Звезды взаймы - Олег Кулагин

– Дезинфекция! – радостно сказал Васька.

Мы встали. А Фэй-Тун тяжело поднялся – будто теперь, когда опасность отступила, свинцовая ноша навалилась ему на плечи.

Я вздохнул.

Прорыв через облако дорого обошёлся хахиру. Грудь, плечи и лицо в кровоточащих ссадинах. А ещё невыносимая усталость читается в глазах…

Неудивительно. После такого…

Сможет он идти? Или лучше сделать короткий привал – хотя бы и здесь, над расплавленным озером?

Уточнить я не успел.

Фэй-Тун, пошатываясь, двинулся вперёд, в сумрачный коридор. Так, словно цель была близка – упоительно, маняще…

Мы осторожно ступали, вслушиваясь в эхо шагов.

Каменные двери в конце туннеля сами разъехались перед нами тяжелыми створками.

Едва их миновали, двери опять сомкнулись за спиной.

Новый коридор – светлее прежнего. А стены – составлены из движущихся блоков, украшенных геометрическими рельефами. Каждые несколько секунд они смещались с лёгким шелестом и складывались в новый узор.

Туннель кончился тупиком. Впереди – плита, украшенная загадочными символами. Знаки расположены без видимого порядка, но была в них какая-то странная, нечеловеческая гармония…

Мы не успели их изучить. Плита раскрылась диафрагмой.

Мы вошли в комнату, всю залитую ярким, будто солнечным светом.

Только солнца здесь нет. Как нет и окон.

Свет струился с потолка. А стены из полированного гранита празднично блестели.

– Вот мы и добрались… – шепчет Фэй-Тун, тяжело опускаясь на пол.

– Куда? – непонимающе выдавливает Дима.

Остальные понимают не больше.

– Где выход-то? – озабоченно спрашивает Васька.

Я озираюсь. В комнате нет и малейшего намёка на двери.

Но они должны быть!

Не зря же мы сюда топали, не зря рисковали… Ещё немного – и мы вырвемся из Гробницы, выдохнем её медицински стерильный воздух, оставим позади эти безупречные каменные плиты.

К чёрту, к дьяволу, к рыжему чубайсу – куда угодно!

Лишь бы оказаться снаружи!

Я решительно иду вперёд, ощупываю гладкую стену.

Она остаётся неизменной.

Не собирается отъезжать, раскрывая проход. Не превращается в зыбкий туман под моими ладонями.

Я оборачиваюсь к Фэй-Туну.

Он лежит на боку, закрыв глаза. Его смуглая кожа – теперь удивительно бледная.

Лаг-Ни испуганно склоняется над хахиром:

– Эй! Ты это брось!

Он открывает глаза. Обводит нас тусклым взглядом.

– Ты ничего не напутал? – тихо спрашивает Васька.

– Нет. Но дальше – вы сами…

– Что-то не очень получается.

– Ключ – внутри вас.

Мы хмуро переглядываемся. Конечно, у нас внутри много чего интересного… А в мозгах – вообще, разве что кентавр не валялся. Только как это важное оттуда выудить?

– Давайте попробуем вместе, – предлагает Васька.

Дима тоже идёт к стене. Наши ладони ложатся на каменную плиту.

– Думайте о чём-то приятном, – говорю я, – или мечтайте… Как там, на Ретане.

Воцаряется тишина.

Я закрываю глаза. Пытаюсь вспомнить тот день, когда мы с Илгой катались в имперском парке аттракционов… Погожий, весенний день… Смех детей… И поганая ухмылка Нух-Бода – там в Храме.

Чёрт!

Только не это!

Я трясу головой – хаотичная круговерть последних дней упорно вылазит сквозь самые расчудесные картины прошлого.

Открываю глаза.

Стена – без изменений. А Васька прислонился к ней и что-то бормочет под нос.

– Ну? И о чём ты мечтаешь? – хмуро спрашиваю я. – Надеюсь, о светлом и хорошем?

– Ага. Хорошо бы Нух-Бода подвесить за яйца!

– Грубо, – вмешивается Дима, – а я бы развёл его на «бабки». Поставил на «счётчик». И заставил бы взять кредит в валюте!

– Это жестоко!

– Ничего. Он бы у меня до конца дней отрабатывал гужевым транспортом!

– Хорошо, хоть не племенным жеребцом, – бурчу я.

– Лучше кобылой! – серьёзно предлагает Васька.

И я понимаю, что мы категорично отклоняемся куда-то не туда. Вместо светлых образов перед глазами маячит дурацкая картинка: Нух-Бод, катающий ребятишек в зоопарке.

Сочетание – настолько нелепое, что я начинаю кусать губы от смеха.

Стоп!

Этак мы до морковкина заговенья будем подбирать «ключи»!

Я в сердцах стучу кулаком по камню.

И испуганно отдергиваю руку.

Поверхность гранита вспыхивает – будто озаряется изнутри мириадами звёзд. Вспыхивает и гаснет.

Вместо неё – густая, чернильная темнота. Оттуда веет холодом. Хотя если присмотреться, можно разобрать вдали крохотные огоньки…

– Я не ошибся, – долетает голос Фэй-Туна.

