История любви леди Элизабет - Джудит Макнот

Это впечатление, однако, не соответствовало работе ее мозга. С научной точностью она изучала все услышанное.

Она знала, что, возможно, Ян Торнтон лгал Джейку Уайли, признаваясь в своем неравнодушии к Элизабет, в желании жениться на ней, – просто чтобы показать себя в лучшем свете. Роберт Камерон считал, что Торнтон не кто иной, как распутный охотник за приданым и беспринципный повеса; он особо подчеркивал, что Торнтон признался, будто пытался соблазнить Элизабет только ради спортивного интереса. Здесь Люсинда была склонна думать, что Роберт лгал, желая оправдать свое позорное поведение на дуэли. Более того, хотя Люсинда и видела определенную братскую преданность в отношении Роберта к Элизабет, его исчезновение из Англии доказывало, что он – трус.

Больше часа лежала Люсинда без сна, обдумывая, что из услышанного было правдой. Единственное, что она привяла без колебаний, было то, в чем другие люди с более низким уровнем осведомленности и интуиции сомневались и во что отказывались верить в течение многих лет: она ни секунды не сомневалась, что Ян Торнтон прямой родственник герцога Стэнхоупа. Как часто говорили, самозванец может быть признан человеком высшего света другими джентльменами в клубе для избранных, но ему лучше не показываться в доме джентльмена, потому что наблюдательный дворецкий узнает в нем самозванца с первого взгляда.

Эта же способность распространялась на опытных дуэний, в чьи обязанности входила защита своих подопечных от светских самозванцев. В начале карьеры Люсинда была компаньонкой племянницы герцога Стэнхоупа, вот почему вечером она только взглянула на Яна Торнтона и сразу же определила его как близкого потомка старика, на которого он был поразительно похож. Вспоминая скандал, сопровождавший разрыв маркиза Кенсингтона – сына герцога Стэнхоупа – с семьей из-за неравного брака с шотландской девушкой, Люсинда, разглядывая Яна, за тридцать секунд догадалась, что он внук старого герцога. Практически осталось только одно, что она не смогла установить за минутную встречу с ним внизу: был или не был он законнорожденным, да и то только потому, что не присутствовала при его зачатии, и поэтому не могла знать, был ли он зачат до или после того, как его родители без разрешения поженились тридцать лет назад. Но если Стэнхоуп пытался сделать Яна Торнтона своим наследником, эти слухи доходили до нее время от времени, тогда не было вопроса о происхождении Торнтона.

Зная все это, Люсинда должна была обдумать только два вопроса. Первый, выиграет ли Элизабет от брака с будущим пэром королевства – не простым графом, но человеком, который когда-нибудь будет носить титул герцога, самый высокий из всех дворянских титулов. Так как Люсинда сделала смыслом своей жизни обеспечение воспитанниц наилучшими женихами, ей хватило менее двух минут, чтобы решить, что ответ на это – категорически положительный.

Второй вопрос представлял для нее несколько большее затруднение. При теперешнем положении вещей она была единственной, кто хотел этого брака. И время было ее врагом. Если она не ошибалась – а Люсинда никогда не ошибалась в таких делах, – Ян Торнтон скоро станет самым желанным холостяком во всей Европе Хотя она была заключена с бедной Элизабет в Хейвенхерсте, Люсинда поддерживала переписку с двумя другими дуэньями. В их письмах часто встречались случайные упоминания о нем по поводу разных светских событий. Спрос на него, который явно возрастал одновременно с известиями о его богатстве, возрастет в сотни раз, когда он будет носить титул, который должен был принадлежать его отцу, титул маркиза Кенсингтона. И учитывая беды, которые Ян навлек на Элизабет, он должен дать ей корону пэра и обручальное кольцо, не откладывая дела в долгий ящик. Так думала Люсинда.

Но она оказалась перед единственной нерешенной проблемой, которая представляла собой дилемму морального свойства. После всей жизни, посвященной тому, чтобы держать неженатых особ противоположного пола подальше друг от друга, сейчас Люсинда раздумывала, как бы свести их вместе. Она задумалась над последним замечанием Джейка об Элизабет: «Эта женщина так прекрасна, что она соблазнит любого мужчину, кто на час останется с ней наедине». Как знала Люсинда, Ян Торнтон однажды был «соблазнен» леди Камерон, и хотя сейчас Элизабет уже не была молоденькой девушкой, она стала еще красивее, чем тогда. С тех пор Элизабет поумнела, следовательно, она не будет так глупа, чтобы позволить ему зайти слишком далеко, когда они останутся одни всего лишь на несколько часов. В этом Люсинда была уверена. Фактически единственное, в чем Люсинда не была уверена, так это в том, был или нет Ян Торнтон сейчас так равнодушен к Элизабет, как он заявил… и как, Господи, ей устроить так, чтобы они остались на эти несколько часов одни. Она вверила эти две последние проблемы во всемогущие руки Создателя и, наконец, погрузилась в обычный для нее спокойный сон.

Глава 12

Джейк открыл один глаз и в недоумении заморгал от солнечного света, лившегося из окна высоко наверху. Сбитый с толку, он перевернулся на бугристой незнакомой постели и оказался лицом к лицу с огромным черным животным, которое прижало уши, оскалило зубы и попыталось укусить его сквозь щели в загородке стойла.

– Ах ты, проклятый людоед! – обругал он норовистую лошадь. – Дьявольское отродье! – добавил Джейк и примерился, как следует ударить по деревянной загородке, таким образом отомстив за попытку укусить его. – Ох, черт! – выругался он, когда ударил босой ногой по доске.

Подтянувшись в сидячее положение, запустил пальцы в густые рыжие волосы и поморщился, увидев солому, застрявшую между пальцев. Ноге было больно, а от бутылки вина, выпитой накануне вечером, болела голова.

Встав на ноги, натянул сапоги и отряхнул шерстяную рубашку, дрожа от промозглого холода. Пятнадцать лет назад, когда он пришел работником на маленькую ферму, то каждую ночь спал в этом амбаре. Теперь, когда Ян выгодно поместил деньги Джейка, нажитые во время совместного плавания, он научился ценить прелести пуховой перины и атласных одеял, и их отсутствие сильно удручало его.

– Из дворца в коровник, – проворчал Джейк, выходя из пустого стойла, в котором спал. Когда он проходил мимо стойла Аттилы, оттуда со смертоносным ударом на него обрушилось копыто, чуть-чуть не ударив по бедру. – Это будет стоить тебе первого завтрака, ты, несчастный кусок грязи. – Сплюнул и с большим удовольствием начал кормить двух других лошадей, в то время как черная смотрела на них. – Из-за тебя у меня плохое настроение, – сказал Джейк весело, когда лошадь, сердито переступая с ноги на ногу, с завистью смотрела, как он кормит двух других лошадей. – Может, если оно улучшится попозже, я дам тебе есть… – Он замолк в тревоге, заметив, что великолепный гнедой мерин Яна стоял, слегка согнув правое колено, не касаясь копытом земли. – Ну, ну, Мейхем, – ласково проговорил Джейк, поглаживая атласную шею лошади, – давай посмотрим копыто.