Дороги колдовства (сборник) - Екатерина Неволина

— В замок уже приходила смерть? — переспросила Маша, зябко поводя плечами.

Барон подошел к ней и обнял за плечи. От его тяжелой руки стало немного теплее.

— Да. Такое уже было. Давно. Когда умерла твоя мать… — тихо, едва различимо проговорил он. — Господь сурово карает нас за грехи… Твоя мать была слишком хороша и добра, чтобы жить на этом свете. Видно, сами ангелы завидовали ей… В тот год на замок словно опустилось темное покрывало ночи. Не проходило и дня, чтобы кто-нибудь не умирал. Я в то время был далеко, в Иерусалиме, и вернулся слишком поздно, чтобы ее спасти. Я как раз успел на отпевание. Ты была совсем маленькая и пугливая, как дикая кошка. Помнишь, как я взял тебя на руки и пообещал, что все будет хорошо?..

Видя его полный надежды и ожидания взгляд, девушка кивнула, и лицо старого рыцаря озарила улыбка.

— А от чего умирали тогда люди? — спросила Маша, возвращаясь к тому, что ее волновало. Возможно, в давние времена причина была совершенно в другом, но не мешало проверить.

— Я не знаю, — глухо ответил сэр Вильгельм. — Кто-то упал в колодец, кто-то свалился с крыши. А твоя мать просто не встала со своей постели однажды утром. Она была такая красивая даже после смерти. Ты очень на нее похожа.

— А отец Давид? Был ли тогда в замке отец Давид? Вы ему доверяете? — задала следующий вопрос девушка.

— Отец Давид?.. — рыцарь задумался. — Да, был, — произнес он, впрочем, не очень уверенно. — Или это был его предшественник?.. Мальчик в то время ездил в далекие земли. Он мечтал лечить людей, я разговаривал с ним, у него очень интересные и смелые взгляды… Если бы я не побывал на Востоке, то решил бы, что он отступник и еретик.

— Отец Давид — лекарь? — переспросила девушка.

— Да. Но почему ты о нем спрашиваешь?..

Перед глазами Маши вновь встал стол, с которого свешивались распущенные волосы Берты, и фигура с отточенным ножом, склонившаяся над телом…

А что, если отец Давид — естествоиспытатель? Было же что-то такое в учебнике истории… Если она правильно помнит, там говорилось, что в Средние века вскрытие было запрещено и только самые прогрессивные врачи пытались делать его, тайно изучая строение человеческого организма. Так что, если отец Давид — не чудовище, а ученый?..

— Просто так, пришлось к слову, — поспешно ответила она.

— А что ты говорила про смерть? — Глаза отца смотрели встревоженно и напряженно.

— Я… я видела этой ночью сэра Чарльза. Он сидел в этом кресле. Мертвый, — быстро, чтобы не одуматься, выпалила Маша.

Барон уже не смотрел на девушку, с выражением истинного ужаса он уставился куда-то в угол у камина.

Маша тоже взглянула. На полу смутно темнело пятно. Обычное пятно.

Девушка подошла поближе.

— Это кровь сэра Чарльза? — спросила она, оглядываясь на барона.

Тот, не сводя взгляда с пятна, покачал головой.

— Хуже, — тихо пробормотал он. — Это знак беды.

Маша вспомнила, как стояла на открытой галерее перед самым прибытием сэра Чарльза и Эльвина, а управляющий, показывая на алое, словно истекающее кровью небо, тоже говорил о знаке беды.

— Что это означает? — спросила она.

Барон отвернулся к окну. Его коротко стриженный, покрытый щетиной седеющих волос затылок вдруг показался девушке беззащитным.

— Это наша фамильная легенда, — глухо сказал сэр Вильгельм, по-прежнему не поворачиваясь. — Этот замок основал твой прадед, человек мужественный и благородный. Он возвел эти стены и собрал окрестные земли под свою руку. В то время между баронами уже начались кровавые войны, и однажды соседи, сговорившиеся против него, хитростью проникли в замок. Мой дед сражался до последнего. И был убит, предательски сражен в спину одним из тех, кому доверял, вот здесь, на этом самом месте…

Он замолчал. Маша, напряженно слушавшая его, уже не обращала внимания на звуки рога и прочий шум, доносившийся извне.

— И что дальше? — нетерпеливо спросила она.

— В то время мой отец был еще очень молодым. Сама Дева Мария, должно быть, хранила его. Но спустя несколько лет он вернулся, заручившись поддержкой короля, и так жестоко наказал обидчиков, что о нем помнят в этих местах по сию пору. Тела его врагов, исклеванные воронами, еще долго красовались на воротах замка, даже когда они основательно подгнили и плоть стала слезать с них, словно перчатка с руки…

Маша, ярко представившая себе эту картину, поморщилась.

