Огонь, вода и медные трубы - В. Беляев

Его сосед Анатолий Дементьев возмутился:

— Ну, что ты мелешь Васька! Сам подумай, разве может чесаться пятка на ноге, которой нет!

Чувствую, что мне надо заступиться за Новикова.

— Анатолий! Ничего необычного в этом нет. В головном мозгу записаны ощущения, которые время от времени всплывают. Думаю, со временем это пройдет.

— Только одно мне неясно, что мне делать без ноги? Как зарабатывать на хлеб? —не унимался Василий

Тут в разговор вмешался боец по фамилии Хирург.

— Подаяние просить будешь!

Мне не понравился этот прогноз Хирурга, поэтому своим высказыванием решил его опровергнуть..

— Я так думаю, Раз человек стал инвалидом на войне, значит государство обязано взять его на свое иждивение. Будут платить какое — нибудь пособие или пенсию. Жить — то человеку надо!

Хирург был неумолим:

— А ты много видал инвалидов гражданской войны, которым платили бы пенсию? Ни одного! И нам ничего платить не будут! Новиков — выжитый лимон. Он никому не будет нужен. Отдал свое здоровье Родине и катись на все четыре стороны.

Мне отступать не хотелось

— А, я все — таки верю в справедливость.

— Блажен, кто верует, тепло ему на свете! — завершил разговор Хирург.

— Эту же цитату мне на передовой сказал мой приятель по роте, Гуляев.

— А, где он теперь? — спросил Хирург.

— Остался висеть на колючей проволоке перед первой немецкой траншеей.

— А. раз ты остался живой, значит, перевалил через проволочное заграждение. Расскажи, как все там было! — попросил Хирург.

Мне ничего не оставалось делать, как рассказать свою историю. Конечно, о том, что я увидев начальника Особого отдела, загнал патрон в патронник, ни слова. Зато подробно рассказал о том, как меня избивали в Особом отделе.

— А, по мне, так я этому зверю не стал бы перевязывать ноги, — сказал Васька.

— Пристрелить его надо бы и все дела! — заявил Анатолий.

Тут в разговор вмешался боец Лукьянов. Его койка стояла за проходом в палату у самой стены. Это был худощавый, небольшого роста пожилой человек.

— Эх, вы! Молодежь, молодежь! Да нешто можно быть такими жестокими. Ведь начальник Особого отдела тоже человек. Ему, поди, тоже хотелось жить!

— А, что же парню, которого он ни за что, ни про что избивал, не хотелось жить?

— Так у них работа такая! — не унимался Лукьянов.

— Какая бы не была работа, а надо оставаться человеком! — сказал Новиков.

— Хватит базарить! Услышит кто — нибудь и нас таскать будут по этим отделам! — завершил разговор Хирург.

Несколько слов о Лукьянове. Мы с ним познакомились в один из первых дней после моего прибытия в палату. У раненных первый разговор всегда о ране.

— Я ранен в левое бедро. Рана большая 3, 5 см на 7. В истории болезни пишут «с обильными гнойными отделениями», — похвастался автор этих строк.

— Разве это рана? — сказал Дементьев. У меня рана 17 см.

— А у меня — сказал Хирург —27 см! А какая рана у Вас, Лукьянов? Он был старше нас всех и к нему всегда обращались на Вы.

И тут Лукьянов рассказал, что ранение у него смертельное. Пуля прошила икру правой ноги навылет

— А, как кость? Ее не задело? — не унимался Хирург.

— Кость то цела! Но там проходят все жилы, кровеносные сосуды! Это смертельное ранение..

Все вокруг стали убеждать старика, что ранение пустяковое, ничего смертельного в этом ранении нет. Однако, старик был неумолим — его ранение смертельное.

Мне во время войны часто приходилось наблюдать, как люди подбадривали друг друга в тяжелую минуту. Поразмыслив немного, пришел к выводу: срабатывает инстинкт выживания вида..

Что касается старика Лукьянова, то это типичный пример самовнушения. Много раз мне пришлось убеждаться, что самовнушение имеет огромное значение для человека.

Старик начал медленно угасать. Вызвали его жену. Она все время сидела у его койки. Но однажды, проснувшись, все увидели, что его тюфяк свернут. Оказалось, что старик ночью начал умирать. Раненных, находящихся в предсмертном состоянии, перевозили в особую палату, которая называлась изолятор и, находилась на первом этаже. В эту палату его и отправили.

Как — то возникла дискуссия о том, чем закончится война. Начал ее Новиков. Задумчиво он произнес.

— Вот выйдут наши войска к границе и встанут. Зачем нам идти за границу? И своей земли хватает!

Сразу же вся палата всполошилась.

— Ты, что с ума сошел? Как только наши перестанут их гнать, они сразу же начнут готовиться к новому наступлению. Наклепают танки, самолеты, артиллерию, призовут в армию молодежь и снова на нас, — горячился Дементьев.

Его сразу же поддержала вся палата.

— Уж, если мы их догоним до нашей границы, надо гнать их дальше до самого Берлина, — заявил Хирург.

— Почему только до берлина? — раздались недовольные голоса. Надо всю Германию к ногтю. А может быть перебить всех немцев, чтобы даже их языка не было! Вот тогда наступит мир!

Но тут раздался голос, которого до сих пор не было слышно

— Я так думаю. От германии до Атлантики рукой подать. Вот надо и двигаться до берега океана!

— Братцы! — раздался чей — то голос. Раз мы выйдем на берег океана нужно сразу же на корабли и в Штаты.

— Голова твоя садовая! А знаешь сколько потребуется кораблей, чтобы перевезти такое войско? Не тысячи, а может быть сто тысяч! Со всей Европы не собрать столько.

Обсуждение продолжалось еще очень долго, но постепенно все пришли к одному мнению: Германию разгромим и остановимся. Прекратилось это бурное обсуждение только тогда, когда в палату вошла медсестра и сказала, чтобы все шли в столовую на обед.

В качестве столовой служила одна из классных комнат. Там стояли длинные столы, на. которые ставились тарелки с едой, клали хлеб и ложки. К нашему приходу всегда все было приготовлено.

Однажды, Хирург обратился ко мне с вопросом.

— Вот у тебя нога располосована вдоль и поперек. У Новикова нет ноги. Да и у лругих тоже шрамы огромные. Я так думаю — все эти ранения обязательно должны сказаться со временем.

— Как это сказаться? Начал разговор, Хирург, так растолкуй, что ты имеешь ввиду! — перебил его Новиков.

— Всем, конечно, известно, свежая кровь движется по артериям и попадает во все части тела: в ноги, руки и везде, куда надо. Но вот на ее пути нож врача перерезал кровеносный сосуд и, ей дальше пути нет. А снабжать кровью оставшуюся часть тела надо? И тогда поток крови идет по другим сохранившемся сосудам в обход поврежденного участка. Все бы ничего, но там уже движется свой поток, а тут еще дополнительный поток крови. Сосуд должен расшириться, чтобы пропустить удвоенное количество крови. Пока человек молодой, кровеносные сосуды эластичные и легко расширяются и сужаются, если это требуется. С годами они потеряют эластичность и снабжение кровью затруднится. Поврежденная нога будет страдать от недостатка питания. Вот это я и имел ввиду.