Ночь пламени - Амелия Ламберте

ей больно… Времени у меня мало. Возьму за основу зелье против превращения в оборотня. Посмотрим, что из этого выйдет».

«Попытался напоить ее кровезаменителем, но ее вырвало. Видимо, отравленный организм не принимает кровь. Так, посмотрим, к чему приведет первая проба лекарства».

«Лим очнулась. Ей вроде бы стало легче. Слава всем Великим Духам!.. Но выглядит она еще плохо. Понаблюдаю за ней».

«Оказалось, формула облегчает симптомы, это не совсем то, что нужно. Такое зелье не излечивает. Посмотрим, что будет со второй пробой… Только держись, дорогая!»

– Держись, – эхом повторил я, переживая за Лим так, словно она прямо сейчас металась в горячке. Сердце кровью обливалось от всех этих подробностей, но оторваться от чтения я не мог.

«Вторая проба неожиданно ускорила действие отравления. Великие Духи! Я дурак! Полный дурак! Хорошо, что у меня еще есть из чего готовить третью пробу. В этот раз я не имею права на ошибку. От меня зависит ее жизнь. Удача, если ты меня любишь, не дай Лимирей умереть».

«Лим уже не кричит. Только стонет и мечется по кровати. Она умирает. Умирает! Я влил в нее третью пробу. Теперь остается только молиться Великим Духам и надеяться на чудо».

Строки выглядели расплывчатыми. Я почувствовал, как Николас плакал над этими страницами. И сам не заметил, как у меня потекли слезы.

«Она выжила. Выкарабкалась. Я запишу формулу. Но теперь ей нужна кровь. Даже хорошо, что она слаба: может только смотреть на меня голодным взглядом… Пусть Великие Духи знают: этот грех полностью на моей душе. Выбора у меня все равно нет. Я хочу, чтобы она жила и ходила рядом. Я хочу видеть ее улыбку. Куда я без нее?.. Она мне как дочь. Собственно, почему „как“? Она и есть моя дочь! Самая настоящая! Ну и что, что она вампир!

Лимирей, когда ты будешь читать этот дневник, знай: тебе не в чем себя упрекать. Но тебе нужна кровь, и я возьму это на себя. Надеюсь, Великие Духи меня простят, иначе зачем бы они вас создали?»

Я поежился. Николас, что же ты делаешь?.. Но, с другой стороны, имею ли я право осуждать его? И виновата ли Лимирей в том, что вынуждена пить кровь? Ответ напрашивался сам собой: нет. Она не виновата в своей природе.

Я продолжил чтение, раздираемый самыми разными чувствами. С одной стороны, я понимал Николаса, а с другой… Убить кого-то, чтобы накормить голодного вампира…

«Я выкупил из тюрьмы двух отпетых негодяев. Не сказал тюремщикам, зачем. Попросил только худших из худших. Я привез их домой. Кандалы снимать с них не стал. Одному надрезал руку. Лимирей сразу же почуяла кровь. Даже от взгляда этих двоих, которых с трудом язык людьми назвать поворачивается, не было так страшно, как от дикого и голодного взгляда Лимирей.

Она была очень слаба. Я помог ей подняться и подвел к одному из преступников. В это время я молился Великим Духам, чтобы она не вцепилась в меня. Хорошо, что ее влекла кровь. Едва она оказалась рядом с выкупленным мной негодяем, как тут же вцепилась в его порезанное запястье. Я не смог долго выносить подобного зрелища и вышел за дверь. Успел только увидеть, как Лимирей на него накинулась и вцепилась в горло…

Я слышал крики… Нечеловеческие крики и ругань. Кто-то даже пытался драться. От Лим не исходило ни звука. Я просто ждал за дверью, когда все закончится, кусая кулаки. После этого Лимирей была все еще слаба, но взгляд хотя бы стал осмысленным. Я обнял ее. Она выглядела такой растерянной… Расплакалась у меня на плече. Беззвучно. Сколько еще я снова не услышу ее голос? Я сказал ей, что это была моя идея и только моя вина. Но разве она слушает!.. Сейчас вобьет себе в голову, что она – монстр и… Не хочу об этом думать и писать».

«Трупы я сжег в лесу, чтобы их кто-нибудь случайно не нашел. Зато полиция стала слишком часто захаживать. Проверяют. Спрашивают, куда пропали двое преступников, которых я выкупил. Я отбрехался, сказав, что недосмотрел за ними и они сбежали. Мы привлекаем слишком много внимания. Слишком много вопросов у местных. Похоже, придется уехать».

«Лим снова не разговаривает. Выглядит очень расстроенной. Я предлагал ей взять с собой Дэниэла, но она только замотала головой и заплакала. Указала на комнату, где все происходило. Боится, что однажды сделает с ним то же самое. Жаль. Дэниэл – хороший парень. Он мне почти как сын. Лим не пожелала делиться с ним своей тайной – не стану и я. Может, когда-нибудь Дэн нас простит. Завтра мы уедем. Не знаю, куда. Куда-нибудь подальше отсюда».

– Лимирей… – прошептал я, узнавая ее в каждой строке.

Если во время прогулки со мной случалась какая-то неприятность, то она вечно винила в этом себя. И здесь ничего не изменилось. Она не рассказала правду не потому, что не хотела подвергать меня опасности, а потому, что боялась убить.

Я обратился к следующей записи.

«Ну вот, теперь мы на новом месте. Лимирей постоянно оглядывается назад. Свой кулон, который достался ей от настоящих родителей, она оставила Дэниэлу на память. Постоянно теребит воротник по привычке, а кулона-то нет. Зря она не позвала Дэна с собой. Но это ее выбор. И не мне его осуждать. Но я вижу, что она будет скучать. Уже скучает».

Я захлопнул дневник и со свистом выдохнул. Сил читать дальше просто не было. Да и костер уже почти потух.

Телириен вздрогнул от хлопка и приоткрыл один глаз. Не в силах сидеть на месте, я поднялся на ноги и прошелся вокруг костра.

Лимирей, почему ты не дала мне этот дневник, когда мы были в замке?! После всей прочитанной истории мне больше всего захотелось оказаться рядом с ней и крепко обнять. Закрыть от всех пережитых ужасов и просто сказать, что все будет хорошо.

Я взглянул на небо. До замка лететь далеко. Мы с Телириеном преодолели уже слишком большое расстояние, чтобы возвращаться. Да и я не мог позволить себе терять драгоценное время: дело о гибели королевского алхимика и названого отца Лимирей само себя не закроет.

– Ну что, нашел ответы на свои вопросы? – поинтересовался дракон.

– Что? – вздрогнул я, обернувшись к нему. – А… да.

– И?

– Что «и»? – огрызнулся я.

– Зачем ты помогаешь Лимирей, занимаешься