Лючия, Лючия - Адриана Триджиани

Бартоломея приглашает нас к обеду. Пока мы рассаживаемся на скамейках, у меня такое ощущение, что время прекратило ход; мы могли быть любым поколением Сартори, которые собираются вот так все вместе под палящим солнцем Венеции, чтобы пообедать.

Через неделю ночевок на ароматной соломе, прогулок до города выпить кофе со взбитыми сливками и обратно, отдыха и послеобеденного сна, чтения дневников Гете о его путешествиях по Италии (прощальный подарок Делмарра), я поняла, что могла бы прожить так до конца жизни, но только если мой жених будет рядом со мной. Когда я думаю о Джоне, мое сердце так и ноет. Всякий раз, как я вижу нечто удивительное, мне хочется, чтобы и он мог разделить со мной мою радость.

Мне пришло первое письмо от Рут, в котором она сообщает, что живот Элен становится все больше и больше с каждой секундой: ей уже пришлось расставить ее юбку в два раза. Виолетта уверена, что к Дню труда[52] ее полицейский офицер подарит ей обручальное кольцо. Делмарр ходит мрачнее тучи; скоро они собираются пообедать вместе, и Рут обещает подробно об этом рассказать. Дальше она замечает, что Джон заходил пару раз поздороваться с ними. Он сказал Рут, что был в отделе «Украшения для дома», где подбирал платяной шкаф для нашей спальни.

— Лючия! — зовет Ро, и по тому, как звучит ее голос, я понимаю, что произошло что-то ужасное. Я бегу за дом и вижу ее стоящей на коленях рядом с папой, который распластался на земле.

— Мама! — изо всех сил кричу я.

Мама и Эксодус выбегают из дома. Я становлюсь на колени рядом с папой и, нащупав его пульс, чувствую, как слабо бьется его сердце.

— Неси воду, — приказываю я Ро.

— Нужно отвезти его в город.

Вместе с Эксодусом мы пытаемся привести папу в чувства. Он открывает глаза, но не может понять, где находится.

— Не давайте ему снова потерять сознание! — говорю я маме, пока мы несем его в грузовик, который оставил нам Доменик. Остальные братья уехали на ферму Доменика, чтобы помочь ему заполнить сеном силосную башню. Ферма находится в миле в противоположную от города сторону, поэтому мы решаем попытать счастья и найти доктора в Годеге.

Эксодус старается ехать по колдобинам старой дороги как можно быстрее. Нас трясет, болтает из стороны в сторону, но сейчас это хорошо, потому что помогает папе снова не потерять сознание. В городе мы останавливаемся рядом с группой людей, собравшихся у кафе, и кричим:

— Dottore, dottore![53]

Из кафе выскакивает официант и спрашивает, чем он может помочь. Когда случается какая-то беда, мама умеет собраться и спокойно рассуждать. Она просит у официанта лед, завернутый в тряпку, чтобы положить папе на голову.

Подходит доктор — мужчина около сорока лет, и говорит, чтобы мы шли к лавке в тени. Потом он растворяет какой-то порошок в стакане воды и заставляет папу выпить его. Он объясняет, что в порошке содержится калий и некоторый другие минералы, включая соль. Должно быть, вкус лекарства ужасный, потому что папа морщится, пока пьет.

— Что произошло? — придя в себя от горькой микстуры, спрашивает он.

— Сеньор, держитесь подальше от солнца, — улыбается ему доктор. — Всякий раз, как к нам приезжают американцы, случается тепловой удар.

— Но мне было совсем не жарко, — пытается защищаться папа.

— Сеньор, если под нашим солнцем вызревают апельсины, значит, для людей оно тоже жаркое.

Эксодус помогает папе встать, и мы идем обратно к грузовику. Мама останавливает нас:

— Ну нет. Вы никуда не поедете. По крайней мере, пока солнце не повернет к закату!

— Мария, — начинает раздражаться папа.

— А я говорю, нет! Мы посидим в церкви. Вон там, у Святого Урбана. Отдохнем в прохладе, помолимся и поблагодарим Бога, что все благополучно закончилось.

Папа поднимает руки вверх. Мама и Эксодус помогают ему дойти до церкви. Мы с Розмари идем и улыбаемся друг другу.

Папа приглашает всю семью в здание суда Годеги, чтобы засвидетельствовать бумаги о получении наследства. Несмотря на то, что здание суда довольно маленькое, в нем располагается и полицейский участок: единственный жандарм в городе стоит за дверью зала заседания. Я сижу с Роберто и Розмари. Орландо и Анджело ждут у двери, словно наша охрана; от чего или от кого они нас защищают, непонятно. Эксодус стоит, прислонившись к стене, и перешептывается с Орсолой. Мама поворачивается и шикает на них. Орсола замолкает и отходит от Эксодуса, чтобы снова не попасть в переплет.

Папа закрывает глаза и внимательно слушает, как чиновник зачитывает завещание. Когда тот упоминает имя Энцо, Доменик наклоняется к папе и говорит, что тот уже подписался под получением своей части наследства. Папа кивает. Мне становится ясно, что трудные отношения с братом все еще тревожат его. Их размолвка и ссора все еще загадка для меня. Папа миролюбивый, спокойный человек. Как он может так сердиться на своего брата? В конце процедуры чиновник встает и целует папу в обе щеки — оказывается, со стороны папиной матери он его третий кузен.

Мы провели на ферме уже десять дней, и теперь думаем, как продолжить путешествие. Мне хочется провести несколько дней в Венеции, поэтому мы с Розмари изучаем путеводитель. Мы собираем вещи на неделю. Не так-то просто стирать одежду под палящим солнцем, развешивать ее на веревках и отпаривать в прессе размером с дверь. Но нам не приходится выбирать.

Перед самым отъездом мне доставили посылку от Джона. Она из «Бонуит Теллер»[54] и была отправлена за неделю до нашего отъезда в Италию.

— Невероятно, он выбросил кучу денег! — смеясь, говорит Ро.

Я открываю коробку и достаю маленькую диадему: ободок, инкрустированный стразами и украшенный белыми атласными розами с листочками из бледно-зеленого бархата.

— Как изящно! — взвизгивает Ро.

На карточке написано:

Моей возлюбленной

для фаты.

С любовью, Джон.

— А он и в самом деле принц!

— Я и не сомневалась, — говорю я и убираю диадему в коробку.

Большинство итальянцев берут отпуск в августе, поэтому приходится торговаться, чтобы нас подвезли до железнодорожной станции в Тревисо. Папа договаривается с таксистом, сетуя, что он запрашивает такую же цену, что мы заплатили за перелет из Америки. Но, отправившись в путь, мы благодарим папу, потому что наш водитель нянчится с нами, как с детьми. Мы с Розмари прекрасно это понимаем, пробиваясь сквозь пробку на мосту Риалто, который ведет в Венецию. Розмари показывает на гондолы, которые проплывают под мостом. Водитель останавливается на Сан-Марко и показывает нам дворец Дарио. Его фасад выложен мозаикой из разноцветного мрамора. Вот уж не думала, что на свете бывает мрамор таких оттенков: красный с бирюзовыми прожилками, золотой с белым, зелено-оранжевый. Узор выполнен в византийском стиле, каждая частичка с тщанием вырезана и подобрана. В путеводителе написано, что Венеция была центром мировой торговли. Сюда приезжали все, от Африки до Дальнего Востока, и влияние различных культур очевидно.