Палачи ада. Уроки Хабаровского процесса - Александр Григорьевич Звягинцев

Исии Сиро заявлял: «Лица, пораженные стрелковым или артиллерийским оружием или подвергшиеся авиационной бомбардировке, после соответствующего лечения могут вернуться в строй. Что касается бактериологического оружия, то оно передает заразу от человека к человеку, проникает с пищей и водой в организм человека, дает значительно больший эффект, чем стрелковое, артиллерийское или авиационное оружие, выводит из строя массу людей, не поддается лечению и гарантирует, что объект нападения больше в строй не вернется».

Японское руководство не останавливало, что в результате применения преступного бактериологического оружия на смерть обрекались миллионы людей не только среди населения воюющих государств, но и среди населения нейтральных стран.

Центры разработки и испытания бактериологического оружия были созданы в 1936 г. по указу императора Японии. Секретные лаборатории маскировались под названиями «Управление по водоснабжению и профилактике частей Квантунской армии» и «Иппоэпизоотическое управление Квантунской армии». Впоследствии эти военные формирования получили шифрованные наименования «отряд № 731» и «отряд № 100», которые возглавляли, соответственно, генерал-лейтенант медицинской службы Исии Сиро и генерал-майор ветеринарной службы Вакамацу. Обе эти крупные части, насчитывавшие три тысячи человек, были приданы Квантунской армии.

Бактериологическое оружие применялось против СССР и МНР во время необъявленной войны на Халхин-Голе. В ходе военных действий японскими войсками использовались как боевые средства бактерии брюшного тифа, паратифа, дизентерии путем заражения реки Халхин-Гол.

Подготовка к ведению бактериологической войны еще больше усилилась после нападения гитлеровской Германии на Советский Союз. После вероломного нападения гитлеровской Германии на СССР японские милитаристы, выжидая удобного момента для вступления в войну против Советского Союза, деятельно форсировали развертывание и подготовку в Маньчжурии бактериологических отрядов и их филиалов, созданных для ведения бактериологической войны.

В соответствии с планом «Кантокуэн» была организована специальная подготовка кадров офицеров и унтер-офицеров по освоению и применению бактериологического оружия.

Летом 1942 г. на встрече с корреспондентами ведущих японских газет заместитель начальника харбинского отделения спецслужбы полковник Асаока заявлял: «Стратегия Квантунской армии в отношении СССР не изменилась ни на йоту… У меня нет ни малейшего намерения говорить абстрактно… Квантунская армия имеет реальную гарантию того, что война против СССР закончится успешно. Мы уже давно занимаемся разработкой нового оружия с целью применения его в военных действиях против СССР, и вот в последнее время производство его наконец налажено и в количественном отношении. Так что мы можем быть вполне удовлетворены… Теперь остается совершенствовать качество, но это вопрос времени».

Приготовления к бактериологической войне еще более активизировались в 1944 г., когда японские лидеры рассчитывали с помощью этого преступного оружия добиться перелома в войне в пользу Японии. В мае 1945 г. генерал Исии отдал распоряжение подчиненному составу, в котором говорилось: «Война между Японией и СССР неизбежна. Отряд должен мобилизовать все силы и в короткий срок увеличить производство бактерий, блох и крыс».

Ставилась задача ожидать «день X» — начало широкого применения накопленных арсеналов бактериологического оружия. Это распоряжение было выполнено. По признанию бывшего служащего отряда, в конце войны готовых к употреблению бактерий в «отряде № 731» хранилось столько, что «если бы они при идеальных условиях были рассеяны по земному шару, этого хватило бы, чтобы уничтожить все человечество». Против населения Советского Союза планировалось применить миллиард зараженных чумой блох. «Если бы одновременно применить этих блох против советских войск, — свидетельствовал он, — а также обрушить их на города — последствия были бы весьма значительные. Это мы все понимали».

Японская армия имела на вооружении и различные виды химического оружия, которое разрабатывалось в военных научно-исследовательских институтах.

Склады японского химического оружия обнаруживаются на территории Китая и по сей день.

Замыслы применения против населения советских территорий бактериологического и химического оружия свидетельствуют о том, что милитаристская Япония, так же как гитлеровская Германия, стремились вести против СССР тотальную войну с целью массового уничтожения людей.

Анатолий КОШКИН, политолог-востоковед, доктор исторических наук, профессор Восточного университета (2017 г.)

Тридцатого декабря 1949 г. суд предоставил подсудимым возможность произнести последнее слово, право на которое у них было согласно регламенту. Как и у подсудимых в Нюрнберге и Токио. Интересно сравнить, как этим правом воспользовались на трех процессах.

Главари нацистов заявили практически то же самое, что и до начала процесса, — они все сказали, что не согласны с предъявленными им обвинениями.

Кстати, когда разрабатывался Устав Нюрнбергского трибунала, было немало дискуссий о том, стоит ли полностью воспроизводить все демократические процедуры судопроизводства. В частности, американцы и англичане выступали против того, чтобы предоставить подсудимым последнее слово. Представители Франции и СССР настаивали, чтобы подобная возможность была, и это мнение все-таки победило.

Нацистские главари во время всего процесса использовали любую возможность выгородить себя, делегировать свою вину наверх — свалить все на покончившего жизнь самоубийством Гитлера. Даже когда их припирали к стенке с помощью документов, неопровержимых доказательств, свидетельских показаний, они пускали в ход лицемерие, ложь и хитрость. Выступая с последним словом, подсудимые в лучшем случае признавали преступления других, но только не свои. Более того, все они заявили, что их совесть чиста!

Глава VI. Последние слова

Стоит отметить и вот какую деталь. В речах нацистских главарей звучали обида и обвинения в адрес западных лидеров — почему они не поддержали немцев в священной борьбе с коммунизмом? Почему не оценили стремления покончить с «варварами», радикально решить еврейский вопрос?

И еще одна особенность их речей на процессе — в них практически полностью отсутствует обращение к нашей стране. Высокомерное презрение к советским людям, к СССР со стороны «истинных арийцев» было столь велико, что они просто не считали нужным и возможным считаться с «этими варварами», которые подлежали «лишь уничтожению и безжалостной эксплуатации».

* * *

Почти полтора месяца, оставшиеся после вынесения приговора в Токио до казни, преступник № 1 Хидэки Тодзио, премьер-министр военного кабинета в 1941–1944 гг., употребил на сочинение обширного завещания. Достоянием гласности оно стало только в середине 1960-х годов. Как и на процессе, он отрицал свою вину, а по поводу справедливости приговора предложил подождать «вердикта истории». Завещание изобиловало проклятиями в адрес коммунизма. Тодзио утверждал, что Америка и Англия совершили «крупные просчеты» в ходе войны, ибо «полностью уничтожили Японию в качестве бастиона против коммунизма», — трогательное единение с осужденными в Нюрнберге. Тодзио предлагал американским и английским политикам, которые совершили указанные «просчеты», пересмотреть свою позицию.

Он предсказал «неизбежную третью мировую войну», в которой противниками станут Соединенные Штаты и Советский Союз, а Япония окажется «полем битвы». Уже,