Женщина и спасение мира - Павел Евдокимов

Христос имеет на Себе священнические знаки. Он благословляет как Архиерей, как Единственный Первосвященник. В момент суда он Единственный Епископ на веки, свет, мир и Евхаристия, Агнец Нового Иерусалима. Судия, Он держит в руке Евангелие как единый и единственный истолкователь Своих собственных слов. Но Церковь молится за Церковь. Объективная истина человеческой природы Христа осуществляет функцию суда: Отец "дал Ему власть производить и суд, потому что Он есть Сын Человеческий" (Ин.5.27). Однако непорочному человечеству Слова предстоит архетипическая Святость — Пресвятая Дева и Иоанн Предтеча: "Разве не знаете, что святые будут судить мир?" (lKop.6.2).Софианическая агиофания являет "безумие" любви и ходатайствует за подсудимых. Слово судит, но Премудрость противопоставляет друг другу суд и милосердие.

На иконах св. Софии мы видим ее сидящей на престоле в виде огнез-рачного Ангела, увенчанного, крылатого и всегда в окружении Пресвятой Девы и Иоанна Предтечи, представляющих собой ее архетипические проявления. О них Христос сказал: "И оправдана премудрость чадами ее" (Мф. 11.19); об этом свидетельствует икона. Тот же смысл вложен в Цеисис, изображенный на потирах: архетипы объединяются в своем евхаристическом служении. Иоанн Предтеча есть свидетель, который говорит: "...вот Агнец Божий" (Ин.1.36), а Пресвятая Дева произносит слова, сказанные ею на свадьбе в Кане Галилейской: "...вина нет у них" (Ин.2.3).

В начале литургии (во время проскомидии) священник полагает на дискосе просфору, изображающую Агнца, затем в строго определенном порядке помещает частицы, изображающие Пресвятую Деву и Иоанна Предтечу, и наконец, как в иконографическом чине иконостаса, частицы святых и всех верных — умерших и живых. Это есть совершенное изображение всецелого Тела Христова, евхаристический образ Цеисиса, в котором вся совокупность небесного и земного собрана вокруг трех последовательных выражений Премудрости: Христа, Богородицы и Предтечи. Иконографическое стояние друг против друга Пресвятой Девы и Иоанна Предтечи соответствует их соучастию в общем служении. Внутреннее единство их судьбы подчеркивается в богослужебном праздновании[346] трех параллельных событий: Зачатия, Рождения и смерти (только в отношении этих трех Лиц). Оно проглядывает в словах Ангела Благовещенья: "Вот, и Елисавета, родственница Твоя.., зачала сына в старости своей.., ибо у Бога не останется бессильным никакое слово" (Лк. 1.36-37). То, что свершилось невозможное, указывает на провиденциальный план -- по ту сторону времени. Так проливается свет на их общие достоинства: царское, священническое и пророческое. Мария происходит из дома Давидова и имеет царское достоинство: "стала царица одесную Тебя" (Пс.44.10). Иоанн Предтеча принадлежит к священническому роду колена Левиина, но он также — великий пророк, учитель правды и духовный советник.

3. Святой Иоанн Предтеча

Всё странно в судьбе Предтечи. Господь Иисус Христос перед толпой свидетельствует о нем: Он больше пророка (Мф. 11.9). Пророк снимает покров с тайных замыслов Божьих, передает людям Его Слово. Иоанн Предтеча — Свидетель, который удостоверяет событие, принимая в нем участие. Он больше пророка, так как его свидетельство есть одно из человеческих условий миссии Христа: "...надлежит нам исполнить всякую правду" (Мф.3.15).

До рождения и даже до зачатия его имя уже произносится Ангелом, благовествующим Захарии; оно означает "Яхве милует" и "он ...Духа Святого исполнится еще от чрева матери своей" (Лк. 1.15). То, что обретают только при полной духовной зрелости, дается Иоанну с его пришествием в мир, и мир этому поражается: "...и многие о рождении его возрадуются" (Лк. 1.14). Это ликование в его космическом звучании подчеркивается в богослужебных текстах Восточной Церкви: "Веселися, пустыня"; "вся тварь, вся земля веселятся" [службы на Зачатие и на Рождество Иоанна Предтечи]. И это потому, что его судьба предусмотрена в предвечном Совете. При посещении Марией Елизаветы "взыграл младенец во чреве ее" (Лк.1.41); он уже пророк и "друг жениха" (Ин.3.29); Ангел Воплощения, он переступает границы времени.

Выбор имени Иоанна подчеркивает, что Бог познал Иоанна, как Он познал Иеремию: "Прежде нежели Я образовал тебя во чреве, Я познал тебя" (Иер. 1.5); для него нет другого пути, так как он — Вестник. В имени судьба дана в зародыше, потеп est omen [имя есть предзнаменование]. "И ...не поверил словам моим, которые сбудутся в свое время" (Лк. 1.20). "И был страх на всех ...что будет младенец сей?" (Лк. 1.65-66). Знамения сопутствуют ему, "И рука Господня была с ним" (Лк.1.66); он сам становится этой рукой, перстом Господним, чтобы указать на Него и сказать: "...вот Агнец Божий" (Ин.1.36).

