая горничная.

— То и рассказала, что… домогался. — вдруг пробормотала тетушка, отводя взгляд. — Я… я не хочу это обсуждать!

— А только что хотели, тетушка… — вздохнул Митя.

У тетушки был план выжить его из дома, и она этот план осуществляла — глупо… и успешно. Отец ей еще не верил, а вот самому Мите быть здесь уже не хотелось. И что за глупые мысли приходили ему в голову: что тут река великолепная… и барышни Шабельские… и портной, то ли альв, то ли не альв, и дело с трупами и медведем интересное закручивается… Да что ему за дело до здешних дел, уж простите за неловкий каламбур? Его дом — в Петербурге, а в провинциальной дикости он всего лишь преследуемый изгнанник… Тетушкой преследуемый! И Ниночкой… И… мелко это как-то… Особенно касаемо Ниночки. А оттого вдвойне обидно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Помолчи, Дмитрий! — оборвал его отец. — Людмила… нынче у всех был тяжелый день. А завтра будет еще тяжелее. Свенельду Карловичу паротелегу до имения гнать, а мне на службу, да еще и ресторацию искать, куда я смогу подчиненных своих привести и дела обсудить — раз уж дома ты не дозволяешь. — отец вроде бы шутливо развел руками, но глядел при этом холодно и неприятно.

— Я… Ты меня неправильно понял, брат… Я… я стараюсь…

— Я весьма ценю твои старания. И не собираюсь требовать от тебя невозможного… всего лишь чистоплотных горничных, умелой кухарки… и завтраков, от которых эти вот молодые люди не станут в город убегать. Вдруг еще один труп найдут… а мне завтра губернатору представляться, даже не знаю, что я ему говорить стану.

— Ниночка велела им, чтоб они не ходили никуда, а Дмитрий… — заторопилась тетушка.

— Дмитрий! К Шабельским, завтра же! У них Алевтина хоть и старше Ниночки, но глядишь, кого-нибудь присоветуют! И да, не только ты мне, но и я тебе обещал сюрприз! Сегодня в город доставили вторую часть багажа, ту, которую Белозерские обещались выслать вдогонку. Свенельд Карлович был так любезен, что привез ее сюда. Там и для тебя есть сундук!

— Сундук! — Митя стремительно вскочил. — От бабушки-княгини? — в груди перехватило от блаженного предчувствия. Неужели? Неужели его чудовищные, так мешающие жить проблемы с гардеробом так легко разрешатся?

И услышал, как тетушка ехидно пробормотала себе под нос:

— Ах-ах, княжеский внук… — и уже громко. — Велю Антипке принести твой сундук, а то еще опять… в чужих комнатах окажется. — тетушка окинула Штольцев высокомерным взглядом, на что Свенельд Карлович лишь молча поклонился и чеканя шаг, удалился к себе в комнату. Дверь он захлопнул так решительно, что было ясно — никакие крики и шум больше не заставят его выйти до самого отъезда. — А ты, марш на кухню! — скомандовала она Леське.

— После того как я с ней переговорю. — отрезал отец. — Я должен знать, кто входит в мой дом! Поди сюда, милая. — скомандовал он Леське, указывая ей на стул. — Побеседуем.

— Только не задерживай ее надолго. — поджала губы тетушка. — Ей не за разговоры деньги платят! — и оскорбленно выпрямившись, направилась к двери.

Митя — следом. И едва не споткнулся об вдруг оказавшуюся на его пути Леську:

— Извиняйте, паныч! — громко вскричала девчонка. И тихо, по-змеиному, прошипела. — Ее так домогивался! Чем эта вобла белобрысая краще за меня?

Митя ошалело поглядел как она, чинно сложив ручки и опустив глаза долу, усаживается перед отцовским столом… потряс головой и рванул прочь из кабинета. Только бы с его драгоценным сундуком ничего не случилось!

Темная тень заступила ему дорогу.

— Сегодня… мне на мгновение показалось, что я… возможно, ошибался. Что вы не такой плохой человек, как я думал! Следовало быть умнее и понимать, что первое впечатление — самое верное! — глядя на него с отвращением, процедил Ингвар. — Приставать со своими грязными домогательствами к девушкам, которые от вас зависят! К обеим! И при этом иметь наглость ухаживать за Лидией! Вы… омерзительны! И то, что Аркадий Валерьянович вас оправдывает, это тоже… мерзко! — он повернулся на каблуках и явно подражая брату, промаршировал в свою комнату.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Не стоит так завидовать! — бросил Митя ему вслед, но Ингвар только передернул плечами и захлопнул за собой дверь. Митю на миг кольнуло… сожаление. И даже захотелось… объясниться. Чтоб германский дурак не наговорил Лидии лишнего… хотя какое ему дело до этой… охотницы на медведей…

— А вот и ваш сундучок, барич!