Живи в свое удовольствие! - Алим Тыналин

Рима, а ты и твой отец — просто-напросто выскочки. Вы ничем не отличаетесь от предыдущих солдатских императоров, которые только и знали, что грабить казну в свою пользу. Тебе, я вижу, нужно тоже самое. Будь я проклят, если буду принимать в этом участие!

Он встал, злобно отпихнув от себя скамейку, с грохотом уронил ее и размашистыми шагами отправился прочь из зала. Вслед за ним встали еще двое сенаторов и запахнув плащи на груди, вышли вслед за щекастым. Да, я планировал провести заседание несколько по-иному, а не так эмоционально. Впрочем, ладно, зато другие, оставшиеся комиты, вскоре согласились с моими требованиями и сказали, что сегодня же принесут мне список строительных работ и план проведения Эквирий.

— Какую сумму выделил отец на проведение этих гонок? — спросил я у них в лоб.

Сначала они мялись и не хотели говорить, а потом один из них сказал, глядя в пол:

— Эквирии обойдутся казне в два миллиона солидов.

Я чуть не свалился со стула от такой суммы. За эти деньги можно было построить два акведука, а учитывая, какие суммы туда закладывались для распила, то и все пять.

— Я понимаю, что империя берет на себя все оплаты гонок, — сказал я. — Так уже повелось издавна. Но что же, неужели часть расходов все равно нельзя отнести на счет партий?

Вопрос был щекотливый, потому что партии трогать никому не хотелось. Дальше поговорить не удалось, потому что в зал ворвался Парсаний. Он закричал:

— Господин, там происходит ужасная драка между схолами. Люди магистра оффиций напали на твоих людей.

Глава 22

Погрязший в политических дрязгах

Ну вот, не успели вернуться домой, как уже поссорились. Не могут мои парни сидеть спокойно. Впрочем, ладно, это же воины, привыкшие к крови, а не активисты вегетарианского образа жизни. Я вздохнул, похлопал сожалеючи по столу и сказал комитам, сидевшим с вытянутыми физиономиями:

— Меня зовут неотложные государственные дела, уважаемые советники. Сами видите, забот по горло и каждая требует внимания. Посему извиняйте, мне надо идти. Жду ваших документов, о которых мы разговаривали раньше. Их можете передать моему советнику, доверенному человеку, — и указал на Донатину.

Выйдя из зала и оставив бывшего храмового служителя с комитами, я облегченно выдохнул. Как же я не люблю эти совещания и планерки, переливания из пустого в порожнее, сидение на креслах с умным видом, будто бы от этого что-то улучшится. Дела надо делать, а не болтать о них.

Стычка между моими людьми и палатинами произошла на тренировочной площадке, неподалеку от казарм дворцового гарнизона. Хорошо, что здесь, а не где-нибудь на глазах всей придворной своры.

И хорошо, что в этом мире еще нет интернета и телефонов с видеокамерами, чтобы зафиксировать происходящую жесть и распространить по всей Западной и Восточной Римской империям. А то это происшествие сейчас было бы на всех заголовках новостных сайтов. Ладно, это я что-то замечтался, минутка ностальгии о двадцать первом веке.

Между тем, жесть и в самом деле получилась нешуточная. Двое палатинских схолов, из гвардейцев Цинны, неподвижно лежали в луже крови возле мишени для стрельбы из лука.

Судя по всему, все, их можно смело вычеркнуть из легионного списка действующих солдат и внести в графу «погиб при исполнении служебных обязанностей». Еще один стоял рядом, растерянный и раненый, в помятой кирасе, а вся левая рука у него была в крови. Рядом кричали и махали мечами еще пятеро схолов, целых и невредимых, но чертовски разозленных.

Всю тренировочную площадку, противостоя палатинам, заняли гунны. Их тут набралось, пожалуй, человек тридцать. С десяток из них стояли с обнаженными мечами, с лезвий капала кровь, двое тоже были ранены, один еле держался на ногах, весь побледнел и кусал кончик длинного уса.

Впереди всех перед палатинами находился Эрнак, его лицо было, как всегда неподвижно и бесстрастно. Остальные гунны держали в руках луки с наложенными на них стрелами, готовые нашпиговать ими палатинов.

Из дворца к обеим группам бежали подкрепления. Почти одновременно выскочили Лакома и Цинна, только из разных дверей, Красная Борода из казармы, а магистр оффиций из бокового входа во дворец. В итоге запыхавшихся палатинских схолов набралось сорок человек, все вооруженные, а гуннов накопилось около сотни человек. Обе группы стояли друг против друга, готовые начать схватку. Я решил, что мне пора вмешаться.

— Тихо, тихо, ребята! — закричал я, подняв руки и вставая между двумя враждебно настроенными группами. Вышел при этом я, само собой, не один, а в сопровождении Марикка и Родерика. — Все вы здесь находитесь с одной целью: чтобы защитить императора и дворец, разве не так? Поэтому давайте чуть-чуть расслабимся и разберемся, что случилось.

— А что здесь разбираться, эти вонючие скотоложцы зарубили двоих гвардейцев! — сказал Цинна на всю площадку своим металлическим голосом. — Это преступление против императора. Надо немедленно наказать их, причем самым суровым образом.

— Может, тебе тоже отрезать голову и поиграть с ней? — спросил Эрнак, все также глухо и бесстрастно.

— Нет, это я отрежу тебе голову и поставлю в огороде, чтобы отпугивать ворон, — закричал Цинна. — Ну-ка, возьмите его, сейчас я сам вспорю ему брюхо.

Палатины придвинулись к командиру гуннов, но Лакома закричал:

— Успокойтесь, никто не будет никого рубить. Давайте решим эту заботу, как и сказал император. Что тут случилось? Почему произошла драка?

Гунны и палатины начали разговаривать одновременно, и их с большим трудом удалось утихомирить. В итоге, после долгих расспросов, удалось выяснить следующее. Спор, переросший в драку, случился, как это часто бывает, из-за пустяка. Не поделили мишень для стрельбы из лука. Теперь уже осталось непонятным, кто оказался зачинщиком, да это и не разберешь теперь, потому что главные зачинщики со стороны схолов были убиты, а со стороны гуннов, конечно же, все, как один, утверждали, что драку первыми начали палатины.

— Вы мерзкие тупые образины! — кричал Цинна громче всех и потрясал мечом. — Зачем ты привел сюда их, император? Мало того, что мы разодрали ваши задницы на Каталаунских полях, так вы хотите что же, хотите еще?

— Эй, старик, замолчи! — закричал один из гуннов, по имени Камахан, здоровенный и плечистый, габаритами не уступающий Родерику и чуть-чуть не достигающий роста Марикка. — Ты хочешь, чтобы я отобрал твою игрушку и засунул ее тебе в задницу? Сейчас все твои детишки пострадают, а завтра будут срать кровавыми кишками.

В общем, дискуссия получилась оживленная и весьма плодотворная. Некоторые гунны для острастки даже начали стрелять из луков и сразу попали в центр злополучной