Признание - Чарльз Тодд

— На машине тети Элизабет. Харолд Финли пригнал ее в Лондон, когда записался добровольцем. Машина стояла в гараже за домом Уайата. Время от времени мы все на ней ездили. В основном, конечно, машина стояла на месте. Помню, один раз я ездила на ней в Дувр, а в другой раз — в Корнуолл, на свадьбу подруги.

— Вы помните, кто брал машину летом пятнадцатого года?

— Нет, конечно, не помню. Уже не помню. Могу лишь сказать, что в те несколько раз, когда я хотела взять ее, она всегда стояла на месте.

Когда Ратлидж встал, собираясь уходить, но Синтия Фаррадей его остановила:

— А знаете, что я сейчас вспомнила? В первый теплый день после того, как Джастин приехал в «Берег», мы пошли купаться на реку. И я увидела, что его грудь покрыта ужасными шрамами. Я спросила, откуда они. Он сказал, что долго лежал в больнице. Я подумала, что ему делали какую-то операцию. Вот почему он был такой худой и бледный. Тогда, в детстве, я легко отвлекалась. Но теперь понимаю, что шрамы были не такими, какие остаются после операции. Я ведь помогала ухаживать за ранеными во время войны — читала им, писала за них письма, отвлекала их от страданий. Мне тогда и в голову не приходило, что… его шрамы тоже были ранами.

Ратлидж промолчал.

— Скажите, это его родители… это из-за них? — робко спросила Синтия.

— Нет, не родители, — ответил Ратлидж. — Неизвестный.

— Боже правый! Жаль, что мне никто не сказал… Жаль, что я ничего не знала!

— Вряд ли миссис Рассел хотела, чтобы вы знали. Она понимала: самое важное — забыть.

— Она даже Уайату ничего не сказала?

— Скорее всего, нет. По той же причине.

Синтия глубоко вздохнула:

— Если найдете его, пожалуйста, сообщите мне… если с ним все в порядке?

— Если он сам захочет.

Ей пришлось довольствоваться таким ответом.

Глава 19

Войдя в больницу, Ратлидж тут же встретил медсестру, с которой разговаривал раньше. Она проводила его в палату, где лежал майор. Инспектор спросил, есть ли перемены к лучшему в его состоянии.

Сестра сообщила:

— Он все время беспокойный, и врачи боятся лихорадки. Если повысится температура, значит, началось заражение. Ему нужно спать, а он все время пытается вспомнить, что с ним случилось. — Помолчав, она дипломатично добавила: — Возможно, будет лучше, если священник ненадолго выйдет. Тогда у пациента будет меньше поводов говорить.

Когда Ратлидж вошел в палату, Рассел в самом деле дремал. Моррисона на месте не было, поэтому Ратлидж сел на пустой стул у постели.

Он сам накануне уехал из «Берега» в начале третьего ночи. Он никого не видел и не слышал выстрелов. По словам Моррисона, майор вышел из дома священника в начале второго. Где он был между половиной второго и половиной третьего? Или, если взглянуть на задачу с другой стороны, кто поджидал Рассела на дороге — или на болоте? Была ли встреча назначена заранее или произошла случайно?

Кто приходил в дом ночью, кто держал двери на террасу незапертыми, чтобы легче можно было добраться до оружия в кабинете? Кто стоял у пристани и смотрел на другой берег реки, словно владелец всего, что он видел?

Ратлидж знал только о том, что по ночам часто совершали вылазки за границу фарнэмские контрабандисты.

Хотя они не терпели никакого вмешательства в свои дела, казалось маловероятным, чтобы они подкарауливали майора Рассела на болоте.

Возможно, у Тимоти Джессапа имеются свои причины заботиться о том, чтобы «Берег» и дальше стоял без хозяев. Разве он не спрашивал, не хочет ли Ратлидж купить усадьбу? В самую первую встречу, когда Ратлидж приезжал в Фарнэм вместе с Франс…

Может быть, настало время выяснить, кому достанется «Берег», если в живых не останется ни одного Рассела. Неожиданно Ратлидж осознал, что ему очень мало известно об отце майора, которого убили на войне с бурами. Синтия Фаррадей была его дальней родственницей. Кто еще состоит с ним в родстве? Уж точно не Джессап. Правда, на свете случаются вещи и более странные. Иногда в юности мужчины совершают необдуманные поступки — достаточно вспомнить отца Джастина Фаулера, — о которых потом предпочитают не вспоминать.

Ратлидж подумал, что доктор Уэйд прав. Майор словно заговоренный. Военная рана, падение с мотоцикла, а теперь выстрел. А его как будто ничто не берет!

Хэмиш сказал: «От петли-то он не уйдет».

«Сначала мы должны доказать, что он убил Фаулера».

