Воровка - Наталья Савчук

но в ночной темноте мой план уже не кажется столь безупречным. Чтобы лишить силы одарённых, мне надо их видеть, а вот им быть столь прицельными при использовании своего дара быть не обязательно.

Запах мокрой земли и прелых веток забивается в нос, слышу, как к нам приближаются с разных сторон, окружая. Тихие переговоры одарённых нервируют. Они уверены в том, что мы где-то здесь и совершенно не боятся моего огня. Рассуждают о моей неопытности, и что я не смогу ничего сделать и как-либо противостоять, потому что в лесу нет металла. Улавливаю шорох совсем рядом с нами, краем глаза замечаю слабое свечение, которое, к моему удивлению, стелется по самой земле и катится к нам.

При виде темной фигуры кожа покрывается мурашками. В последний момент успеваю зажать рот рукой и не завизжать, когда земля подо мной проходит в движение.

Внутри всё вибрирует от страха, Аарон прекращает удерживать меня, и я вскакиваю. Ноги тут же оплетают корни деревьев и вздергивают вверх, в лицо дует ветер с такой силой, что слезятся глаза. Беспомощно барахтаюсь, повиснув вниз головой. Рядом со мной точно так же висит Аарон.

— Попалась! — торжественно восклицают позади меня.

На моей шее щелкает обруч. Всё произошло настолько быстро, что я даже не успела воспользоваться своим даром.

— Ха! А девчонка не промах! Воспользовалась дознавателем и, пока он пуст, надела на него обруч!

Ветер затихает, свет, бьющий из гладкого металлического шарика, светит ярче, освещая стоящих перед нами мужчин. В одном из них узнаю сына ювелира.

— Хороша, — протягивает он. — Сгодится. Этого, — он кивает на Аарона, — убрать. Без лишнего шума и так, чтобы не нашли.

— Нет! — яростно кричу, выкручиваюсь, бьюсь в истерике.

Падаю к ногам пленителей, смотрю на спокойного Аарона, который не проронил ни слова.

— Аарон! — стараюсь привлечь его внимание, поймать взгляд, но он не смотрит на меня.

Его лицо сосредоточено, а руки лежат на шее, обхватывая обруч.

Я верчу головой, озираясь по сторонам, пытаюсь найти палку, которой можно ударить одарённого, который бесцеремонно оттаскивает меня в сторону. Отчаяние и страх за жизнь Аарона переполняют.

— Я пойду сама, если сохраните ему жизнь!

На мои слова никто не обращает внимания, оказываю сопротивление или нет им безразлично, а ничего большего я предложить не могу.

— Все собрались?

Я слышу голос Аарона и замираю, смотрю на выстроившихся перед ним мужчин.

— Слухи о тебе не правдивы. Все было слишком легко.

— И это дознаватель? Такой хилый.

— Да с ним даже девчонка справилась! Нацепила обруч.

— И все же некоторые прийти побоялись. Вас должно быть больше, — будто не слыша, что о нем говорят, продолжает Аарон.

— Заканчивай с ним, — бросает сын ювелира и поворачивается к дознавателю спиной, теряя интерес.

Слышу болезненный стон Аарона, который заглушает треск веток и корней, которые оплетают его тело и затягивают под землю.

Кричу, выворачиваюсь и бьюсь головой об землю, обезумев от захлестнувшей боли. Проклинаю одарённых и себя за свою глупость. Выкрикиваю имя дознавателя вновь и вновь, пока мне не затыкают рот грязной тряпкой с солёным привкусом.

* * *

Задыхаюсь от бегущих слёз, не веря в то, что дознаватель ничего не придумал и так просто погиб. Пытаюсь вывернуться, чтобы оглянуться назад туда, где последний раз видела Аарона.

Мои руки и ноги плотно прижаты к телу лозой, я абсолютно беспомощна и беззащитна. Корю себя за свою не сдержанность, глупость, споры и слова, брошенные в порыве гнева. Я никогда себе этого не прощу!

Шутливое настроение одаренных разжигает во мне ярость. Довольные удачей, они смеются, но я едва улавливаю смысл их фраз.

Меня тащат как мешок с зерном по направлению к горной реке. По нарастающему шуму воды, я понимаю, что мы почти подошли к берегу.

— Отдохнем здесь, Юрой еще пуст, не может переправить всех, а до моста ещё далеко, — говорит сын ювелира и первым опускается на землю.

Он заметно выделяется среди всех остальных мужчин за счёт лишнего веса и маленького роста, отчего путь ему даётся особо тяжело. Но, несмотря на явный проигрыш, его все слушаются и начинают готовиться к ночлегу. С трудом верится, что он наделён даром огня, как и я.

Бросив меня под деревом, одаренные разводят костёр, усаживаются вокруг, передают мешок с вяленным мясом и хвалятся тем, как ловко поймали нас, хотя ювелир требовал лишь следить и ждать его появления. По разговорам понимаю, что он где-то рядом и уже переправился на этот берег.

Забытая всеми, решаю отползти в сторону, убраться подальше, но едва двигаюсь с места, на меня обращают внимание и привязывают к стволу дерева.

Мычу сквозь кляп проклятья, вызывая взрыв смеха.

— Ничего, вскоре станет кроткой и послушной, как и подобает женщине, — хвалится сын ювелира.

Утыкаюсь лицом в землю, отдаюсь полностью своему горю, мечтая отомстить за Аарона. Полностью погружаюсь в свои мысли, представляю, как сама лично надеваю обручи на шеи одаренных и прихожу проведать их в темнице, чтобы сообщить, что вскоре они пойдут на допрос к дознавателю…

Перед глазами вновь стоит его невозмутимое лицо, которое не дрогнуло перед страхом смерти…

Когда смех негодяев затихает, я переворачиваюсь на спину и смотрю на полосу рассвета, с безразличием встречая новый день. Мое внимание не сразу переключается на едва различимый шорох и треск возле костра. Какое мне дело до того, чем заняты проклятые одаренные?! Но, чувствуя вибрацию, поворачиваю голову.

От ужаса меня прошибает холодный пот. Тела одаренных один за одним уходят под землю, на неестественно выгнутых шеях видны красные полосы, глаза выпучены, а рты забиты землей.

Вжимаюсь в дерево, надеясь, что подобная участь не постигнет меня. Пульс стучит в висках, дыхание перехватывает, я верчу головой, ища источник происходящего кошмара. Но все вокруг по-прежнему остается неизменным, кроме места у костра, где спали одаренные. Из взрыхленной земли торчат корни и ветки, а рядом лежат нетронутые вещи.

Благодаря кляпу во рту я не взвизгиваю и не выдаю свое расположение, когда лоза, которой были связаны мои руки и ноги рассыпается.

Получив свободу, приседаю и ползком передвигаюсь вглубь леса, стараясь затеряться в невысоких кустарниках. Но надолго моего терпения не хватает, едва преодолев пару метров, я срываюсь на бег, гонимая страхом и отчаянием.

* * *

Ветки царапают лицо, бегу напролом, совершенно не заботясь о том, что оставляю за собой множество следов по которым меня легко можно найти. Самое главное, уйти как можно дальше, а уже после заметать следы. От быстрого бега задыхаюсь и постоянно запинаюсь