Сумерки Америки - Игорь Ефимов

И вы просите меня "не беспокоиться".

Я и не беспокоюсь. Я В ПОЛНОМ ОТЧАЯНИИ!

Умоляю вас использовать весь ваш опыт и авторитет, чтобы спасти нас из этой западни».

Наш Юл Бриннер сразу взялся за работу, и дело сдвинулось с мёртвой точки. Те же самые мучители, неделями не отвечавшие на наши вопли и призывы, не посмели так вести себя со своим коллегой. Миссис Гартен без слова протеста переправила все нужные бумаги в его контору. 19 сентября злодей Гэйлер известил его, что мистер Облу не смог получить у банка требуемый заём и поэтому должен отказаться от покупки дома на Кэмбридж-авеню. Челюсти африканского крокодила разжались – какое это было облегчение!

В ноябре дом наконец был продан, мы смогли расплатиться с банком, с адвокатом, с «Фокстоном» и купить за половину вырученной суммы чудесный новый дом в Пенсильвании. Чувство благодарности к нашему Юлу Бриннеру осталось в наших душах навсегда, и мы стараемся забыть о том, что в нормальном мире ни он, ни миссис Гартен, ни мистер Гэйлер никому были бы не нужны и не смогли бы заработать на нас ни доллара. Только превращая нас в нацию сутяг, армия адвокатов может зарабатывать на свои яхты, коттеджи, роллс-ройсы, частные самолёты и прочие необходимые для их самоуважения предметы.

Ментальность адвокатского сословия имеет огромное влияние на судьбы страны, ибо они пронизали не только судебную ветвь власти, но и две другие. «На сегодняшний день большинство сенаторов и почти половина депутатов в Палате представителей американского Конгресса имеют юридические дипломы. Адвокат-президент Клинтон назначил 18 министров в своём правительстве, из которых 13 были адвокатами. Даже его жена – адвокат и сильно влияет на внутреннюю и внешнюю политику. Когда Конгресс попытался установить потолок для исков за «неправильное лечение», Клинтон зарезал предложенный закон, наложив на него своё «вето».

Законодатели и чиновники на штатном уровне тоже в большинстве своём принадлежат к этой профессии, и это «они распоряжаются налогами, субсидиями, финансированием, запрещая одно и разрешая другое. Не менее сильна их позиция и в мире финансовом, корпоративном, коммерческом»[269].

Что ж – самое время перейти к фигуре законодателя.

18

Законодатель

Где, укажите мне, отечества отцы,

Которых мы должны принять за образцы?

Не эти ли, грабительством богаты?..

В отличие от предыдущих глав, в этой речь пойдёт об американцах, с которыми я никогда не сталкивался лицом к лицу. Но политическая и личная жизнь конгрессменов и сенаторов, даже штатного уровня, так подсвечена софитами прессы, мемуарами, биографиями, Интернетом, что каждый исследователь имеет право вглядеться в их судьбы и даже делать некоторые обобщения.

Например, мне довелось познакомиться с карьерой сенатора от Пенсильвании Арлена Спектора, начиная с того момента, когда он, будучи молодым адвокатом, оказался включённым в комиссию Уоррена. После получения фильма Запрудера даже сам Эрл Уоррен готов был сдаться и признать, что выстрелы были произведены спереди. Только дерзость и уверенность Арлена Спектора заставили остальных участников расследования продолжать отстаивать версию убийцы-одиночки.

Чтобы объяснить необъяснимое, Спектор создал так называемую «теорию единственной пули». По этой теории, именно пуля, вылетевшая из ружья Освальда – и только она! – ударила президента Кеннеди в спину, внутри тела изменила направление полёта, повернула вверх, вылетела из горла, прыгнула вправо, пробила насквозь туловище и руку губернатора Коннели и потом была найдена на носилках почти не повреждённой.

Эта теория шла вразрез не только с законами физики, не только с кадрами фильма Запрудера, но и с показаниями врачей в Далласской больнице, объявивших рану в горле президента точно входной. Поэтому, ведя допрос доктора Джонса, Спектор вдруг начал спрашивать его, правда ли, что сейчас решается вопрос о его статусе в Паркландской больнице? Правда ли, что в июле истекает срок его стажировки? Правду ли он сказал агентам Секретной службы, что никаких письменных заметок о событиях в операционной у него не сохранилось? Доктор Джонс, а вслед за ним и остальные врачи, поддались нажиму и согласились поставить под сомнение свои первоначальные показания[270].