Захария (Лк. 1.67-79) воспел мессианскую хвалебную песнь. Рождение Иоанна возвещает об имеющем быть рождении Другого. В лице Захарии — священника храм Ветхого Завета преклоняется перед Пришествием этого Другого и приветствует Предтечу — того, кто приходит, чтобы: "Дать уразуметь народу Его спасение" (Лк.1.77), возвестить посещение Востока свыше (Лк. 1.78). В богослужебных текстах он именуется "многосветлой звездой солнца", появление которой предшествует Утренней заре. "Младенец же возрастал и укреплялся духом" (Лк.1.80), так же как и Другой Младенец: "Младенец же возрастал и укреплялся духом" (Лк.2.40). Линии этих двух судеб пересекутся.

"Он был в пустынях до дня явления своего Израилю" (Лк.1.80), "...был глагол Божий к Иоанну, сыну Захарии, в пустыне" (Лк.3.2). Пребывание в страшных местах предшествует пребыванию там Господа Иисуса Христа, который также "поведен был Духом в пустыню" (Лк.4.1). Именно в пустыне Иоанн начинает свою проповедь (Мф.3.1), крестит своих учеников (Мк.1.4), и его глас вопиет в пустыне (Ис.40.3). Все его существо откликается на зов пустыни; эта единственная в своем роде величественная фигура являет человека, как бы высушенного и выжженного внутренним пламенем аскетического очищения: "Иоанн имел одежду из верблюжьего волоса и пояс кожаный на чреслах своих; а пищею его были акриды и дикий мед" (Мф.3.4). И Господь говорит о нем: "...пришел Иоанн Креститель, ни хлеба не ест, ни вина не пьет" (Лк.7.33).

"Ангел на земли", — поет Церковь. Подвижнический облик Иоанна Предтечи представляет собой одну из самых разработанных тем иконописи. В посвященном ему храме в Ярославле есть знаменитая фреска, где он изображен почти прозрачным: кажется, что его члены уже не имеют земной тяжести; ничего плотского — это полностью одухотворенное тело; изможденный лик с нестерпимым пламенем во взгляде; мощные крылья великолепно выражают словесную характеристику: "земной ангел и небесный человек". Другие иконографические композиции представляют его, держащим блюдо, на котором лежит его глава еще до усекновения: прежде телесного мученичества он уже мученик в духе, свидетель по самой своей сущности. Богослужебные тексты воспевают его чистоту, которая принадлежит уже другому зону. Икона лучше, чем слово передает это состояние: Иоанн Предтеча — человеческое существо мужского пола, но уже без каких-либо признаков самца[347].

Тема Цеисиса странно представлена в распятии Матиаса Грюневальда, но несмотря на анахронизм[348] (потому что Иоанн Предтеча уже умер к этому времени), этот запрестольный образ в Кольмаре соответствует духовной истине. Иоанн Предтеча стоит около Креста; как мог "друг жениха" (Ин.3.29) и Его Предтеча не присутствовать в тот момент, о котором он пришел свидетельствовать? Здесь его слова приобретают полноту смысла: "...вот Агнец Божий" (Ин.1.36), — все совершилось. Матиас поместил около простертой руки Иоанна надпись красными буквами: Шит oportet crescere me autem minui ("Ему должно расти, а мне умаляться" Ин.3.30). Иоанн Предтеча возвращается, чтобы засвидетельствовать в последний раз истину Священного Писания. Но служение Предтечи продолжается. На иконе Воскресения Христова изображено "сошествие в ад". Иоанн именуется "сущий во аде Христов провозвестник", "проповедник сущим во тьме и сени смертной" [служба Усекновения]. По древнему святоотеческому Преданию, Евангелие было проповедано и продолжает звучать в аду; оно обращено к тем, которые были жертвами своего неведения во время земной жизни, и Иоанн Предтеча проповедует и свидетельствует: "Светильник во тьме светит" (ср. Ин.1.5).

Такое служение позволяет рассматривать Иоанна как Предтечу Па-русии. Здесь мы обнаруживаем одну из самых таинственных черт в личности Крестителя. Он приходит "в духе и силе Ильи" (Лк. 1.17), и Господь уточняет еще раз: "И если хотите принять, он есть Илья, которому должно прийти" (Мф. 11.14). Оба эти лица странным образом выражают одну и ту же духовную категорию, они приходят из глубины необитаемых мест; они одеты в шкуры, но они люди света (ЗЦар.17,18,19; 4Цар.1,2; Мф. 17.2-3).