Мы оборачиваемся.

На губах хахира играет улыбка.

– В чём не ошибся? – выдавливаю я.

– В вас.

Я качаю головой. И опускаюсь на пол – будто ноги внезапно ослабели:

– Это же не та дверь… не выход из Гробницы!

– Когда-то здесь прошёл Иб-Хебу.

Мы цепенеем – будто все страхи разом оживают в памяти. Кажется, что тьма впереди чутко прислушивается к нашему дыханию.

В этом безмолвии голос Фэй-Туна кажется нестерпимо громким и резким:

– Всё, что было раньше, – только подготовка. Главное – там!

Я вздыхаю:

– А что главное – войти и не вернуться? Ради чего?

– Чтоб потом в твою честь называли пирамиды, – кривится Дима.

Васька кивает:

– Мечтал бы я о карьере мумии – записался бы в фараоны!

Он прав. Чертовски прав!

Мы на такое не подписывались!

Я сердито всматриваюсь в тёмные зрачки Фэй-Туна:

– Кто ты вообще такой, чтобы решать за нас?

– Никто. Смиренный монах. У вас много вопросов, но самые главные ответы – не здесь, а впереди…

– К чёрту философию! – взрывается Дима. – Ты нас обманул. И с самого начала вёл в западню!

Взгляд хахира – устало-спокойный:

– Нет. Вы сами выбирали путь… А выход из Гробницы – в другой стене.

– Что?!

Дима торопливо бросается вправо.

– Не туда, – уточняет Фэй-Тун, – там – односторонний портал на вершину…

Капустин спотыкается. Теперь идёт влево.

Решительно хлопает ладонями по граниту. И круги расходятся стеной – как по водной глади.

Камень светлеет.

Трудно что-то за ним разобрать… Но я подхожу ближе и ясно улавливаю ароматы Долины.

Голос Фэй-Туна звучит за спиной:

– Вы можете идти налево. Прямо. Или направо. Только на самом деле путь – один. И он не снаружи. Путь – всегда внутри…

– Хорошо, – морщится Васька, – как-нибудь за кружкой пива мы подумаем над этими гениальными словами. А сейчас мы и лишней минуты не собираемся здесь торчать! Да и тебе, дружище, пора на свежий воздух… Эй, Лёха, помоги!

Он подступает к Фэй-Туну – вдвоём мы сможем его нести. Не очень долго и не очень далеко – но выход совсем рядом!

– Не надо, – тихо говорит хахир.

– Пустяки.

Я делаю шаг. Всматриваюсь в его глаза. И вдруг всё понимаю. Хрипло говорю Ваське:

– Не трогай его.

– Почему?

– Он хочет остаться здесь.

Лубенчиков каменеет лицом:

– Понятно.

Фэй-Тун опускает веки, будто ему тяжело смотреть на свет. Кажется, что он впал в забытьё.

На несколько секунд воцарилась тишина. Только Лаг-Ни тихо всхлипывала.

Но у нас нет времени на сантименты…

Интересно, выставили уже бандиты оцепление вокруг Пирамиды?

Я окинул товарищей взглядом:

– Если выберемся отсюда – куда дальше?

– Оптимальный вариант – захватить флаер – там, у устья Долины, – предложил Бинк.

– Устье хорошо охраняют, – почесал затылок Васька, – но можно рискнуть. Теперь, когда наёмники ещё заняты в Храме…

– Погодите, – вмешалась Лаг-Ни. – Вы что, собираетесь просто сбежать?

– Ну… вопрос интересный, – буркнул Лубенчиков.

Мы умолкли, хмуро рассматривая заплаканную девушку. И я твёрдо озвучил:

– Именно так, дорогая!

– А гражданские? Вы их бросите?

– А что им сделается? – хмыкнул Дима. – Они же сейчас в горах.

– Но ведь предатель тоже знает про убежище. И он приведёт туда бандитов!

– Потащатся в горы? Это вряд ли. Едва Гин-Малл сообразит, что нас нет в Долине, – исчезнет без лишнего шума! А остальные – ему до лампочки.

Я кивнул:

– Только так мы всех спасём!

– Не спасёте, – вдруг подал тихий голос Фэй-Тун.

Мы удивленно повернули головы. А кентавр объяснил спокойно, почти буднично:

– Хозяева дали Гин-Маллу точную инструкцию. У операции не должно остаться свидетелей.

Я поёжился, будто в комнате без сквозняков вдруг повеяло холодом.

Васька кашлянул. Дима насупил брови. А Бинк решительно махнул рукой:

– Чепуха! Кому нужна бойня? Глупо и грязно. Такого не утаишь!

– Никто и не будет утаивать. Муадиб пришлет комиссию…

– Комиссию?

– И на всю Галактику она объявит, как религиозные фанатики принесли в жертву двести пятьдесят душ…

– А потом сами совершили коллективное самоубийство, – мрачно подсказала Кэй-Ми.

– А разрушенный Храм? – криво усмехнулся Дима.

– Мало ли до чего можно дойти в припадке экстремизма…