— Он вообще умел сделать так, чтобы его запоминали и слушались… Его сердце словно вырезали из куска гранита. Но дело не в том, — продолжал тем временем старый рыцарь. — Так вот, мой отец принялся обустраивать и укреплять замок. Но однажды утром служанки обнаружили в зале у камина, как раз там, где погиб дед, бурое пятно крови. В этот же день замок был осажден, и многие его обитатели погибли от голода и страшной болезни, что вдруг поселилась в этих стенах. С тех пор всякий раз, когда смерть подступает к нам близко, кровь деда выступает на каменных плитах пола, предупреждая нас об опасности. Было так и в тот год, когда умерла твоя мать.

Барон замолчал. Девушка смотрела на его поникшие сильные плечи, и глаза щипало от боли и нежности.

«А что, если именно мне дано это переменить? Не случайно же я оказалась именно здесь», — подумала она.

Они молчали. Затем барон медленно повернулся к ней. За несколько минут лицо его словно постарело еще больше, четче обозначились глубокие складки морщин. Честный, храбрый и прямой, он мог одолеть врага на поле боя, там, где все ясно и дело лишь в храбрости, но оставался беззащитен перед необъяснимым.

— Ну что же, мы встретим испытание, как это и положено. В нашем роду не было трусов, — сказал он, протягивая руку к Маше. — Пойдем, негоже заставлять гостей ждать. Сегодня день веселья, так пусть пока никто не узнает, что у нас происходит.

«Пусть никто не узнает, что у нас происходит…» — повторила про себя Маша. И ей вдруг подумалось, что это, пожалуй, хорошая идея. Хорошо бы дезориентировать врага, который, несомненно, находился где-то рядом, в замке. Жаль только, что отсутствие сэра Чарльза сразу же заметят…

Она подошла к окну, у которого стоял сэр Вильгельм, взглянула во двор. Там, почти под ними, сидел на бревне Эльвин. Странная, сумасшедшая мысль опалила ее словно огнем. А почему бы не рискнуть? Что, в конце концов, она теряет?..

Глава 9 Дорога вниз

— Сэр Чарльз пошатнулся. Похоже, он ранен. Удержится ли рыцарь в седле?.. О да, не зря его род прославлен храбрыми воинами. Сэр Чарльз, несмотря на рану, перехватывает поудобней копье и устремляется на противников!.. Сэр Редин повержен! — объявил герольд, и Маша почувствовала, что наконец-то может дышать.

Все это время она сидела, затаив дыхание и вцепившись в край своего мехового плаща так, что онемели пальцы.

Рыцарь со знакомым гербом, изображающим сокола и розу, уже делал круг, чтобы обрушиться на противников с другой стороны. Сегодня он был даже более проворен, чем вчера.

Девушка бросила взгляд на сэра Вильгельма. Старый рыцарь сидел, чуть наклонившись вперед, его руки были сжаты. Похоже, он переживал происходящее внизу, на арене, сильнее, чем если бы находился среди сражающихся сам.

Какого же труда стоило Маше уговорить барона воплотить рискованную задумку, но пока все шло хорошо, даже лучше, чем можно было предположить.

Леди Роанна, напротив, наблюдала за поединком с неудовольствием.

— Безусловно, все это очень славно, — проговорила она, чуть повернув голову к племяннице. Маша заметила, что из-под вдовьего убора кокетливо выбивается прядь волос. — Но помни, дорогое дитя, сила не всегда решает все. Мой бедный брат огрубел в дальних странствиях и, боюсь, хочет отыскать тебе мужа такого же сорта, как он сам. Но скажи, какой от них прок, — тетушка кивнула в сторону, где как раз завязалась нешуточная борьба, — их все время тянет на подвиги. Уедут отвоевывать Святую землю, а своя остается без защитника. Каждый норовит урвать клочок, пока хозяина нет, а ты сидишь в своих покоях, словно… словно курица на насесте! — нашла достойное сравнение леди Роанна. — И вышиваешь, вышиваешь, глядя только на иголку да на беленый кусок полотна. И никому не интересно, скучаешь ли ты, тоскуешь ли по мужу… А потом в один прекрасный день оказывается, что он умудрился получить смертельную рану и поспешил к Господу, оставив тебя самостоятельно решать все проблемы!

Тетушка столь очевидно живописала собственную жизнь, что Маша невольно улыбнулась.

— А как же иначе? — спросила она, скорее поддразнивая леди Роанну и краем глаза отмечая, что на поле все спокойно, — рыцарь с соколом и розой все еще держался в седле и сейчас умело маневрировал, сражаясь сразу с несколькими противниками.

— Мария, милое дитя, — всплеснула полными руками тетушка, — разве такой судьбы я хочу для тебя?! Я, которая воспитала тебя, словно родная мать! — Она могла бы добавить «недоедая и недопивая», однако, увы, судя по полной, раздавшейся, точно на дрожжах, фигуре, это прозвучало бы скорее комично, поэтому леди Роанна лишь скорбно покачала головой. — Ты умна, упряма и пошла скорее в деда, чем в отца. — Маша вздрогнула, вспоминая, какую характеристику сэр Вильгельм дал своему отцу. — Тебе нужен в мужья более умный, тонкий человек.