Комфлота Бахирев - Борис Царегородцев

– Ваше превосходительство, мы стараемся, еще немного, и оно обязательно замолчит.

Прошло еще несколько томительных минут, прежде чем на мысе произошел большой взрыв – видимо, один из снарядов попал в артиллерийский погреб. Орудие выстрелило еще пару раз и смолкло. Надолго или нет, на мостике «Пантелеймона» этого не знали. Возможно, через какое-то время там сумеют устранить повреждения, да хотя бы на одном из орудий, и вновь открыть огонь. И проход вновь будет закрыт. А возможно, взрыв артпогреба заставил турок покинуть батарею.

– Приказ Старку: эсминцам войти в порт и атаковать суда торпедами и артиллерией.

Через некоторое время три нефтяных эсминца стали выстраиваться в кильватерную линию. Во главе колонны «Громкий» под брейд-вымпелом начальника второй бригады эсминцев капитана первого ранга Старка.

Противник, наблюдая за действиями русских эсминцев, определил, что те намерены прорваться в гавань. Турки или это были немцы, бросили состязаться со «Златоустом» в меткости и перенесли огонь на приближающиеся к проходу эсминцы.

– Да что там Порембский возится с этой батареей? – воскликнул в сердцах контр-адмирал Каськов. – Если он в ближайшие десять минут не заставит ее замолчать, то эсминцам придется прервать прорыв в гавань. Эммануил Сальвадорович, надо помочь Порембскому. Лейтенант Харин, ваша новая цель – вот эта батарея.

«Пантелеймон» пошел на циркуляцию, чтобы повернуть на обратный курс, и в этот момент кому-то померещился перископ подводной лодки.

– Перископ! Двадцать, по левому борту! – воскликнул сигнальщик.

Несколько биноклей было направлено в указанное место, но там кроме волн и какого-то мусора ничего не наблюдалось. Кроме того, с этой же стороны в охранении находился один из эсминцев.

– Ты чего орешь? Какой перископ, дубовая твоя голова, что ты панику разводишь, – набросился на незадачливого матроса мичман Мандрыка.

– Извиняюсь, ваше благородие, показалось.

– Я вот врежу тебе, чтобы не казалось.

– Мичман! Отставить. – Это старший лейтенант Бутовский осадил мичмана. – Ну, ошибся он. А это значит, он хотя бы на самом деле наблюдал за водной поверхностью, а не делал вид.

Но к этому времени эсминцы повернули обратно, прервав прорыв в порт. Старк выводил свои эсминцы из-под огня батареи, но сам продолжал на отходе посылать снаряды из кормовых орудий в сторону порта, тогда как носовые обстреливали батарею. Он понимал, пока не подавлена батарея, в порт входить опасно. Практически любое попадание крупнокалиберного снаряда в эсминец чревато потерей корабля и людей.

– Побоялся Федор Оскарович под огнем проникнуть в гавань, но я его не виню. Не смогли мы подавить батарею, ну что ж, тогда попробуем отсюда расстрелять суда в порту, – посетовал адмирал, что такая задумка провалилась. – Сейчас мы эту батарею всеми тремя броненосцами сровняем с землей, и пусть тогда Старк ведет все свои эсминцы. Подводных лодок противника не наблюдается, тогда нечего им болтаться без дела, а еще четыре орудия лишними не будут в этом деле.

– Передайте Старку приказ привлечь к бомбардировке дозорные эсминцы, – распорядился адмирал.

В это время на верхней площадке носовой надстройки тот же самый сигнальщик разглядел, что в западной части горизонта показалось что-то, похожее на дым. Но пока он не был уверен, никому не говорил, чтобы его опять не посчитали паникером.

– Ваше благородие, на западе дым.

– Что, только один?

– Пока только один.

– Может, тебе вновь что-то привиделось?

– Никак нет.

– Где? Показывай.

Мичман Мандрыка стал обшаривать горизонт в том направлении, но пока ничего не видел.

– Ну и где ты этот дым рассмотрел?

– Так вот же он, его уже стало лучше видно.

Мичман вновь стал осматривать горизонт – и наконец увидел дым приближающего корабля, а может, там еще за ним есть. Транспорт или это военный корабль? Тогда чей, наш или турецкий? Один идет или нет? – проносились мысли в голове мичмана.

Адмиралу Каськову через минуту доложили о приближении корабля.

– Срочно передать распоряжение Старку – выслать эсминец навстречу неизвестному кораблю.

– Ваше превосходительство! Это «Гебен», – возбужденно сообщил через несколько минут появившийся на мостике мичман Афанасьев. – Радиограмма с «Быстрого» от Бубнова. «Вижу «Гебен».

