Вовка в Троеклятом - Владимир Черепнин

- Заткнись, жопа, и садись, - Емеля прервал на полуслове любвеобильное извинение визиря. - Ох, и ни хрена себе!

Наимудрейший только сейчас узрел разительные перемены, произошедшие во внешности министра.

- Надергай у павлина перьев и вставь, сам знаешь куда.

- Будет исполнено, о наипрекраснейший из всех когда-либо существовавших, ныне живущих...

- Я же сказал, заткнись.

- ... и когда-нибудь родящихся...

Емеля не поленился оторвать зад и заставить замолчать льстеца при помощи увесистой затрещины. На что Али Баба томно закусил нижнюю губу и ласково шепнул: "Шалунишка", - после чего молча пожирал глазами своего кумира, так как голова после оплеухи соображала туговато и не могла вовремя подобрать эпитеты, достойные обожаемого.

- Итак, что мы имеем? Кто-нибудь схвачен? Узнали где они находятся?

- Скорей всего в лесу.

- Может все-таки сожжем?

- Не думаю, что это будет правильно. - Хоттабыч понимал, что Емеля сегодня настроен более демократично и поэтому смело возразил. - Хотя чуть-чуть пугнуть лесных жителей не помешает.

- Как?

- Послать Горыныча, пусть немножко подпалит лес со всех сторон. А один выход оставит. Обитатели леса кинутся спасаться. На опушке будет ждать наша стража и схватит тех, кто нам нужен, как говорится, тепленькими.

- Хорошо задумано. Согласен. Али Баба, выполняй.

Кланяясь, подмигивая и посылая воздушные поцелуи, визирь удалился.

- Неужели обещание награды не подействовало?

- Если бы. Ты не видел, что у главных ворот творится.

- А что там?

- Народ с ночи очередь занимал. Кто кого привел. Кто Сантехника, кто медведя, кто кота. Всех. Площадь битком.

- Ну, и?

- Брешут все.

- Точно?

- Точно. Кого там только нет все что угодно. Кроме тех, кто нам нужен. Не из тех они, кто легко позволит себя в плен захватить.

- Может, тогда, кто-нибудь указал точное место пребывание банды?

- Сколько угодно.

- Ну?!

- Каждый настучал на своих соседей. Так что, теперь почти на каждый двор имеется донос. Причем, не в одном экземпляре, а по количеству "добрых" соседей.

- Ладно. Потом придумаю, как повыгодней использовать эти доносы. А с площади всех гнать!

- Не стоит. Все продумано. Можешь не волноваться. Федот, пойди проверь охрану.

Воевода вопросительно взглянул на Емелю. Тот утвердительно кивнул. Толстяк, крякнув, с двойственным чувством покинул утренний совет. С одной стороны он был доволен, что так быстро и без всяческих эксцессов закончилось сегодняшнее официальное общение с непредсказуемым самодуром. Не исключено, что позже воевода еще может потребоваться. Но более вероятно было то, что Высокочтимый нажрется, как свин, и забудет о государственных заботах.

С другой стороны, было обидно, что его выставили посреди завтрака, и скорей всего будут секретничать.

- Так, вот, - продолжил Хоттабыч, когда Федот ушел, - насчет этих пятерых не волнуйся. Словлю я их. Только для достижения полного успеха мне придется отлучаться из дворца, а иногда и из Города.

- Ни в коем разе. Пока не увижу всех этих ублюдков за решеткой никаких отлучек.

- Для дела надо. Для того, нашего.

- Подождет это дело. Моя безопасность прежде всего. И не затевай больше этот разговор.

Колдун все-таки хотел попытаться настоять на своем. Но не успел. В залу вихрем ворвался сияющий от счастья Али Баба. Его чалму украшало не менее полусотни павлиньих перьев. По-видимому, ни одна птичка лишилась своего хвоста. Подлетев к столику, визирь отрапортовал томным голосом:

- Я исполнил твое пожелание, о цветок моей души, о лучезарный светоч мудрости!

Он тряхнул головой, и массивный плюмаж колыхнулся, подчиняясь этому движению.

- Я не понял, ты за перышками бегал или Горыныча с отрядом отправлять?

- Окрыленный твоим вниманием, о сладкоустый, я все успел!

- Последний раз предупреждаю, еще услышу твое "сюсю-мусю" - не поленюсь, отмордую. Подзатыльником не отделаешься.

Али Баба обиженно надул губы, уселся и принялся молча строить глазки Наимудрейшему.

Осушенный бокал водки настроил Емелю на более миролюбивый тон:

- А перья ты не туда воткнул.

- А куда бы следовало, о... - вид огромного кулака, поднесенного к самому носу, заставил визиря проглотить очередную порцию обольстительной лести.

- Сам догадайся, куда, - посоветовал Емеля, медленно убирая кулак. Лучше расскажи, что разнюхали твои шпионы.

- Это информация сугубо конфиденциальная, о... о...об этом я могу сообщить только тет-а-тет. Предлагаю уединиться в укромном уголке, где нас не побеспокоят лишние уши и глаза... - Вовремя заметив зарождающийся гнев хозяина, Али Баба пошел на попятную. - Хотя бы позволь прошептать тебе на ушко самую главную новость.

Заинтригованный Емеля не возражал. Он даже приподнялся с софы, упершись руками в стол и наклонившись к визирю. Однако, пылающий страстью царедворец не мог терпеть барьера в виде столика, уставленного опошляющими чистые чувства напитками и снедью. Он вспорхнул со своего места и, мгновение спустя, был рядом с предметом своего обожания. Пару секунд он тяжело дышал в ухо Наимудрейшего и, на нетерпеливое: "Ну?" - прошептал вдруг осипшим голосом: "Любимый", - после чего чмокнул хозяина в щеку, успев дважды погладить откляченную задницу.

Затем ему пришлось пролететь около трех метров, потому как удар озверевшего Емели пришелся прямо в лоб. Визирь мог бы покрыть по воздуху и большее расстояние, но помешала мраморная обнаженная богиня, не кстати оказавшаяся на пути и, ценой собственной целостности, прервавшая, траекторию полета.

- Во, блин, - только и смог выдавить из себя Емеля, усаживаясь на место. Он до краев наполнил бокал, тремя жадными глотками опустошил его.

- Что за хренотень-то творится?

- Просто сегодня не твой день, - спокойно сказал колдун.

- Не, на сегодня - хватит.

- Вряд ли.

- Что ты имеешь ввиду? - С легким испугом спросил Наимудрейший, так как, небезосновательно, верил Хоттабычу больше, чем остальным приближенным.

Но колдун не ответил. Да и не потребовалось. К ним приближалась Манька. В отличие от привычной плавной поступи, сейчас ее походку можно было назвать нервной и стремительной. Девушка подошла вплотную к Емеле и остановилась, нависая над ним.

Вначале Наимудрейший как всегда при виде своей пассии широко улыбнулся. Но что-то было не так, а неизвестности он не любил. Улыбка медленно сползла с лица.

- Так, значит, я - Жопина?

- Ага! - Вновь ощерился самодовольной ухмылкой хозяин.

- Манька?

- Ну!

- Запомни, козел, я - Мэри. Мэри Поппинс. И впредь называй меня только так. И холуям своим закажи... Ох, да ты в конец оборзел!!! Вся морда в помаде! - Мэри узрела отпечаток толстых губ визиря.