Гений войны Суворов. «Наука побеждать» - Арсений Замостьянов

Итак, уже 2 декабря Суворов прибыл к Измаилу — по обыкновению, прибыл раньше полков, раньше Золотухина, вместе с небольшим казачьим отрядом, от которого Суворов оторвался в сопровождении единственного казака, выполнявшего функции ординарца. Быстрота и натиск — к этим словам нечего добавить! В войсках прибытие Суворова связывали со скорым решительным приступом. И, несмотря на риск кровопролития, солдаты говорили о штурме с воодушевлением: уважали батюшку Суворова.

«К Измаилу я сего числа прибыл. Ордер Вашей Светлости от 29-го за № 1757 о мероположении, что до Измаила, я имел честь получить и о последующем Вашей Светлости представлю» — это рапорт Потёмкину от второго декабря. На следующий день — новый рапорт. И мы видим, что стремительный генерал уже вошёл в курс дела весьма основательно: «Между тем Браилов должен пребывать на правилах, как его я оставил: в заботе, усыплении и недоумении…» (Суворов беспокоится за свой прежний рубеж, но главные его заботы уже об Измаиле). «По силе повелениев Вашей Светлости первоначально войски сближились под Измаил на прежние места; так безвременно отступить без особого повеления Вашей Светлости почитается постыдно.

У господина Генерал-Порутчика Потемкина я застал план, который поверял: крепость без слабых мест. Сего числа приступлено к заготовлению осадных материалов, коих не было, для батарей, и будем старатца их совершить к следующему штурму дней чрез пять, в предосторожность возрастающей стужи и мерзлой земли. Шанцовой инструмент по мере умножен. Письмо Вашей Светлости к Сераскиру отправлю я за сутки до действия. Полевая артиллерия имеет снарядов только один комплект. Обещать нельзя, Божий гнев и милость зависят от его провидения. Генералитет и войски к службе ревностию пылают. Фанагорийский полк будет сюда».

Любимые фанагорийцы под командованием испытанного при Фокшанах и Рымнике чудо-богатыря Золотухина Суворова не подведут.

Вслед за генералом из Браилова прибыл именно фанагорийский полк (Суворов лично выехал в степь их встречать) и вдобавок полторы сотни проверенных мушкетеров-охотников Апшеронского полка. Прибывали казаки и арнауты. К концу первой недели зимы под Измаилом сосредоточился вполне боеспособный корпус: до 31 тысячи войск и 40 орудий полевой артиллерии. При этом порядка семидесяти орудий насчитывалось в отряде хитроумного, как Одиссей, генерал-майора де Рибаса — он закрепился на острове Чатал напротив Измаила. Флотилия де Рибаса отменно проявила себя в недавних ноябрьских боях. К этому необходимо добавить солидное подспорье в 500 судовых орудий: под Измаилом Суворов придавал большое значение флоту. С привычных, обжитых позиций артиллерия де Рибаса обстреливала Измаил уже не первую неделю — они поддержат армию огнём и при штурме. По распоряжению Суворова 6 декабря в хозяйстве де Рибаса заложили еще одну батарею из 10 орудий. Восемь батарей — это уже заметная сила, один из ключей к победе. Теперь по десять 12-фунтовых орудий было направлено соответственно на Бросские и Килийские ворота крепости. На этих участках, по планам Суворова, предстояла жаркая дуэль артиллерии.

С первых часов пребывания Суворова под Измаилом он постоянно совещается с инженерами, с войсковыми квартирмейстерами, вместе с ними анализировал особенности турецких укреплений и возводил учебные укрепления для армии.

Определимся с русскими силами, которые готовились к штурму под Измаилом: 33 батареи пехоты, 8 тысяч спешенных казаков, ещё 4 тысячи — казаков-черноморцев, 2 тысячи молдаван да 11 кавалерийских эскадронов и 4 донских казачьих полка. Всех войск под рукой Суворова было не более 31 тысячи человек. Главным образом — прославленная русская пехота. Кавалеристов и казаков набиралось лишь две с половиной тысячи.

Крепость располагалась на прибрежных высотах Дуная. Шесть с половиной километров надёжных укреплений! Глубокий ров, на основных участках заполненный водой, за ним — крутой земляной вал в 6–8 метров высотой и семь бастионов.

Цитадель с внушительным каменным Бендерским бастионом возвышалась на севере. На берегу Дуная крепость защищали артиллерийские батареи, делавшие невозможной атаку русской флотилии. С запада и востока крепость защищали озёра — Кучурлуй, Алапух, Катабух. Подступы к крепостным воротам (их названия остались в истории — Бросские, Хотинские, Килийские, Бендерские) простреливались артиллерийскими батареями. Фортификатор де Лафит-Клове знал своё дело. Крепость не зря считалась неприступной и благодаря ландшафтным условиям, и из-за продуманной фортификации, и из-за мощного гарнизона. Как-никак 35 тысяч войск, из которых половина — отборные янычары, прославленная элита турецкой армии. Не было недостатка и в артиллерии. Наверное, нигде в мире в то время не было сосредоточено столько орудий на метр земли — 265. Запасы снарядов и провианта были рассчитаны на весьма длительную осаду, и в декабре 1790-го никакого кризиса с этими необходимыми ресурсами в Измаиле не было. Комендант, трёхбунчужный сераскир Айдос Мехмет-Паша имел репутацию неустрашимого и искусного воина, его авторитет в войсках сомнению не подвергался. Татарской конницей командовал брат крымского хана Каплан-Гирей, мстительно ненавидевший Россию, наголову разбивший австрийские войска под Журжей. Приказ султана Селима Третьего тоже заслуживает упоминания: сдавшихся в плен ждала смертная казнь. На помощь султану, как обычно, пришёл и религиозный фанатизм. Муллы умело поддерживали в войсках боевой дух. Что ж, османы бились за свою веру, за своего государя, за свою родину… Турецкие воины, многие из которых уже имели личные счёты к русским, были готовы драться до последней капли крови.

Нелегко воевать зимой, да ещё и в XVIII в., когда не только кавалерию, но и артиллерию, и продовольствие, и снаряды тащили на себе лошадки. Военные кампании редко затягивались до серьёзных заморозков, зимой война переходила в тихую стадию, и только с весенним солнышком возобновлялись серьёзные кровопролитные действия. Но в 1788 г. Потёмкин предпринял штурм Очакова в начале декабря. И неприступный Измаил нельзя было оставлять нетронутым до весны. Тут и тактика, и стратегия.

Промозглым утром 7 декабря 1790 г. Суворов составляет ультиматум паше и всему гарнизону крепости — вот он, грозный голос империи, которая пребывала в зените славы:

…

«Измаильским властям

7 декабря 1790 г.

от Генерал-Аншефа и кавалера Графа Суворова-Рымникского Превосходительному Господину Сераскиру Мегамету-паше Айдозле, командующему в Измаиле; почтенным Султанам и прочим пашам и всем чиновникам.