– Передать на броненосцы – «Следовать за мной». «Прут» и оба угольных эсминца остаются здесь. Их задача продолжать обстрел порта.

– Мичман, радиограмму командующему…

– Посмотрите-ка, после того как мы тут туркам прижали хвост, на их мольбы о помощи сам «Гебен» спешит сюда на выручку.

Три броненосца малым ходом пошли навстречу приближающемуся линейному крейсеру. Каськов не намеревался далеко отходить от Зонгулдака, надо было прикрывать крейсер и эсминцы от прорыва к ним «Гебена», потому он и не спешил на встречу со своим противником.

«Гебен» благодаря своей скорости быстро сближался с русскими броненосцами, но потом сбавил ход, рассчитывая увлечь русских подальше от порта, в последующем намереваясь сделать на скорости бросок в сторону порта и мощным ударом уничтожить там русские корабли.

Сойдясь на десять миль, первым по противнику, произведя пристрелку, открыл огонь «Пантелеймон». Первые его снаряды легли с большим недолетом, но по курсу. Снаряды следующего залпа упали с небольшим перелетом, но позади линейного крейсера. «Гебен» начал отвечать после второго залпа с флагмана. Снаряды первого залпа линейного крейсера по «Пантелеймону» упали с недолетом три кабельтовых. Флагман, ведя за собой броненосцы, подвернул курсом на норд-вест, преграждая немцу путь к Зонгулдаку. «Гебен» также изменил курс и сейчас, идя почти параллельно русскому отряду, сосредоточил огонь на «Пантелеймоне». Этот курс его устраивал, так можно было увести корабли за собой как можно дальше от Зонгулдака. Вот уже все три броненосца открыли огонь главным калибром, а корректировал его старший лейтенант Бутковский, находясь на флагмане. Снаряды довольно кучно падали возле немца, но вот прямых попаданий все не было. Не удалось добиться успеха и артиллеристам «Гебена», хотя его залпы, направленные на «Пантелеймона», ложились очень опасно. С «Евстафия», шедшего вторым, ясно видели, как два снаряда упали возле борта флагманского корабля. Флагман резко сбросил скорость, и пять снарядов следующего залпа кучно упали прямо по курсу корабля. «Пантелеймон» вошел в еще не успевшие опасть громадные – высотой до клотиков мачт – водяные столбы от падений одиннадцатидюймовых снарядов и совершенно скрылся из вида.

На корабль обрушивались гигантские массы воды. Вода проникла и в боевую рубку, и все, кто там находился, приняли водные процедуры. Дальномеры были залиты водой и теперь не могли точно определить расстояние до «Гебена». Бурковскому пришлось несколько залпов сделать наугад, пока не обтерли и не обсушили стекла. А «Гебен» в это время положил еще один залп у борта броненосца. Корпус корабля испытывал столь сильные сотрясения, что людям в носовых отделениях «Пантелеймона» показалось, что снаряд попал в борт, но не пробил броню. После столь мощного гидродинамического удара в некоторых отсеках корабля повылетали несколько заклепок внутреннего борта, кое-где возникла небольшая течь, вскоре ликвидированная при помощи деревянных пробок.

– Георгий Константинович, – Молас позвал своего старшего офицера, – спуститесь вниз, проверьте, все ли у нас там в порядке. А то такое ощущение, что в нас попала по крайней мере пара снарядов.

После этого боя командиру броненосца доложили, что от близких разрывов неприятельских снарядов борта и надстройки броненосца сильно посечены осколками, но пробитий очень мало. На палубе и спардеке было найдено около сорока осколков, которые повредили надстройки, шлюпки и настил верхней палубы.

– Лейтенант! Что у нас случилось с прицелом? Отсюда видно, что у нас недолеты.

– Ваше превосходительство, дальномеры залило водой, мы временно не можем брать дальность до противника, – оправдывался Харин.

– Быстрей устраняйте неполадки, а то негоже нам впустую снаряды кидать.

Броненосцы удалялись все дальше от турецкого побережья. Каськов, понимая, что немец его уводит, решил, что пора начинать постепенно склоняться к Зонгулдаку.

– Пять градусов вправо, – приказал Каськов. – Эммануил Сальвадорович, каждые две минуты делаете поворот на пять градусов вправо. Мы возвращаемся к Зонгулдаку.

Молас понимающе посмотрел на адмирала. Адмирал все правильно рассчитал: если они еще отойдут миль на пять-шесть, то впоследствии могут не успеть вернуться назад, начни «Гебен» прорыв к порту, подумал командир броненосца.

– Если противник захочет идти за нами, милости просим, – продолжал дальше адмирал, – но вот нам отходить далеко от порта нельзя.