Агатовый браслет - Екатерина Владимировна Овсянникова

за тебя рад! – его сильная рука дружелюбно похлопала меня по плечу. – Пойдем домой, солнце. Будем теперь думать, какой еще красотой порадовать горожан.

По пути обратно Генрих уже рассказывал о своих успехах и хвастался помощью Грега. Похоже, мальчишка не по годам вырос трудолюбивым, только вот жизнь его потрепала. Хорошо все же, что именно мы его нашли и спасли от преждевременной кончины…

По возвращении, пока Грег увлекся делами во дворе, между мной и женихом завязался разговор.

– Эрика, мне не хотелось разговаривать об этом на улице, но… Вернувшись за тобой на рынок, я невольно почувствовал, как ты грустила из-за обидевшего тебя покупателя. Скажи, что случилось?

– Ничего особенного, – ответила я, отрицательно мотнув головой. – Он выкупил трактир, в котором я работала, а потом просто отправил меня на все четыре стороны искать новую работу. Увидев меня на рынке, позлорадствовал, мол какая я нищая, бросил мне пару монет, взял оставшиеся цветы и ушел, смеясь, вот и все.

– Вот гад! – буркнул Генрих. Его сжатая в кулак правая рука ясно говорила об эмоциях хозяина. – Надеюсь, ему в будущем с лихвой воздастся за все обиды… И за цветы тоже!

– Не нужно так говорить о нем. Он человек богатый, а таких, как правило, мало интересует жизнь простых людей.

– Богатый он или же бедный – подобному нет оправдания. Очень надеюсь, что при следующей встрече я смогу дать ему понять, насколько он жалок.

Его слова меня не на шутку напугали.

– Но тебе ведь нельзя творить зло. Я не хочу, чтобы из-за меня ты лишился своего дара!

Вместо озлобленного оскала на его лице мгновенно возникла теплая улыбка.

– Что ты, солнышко, я и не помышлял ничего подобного! Поверь, есть и другие способы поставить гада на место. Самый простой из них – правильное и вовремя подобранное слово, – поднявшись с дивана, любимый, как ни в чем не бывало, взял меня за руку. – Пойдем лучше еще какие-нибудь цветы посадим перед сном, мы с Грегом на заднем дворе еще пару клумб вскопали. Надо получше разузнать силу твоего дара, да и новые цветы в сад и на продажу лишними не будут.

Я не стала сопротивляться и послушно пошла за своим мужчиной. Вместе мы вновь сажали семена и обменивались теплыми объятиями, а потом я, как и раньше, высказала просьбу расти новым цветам: в этот раз астрам и василькам. В голове я даже представила, какие букеты могла бы составить из всей этой красоты, если она вырастет. К сожалению, завтра мне предстояло снова идти на работу, но ничего – проверить клумбы можно и позже. Главное, что теперь со мной рядом не только милый сердцу человек!

Глава 18

На работе с первых же минут все пошло как-то наперекосяк: Аделаида куда-то ушла, заперев магазин еще до начала рабочего дня. До этого она оставляла запасной ключ в особом тайном месте, а в этот раз там ничего не было. Так и пришлось мне стоять у двери, растерянно поглядывая в окно и на других горожан.

Спустя несколько минут после планируемого открытия женщина все же решила явиться. Глаза Аделаиды почему-то так и горели от переполнившей их хозяйку злобы.

– Ну и чего ты тут стоишь? – прорычала она, нырнув рукой в открытую сумку.

– Я хотела начать готовиться к работе, но магазин закрыт, а ключа в тайнике не было, – оправдывалась я, растерянно пожав плечами.

– А он тебе больше и не нужен, – начальница сказала это таким голосом, будто все происходящее – само собой разумеющееся.

Живот скрутило от знакомого пугающего предчувствия, что разговор мне не понравится.

– Почему?

– Тебе еще наглости хватает спрашивать?! – фыркнула женщина, укоризненно ткнув в мою сторону пальцем.

– Но я правда не понимаю о чем вы!

– Неужели? – взгляд Аделаиды сузился в подозрении. – Еще скажи, что это не ты вчера торговала розами на рынке.

По мокрой от волнения спине пронесся мурашечный холодок. Неужели Ландольф, увидев меня за прилавком, наговорил ей глупостей?

– Почему же, я и вправду вчера продавала лишние цветы из своего сада. Разве это плохо?

– Ты, должно быть, меня за дуру держишь? – начальница стиснула зубы, будто ее только что оскорбили. – Пару дней назад у тебя даже крыши над головой не было, а тут вдруг появился сад и лишние цветы? Без моего ведома работаешь на кого-то еще, а теперь отмахиваешься?!

– Что вы, у меня подобного и в мыслях не было! – попыталась оправдаться я. Можно было бы, конечно, рассказать ей о даре жизни, но, как мне показалось, подобное должно оставаться секретом от посторонних и знать о нем стоило лишь самым близким людям. Генрих вот, например, поделился им только со мной! Может еще с Зельдой, и всё. Что говорить остальным я, правда, еще не придумала. Наверное, это будут мощные и редкие удобрения, которые позволяют очень быстро выращивать цветы. Уф, хорошо все же, что кроме доброй старушки по соседству больше никто не живет…

– Как еще оправдываться будешь? Постарайся только придумать что-нибудь поинтереснее!

– Но это правда! Я продавала только свои цветы и даже помыслить не могла, чтобы еще на кого-то работать!

Я жалостливо смотрела на начальницу в надежде дождаться милости, но ответом мне стал лишь еще более озлобленный взгляд.

– Хватит. Мне надоело слушать эти бредни! Ты мне до этого как работница не очень-то нравилась, а после рассказа Ландольфа у меня о тебе сложилось окончательное впечатление. Можешь больше не приходить на работу, Эрика. Работай на других людей, где тебе понравилось.

– Да нет же, мне у вас нравится! – возразила я, еле сдерживаясь, чтобы не закричать от отчаяния. – Это же моя любимая работа!

– Молчи и уходи! – рыкнула женщина, указав пальцем на дорогу. – Делай что хочешь, но чтобы я больше не видела тебя на пороге своего магазина! А если явишься, то я позову стражу. Уж они махом объяснят, где твое место!

Фыркнув на прощание, Аделаида громко хлопнула дверью перед моим носом и задернула шторы с другой стороны окна, где теперь отчетливо виднелись очень знакомые розы…

Грудь нещадно сдавило от страха и обиды. Зачем Ландольф наговорил моей начальнице глупостей?! Он уже один раз сделал мне больно, неужели этого мало?

От осознания, что теперь работы у меня нет, в разум вновь хлынула волна отчаяния. В такой важный момент, когда нашей семье пригодилась бы каждая монета, я опять стала нахлебницей! Как я скажу об этом Генриху? Как буду смотреть ему в глаза?

Так я и шла домой, растерянно потупив