Вдруг он понял, что майор проснулся и широко раскрытыми глазами смотрит на него. Ратлидж даже испугался, что ответил Хэмишу вслух, не подумав.

Рассел спросил:

— Вы уже вернулись — или никуда не уходили?

— Я ездил на работу. Где Моррисон?

— Пошел в столовую выпить чаю.

— Ну и ладно. Вы как, можете говорить?

— Да не особенно.

— Если бы вас убили на войне, кому бы достался «Берег»?

— Я написал завещание, по которому «Берег» отходил моей жене. После ее смерти я изменил завещание. Теперь все остается Синтии. А что?

— У вас есть другие родственники?

— Не знаю. Своего отца я почти не помню, с его родней мы не знались. Когда я был маленьким, к нам приезжала бабушка. Она мне читала, и я запомнил ее голос, но не лицо.

— Вы знаете, где останавливался Джастин Фаулер, когда ему давали отпуск во время войны?

— В одном лондонском отеле — он его очень любил. На мой вкус, отель был слишком экстравагантным, но он уверял, что ему подходит. Кажется, Синтия ездила туда ужинать с ним. Но не верьте моим воспоминаниям. Я ведь ревновал ее и мог что-то напутать.

— Мне говорили, что тот отель разбомбили во время налета цеппелинов.

— Правда?

— Он возвращался в «Берег» после того, как дом закрыли?

— Как-то я столкнулся с ним во Франции, и он сказал, что ездил в Эссекс в последний раз до того, как его отправили на фронт с полком. Что дом в порядке. Я слышал, что во время одного из налетов по соседству разбомбили мельницу и несколько домов, но он ответил, что это было на реке Блэкуотер. А может, на Крауче. Не помню.

— Когда вы с ним встретились?

— По-моему, в начале пятнадцатого года. Он уже успел поучаствовать в сражениях, а я был в колонне подкрепления. Он сказал, что брал мою машину и ездил на ней в Эссекс.

— Он ночевал в доме или просто провел там несколько часов?

— Сказал, что растопил камин в маминой гостиной. В доме царил лютый холод, ведь его несколько месяцев не открывали. Он привез с собой чай в термосе и бутерброды и съел их, сидя у камина, а не на террасе, как собирался вначале. Я спросил, в порядке ли трубы — мне не хотелось, чтобы дом сгорел дотла. Но он заверил меня, что, перед тем как зажигать огонь, все тщательно проверил, а перед уходом убедился, что огонь потушен.

— Когда вы в следующий раз видели его или получали от него весточку?

— Кто-то говорил мне, что его ранили. В конце мая, кажется… Наверное, после ранения его отправили долечиваться домой. Один раз он написал мне из госпиталя. Он слышал, что мы с женой ждем ребенка. Ему сделали операцию на колене, и он надеялся, что его вернут в строй к концу августа. Он сообщил, что, возможно, снова съездит в Эссекс, если получится. — Рассел затих и закрыл глаза. — Больше, насколько я помню, я ничего от него не получал. Но бывает, письма теряются.

— Вы не знаете, вернулся ли он живым с войны?

— Об этом спросите Синтию. Она поддерживала связь с нами обоими, а также с Харолдом Финли. А почему вы интересуетесь Джастином? Уж не думаете ли вы, что это он подстрелил меня? — Рассел открыл глаза и посмотрел на Ратлиджа в упор. — Но зачем ему меня убивать, во имя всего святого?

Ясно было, что он забыл все, что Ратлидж говорил ему о признании Уиллета.

— Я по-прежнему расследую обстоятельства смерти Бена Уиллета. Вы были в Англии летом пятнадцатого года?

— Летом пятнадцатого года я был во Франции… Нет, не так. Мне дали отпуск по семейным обстоятельствам, когда умерла моя жена.

— Вы тогда ездили в «Берег»? А может, навещали Фаулера в госпитале?

— Кажется, нет. Правда… о том времени я почти ничего не помню. — Рассел поморщился. — Я чувствовал себя таким виноватым! Я ведь не любил ее. Она умерла из-за меня. Не думаю, что она была со мной счастлива. — Он отвернулся. — Уходите. Оставьте меня в покое!

Ратлидж уже собирался сказать что-то еще, когда вернулся Моррисон.

— А, вот и вы, — сказал он, входя в палату. — Он спит?

Ратлидж ответил:

— По-моему, да. Сестра не велела мне будить его. Нам лучше уйти.

Он встал и вывел Моррисона из палаты. Подойдя к машине, Моррисон спросил:

— Вам удалось поговорить с ним? Он сказал вам что-нибудь еще?

— Он повторил, что не знает о судьбе Фаулера. Возможно, он вообще никогда не сможет этого вспомнить. Если Рассел даже и виновен в убийстве Фаулера, его вполне могут освободить от ответственности.