Надругательство над здравым смыслом, содержащееся в «теории одной пули», наверное, не прошло бы в суде присяжных. Но следователям комиссии Уоррена не грозил перекрёстный допрос, не грозило противоборство с защитниками других версий. От них требовалась только «словесная виртуозность», чтобы придать вид правдоподобия самым невероятным умозаключениям, если они работали на заданный вывод: Освальд – убийца-одиночка, заговора не было.

Когда я узнал, что такой человек, как Арлен Спектор, сделал блестящую карьеру и стал членом сената, моё доверие к этой вершине американского законодательного Олимпа сильно пошатнулось. Но я утешал себя тем, что в каждом из пятидесяти штатов есть свои законодательные собрания, они обладают большой степенью независимости от Вашингтона и способны защищать бастионы здравого смысла от атак политических карьеристов. До тех пор, пока избиратель умеет отличать краснобая от честного и вдумчивого политика, система должна работать нормально.

Не следует забывать, что регулирование социальных процессов при помощи законодательного рычага представляет собой огромные трудности в такой этнически пёстрой стране, как США. Расширять свободу граждан можно только тогда, когда на их волю наложены прочные моральные и религиозные ограничения, впитанные с детства. Когда же в государство вливаются миллионы ирландцев, поляков, сицилийцев, китайцев, гаитян, мексиканцев, индусов, арабов и прочих этнических групп, воспитанных вне рамок иудео-протестантской этики, существующие в США свободы распахивают перед ними безграничный простор для покушений на свободу, собственность и безопасность их сограждан. Попытки дисциплинировать иммигрантов при помощи увеличения строгости законов приводят к урезанию свобод коренных граждан. Споры о том, как решить эту дилемму, составляют значительную часть политических баталий в стране.

Раскол политических сил США на два лагеря – демократы и республиканцы – представляет собой устойчивую и поучительную черту американской истории. Ярость дебатов в обеих палатах Конгресса достигает порой такого накала, что законодательный процесс останавливается. В феврале 2015 года споры о бюджете зашли в такой тупик, что возникла угроза временного закрытия Министерства внутренних дел (Department of Homeland Security), то есть приостановки всех пограничных служб, служб безопасности в аэропортах, на железных дорогах, охраны ключевых объектов экономических и политических структур.

В чём же суть межпартийных разногласий? Почему разница политических мнений так устойчива? Обнаруживаем ли мы её и в повседневной жизни, в наших спорах с коллегами, друзьями, даже родными?

Каждому из нас, наверное, доводилось слышать гневные тирады типа:

«Каким идиотом надо быть, чтобы отдать свои голоса за Билла Клинтона, Нэнси Пелоси, Эдварда Кеннеди, Барака Обаму?!»

Или: «Только одураченные болваны могли голосовать за Ньюта Гингрича, Сару Палин, Джона Бейнера, Джорджа Буша!»

Либеральный журналист Стив Олмонд сознаётся: «Я дошёл до того, что стал относиться ко всем консерваторам как к шайке экстремистов, полезных идиотов, созванных охотниками за наживой, а не как к отдельному спектру граждан, многие из которых разделяют мои взгляды, ценности, тревоги, цели. Когда я слышу, что во время президентских дебатов толпа республиканцев криками приветствует введение смертной казни, я мысленно отбрасываю их в категорию садистов, не желаю видеть в них просто сограждан»[271].

Но и консервативные пропагандисты, такие как Раш Либмо или Билл О'Рейлли, не считают нужным скрывать своё презрение к оппонентам. Непримиримая Энн Колтер, прямо обвиняет левое крыло политического спектра в государственной измене. «По вопросу борьбы с терроризмом либералы снова призывают к разрушению гражданского общества. Видя репрессии, нищету и насилия на всём Ближнем Востоке, они с яростью обрушиваются на Израиль – единственный бастион демократии и цивилизации в этом регионе. Кампания за изъятие капиталов, вложенных в эту страну, катится по всем главным университетам Лиги Плюща»[272].

Томас Соуэлл попытался вглядеться в корни этого раскола, подняться над конкретными поводами разногласий и описать глубинную разницу идеологий обоих лагерей в своей книге «Конфликт мировоззрений»[273]. По его мнению, спорщики, сами того не замечая, по-разному представляют себе природу человека – и эти представления невозможно изменить ни логическими возражениями, ни историческими фактами, ни теориями психологов.