Победитель - Харлан Кобен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она пожимает плечами:
– Отец был богатым, импульсивным. Возможно, у него не ладилось с учебой. Может, ему просто захотелось развеяться.
– Возможно, – соглашаюсь я.
– Но…
– Но он улетел четырнадцатого апреля семьдесят третьего года.
– И что?
У меня на телефоне есть оцифрованная статья из старой газеты. Даже я чувствую холодок, когда открываю статью и показываю сестре:
– Двумя днями ранее, двенадцатого апреля, «Шестерка с Джейн-стрит» неудачно атаковала Фридом-Холл, что стало причиной гибели пассажиров автобуса.
Патриша вскакивает со стула и начинает ходить взад-вперед:
– Не понимаю, к чему ты клонишь, Вин.
Все-то она понимает. Я жду.
– Это могло быть совпадением.
Я не морщусь. Не хмурюсь. Просто жду.
– Вин, скажи что-нибудь.
– Это не могло быть совпадением.
– Почему, черт побери?!
– Твой отец сбегает в Бразилию почти сразу после преступления «Шестерки с Джейн-стрит». Через двадцать лет у нашей семьи крадут ценные картины, одна из которых оказывается у главаря «Шестерки». Продолжить? Слушай дальше. В квартире, где был убит Рай Стросс, находят чемодан, который ты когда-то собирала по приказу похитителей, убивших твоего отца. И в качестве вишенки на торте: Найджел создает офшорный счет для покупки квартиры Раю Строссу – той самой, где его потом убьют, – и для оплаты ее содержания. Достаточно?
Патриша, которая к этому времени села, снова вскакивает и уходит в дальний угол комнаты.
– И что ты всем этим хочешь сказать? Что мой отец входил в «Шестерку с Джейн-стрит»?
– Не знаю. Я пока лишь излагаю факты.
– И какие еще факты ты можешь изложить?
– Я познакомился с барменшей, работающей в баре «Малаки». У нее были отношения с Раем Строссом. Она мне рассказала, что Рай часто ездил в Филадельфию.
– Если я правильно понимаю ход твоих рассуждений, ты считаешь моего отца причастным к «Шестерке с Джейн-стрит». Он сбежал и таким образом выпал из подозрения. Наша семья платила Раю Строссу, чтобы тот помалкивал о его роли. Мы что, и остальным тоже платили?
– Пока не знаю.
– Не ты ли мне говорил, что общался с одной из «Шестерки»? Лейк… как ее там.
– Лейк Дэвис.
– Она знала об этом?
– Может, и знала, но мне бы не сказала, особенно если ей платили за молчание. По ее словам, девушек, входящих в «Шестерку», не посвящали во все подробности. Так что она могла и не знать.
– Но мой отец мертв, – говорит Патриша.
– Да.
– Так зачем продолжать выплаты для сохранения незапятнанности его репутации?
Теперь я корчу гримасу:
– По пути в подвал ты проходила через ворота Локвуд-мэнора. И после этого ты задаешь подобные вопросы?
Она задумывается:
– Допустим, ты прав. Допустим, мой отец действительно был как-то причастен к «Шестерке с Джейн-стрит».
Я этого не говорил и пока еще не пришел к такому выводу, но не поправляю сестру.
– Но каким образом это связано с кражей Вермеера и Пикассо, произошедшей через двадцать лет? Как это связано с убийством моего отца и… – Патриша замолкает. – И тем, что случилось со мной?
– Не знаю, – откровенно отвечаю я.
– Вин!
– Да.
– Может, мы нарыли достаточно?
– Как ты сказала?
– Свою благотворительную деятельность я построила на истории нашей семьи. В значительной степени это связано с работой отца, помогавшего беднякам Южной Америки, и моим желанием продолжить его традицию. Представь, каково мне будет, если окажется, что история построена на лжи?
Я думаю над ее словами. Патриша привела отличный довод. Представьте, если я обнаружу нечто такое, что подорвет репутацию семьи Локвуд и, что еще важнее, ударит по благородной деятельности Патриши.
– Вин, не молчи.
– Лучше, если до правды докопаемся мы, а не кто-то другой.
– Почему?
– Потому что, если правда окажется очень страшной, мы всегда сможем закопать ее снова.
Глава 23
Кабир спрыгивает с вертолета и придерживает рукой чалму, чтобы не снесло ветром от останавливающихся лопастей.
На нем черная шелковая рубашка, зеленый жилет-пуховик, поношенные синие джинсы и ослепительно-белые кеды в стиле ретро. Я оборачиваюсь, поднимаю голову и вижу отца, стоящего у окна. Как и следовало ожидать, он хмурится, глядя на гостя, в его глазах – нежелательного иностранца.
Я жестом подзываю Кабира и веду прямо в винный погреб, в бабушкин кабинет. Когда мы приходим туда, он восхищенно озирается по сторонам, кивает и бормочет:
– Офигеть!
– Вот именно.
Когда пресса наконец узнала, что убитым, которого обнаружили вместе с украденной картиной Вермеера, оказался Рай Стросс, история эта, как вы догадываетесь, была преподнесена под огромными заголовками. В прошлом она бы не сходила с первых страниц днями, неделями, а то и месяцами. Но не сейчас. Сейчас продолжительность нашего внимания такая же, как у ребенка, получившего новую игрушку. Мы увлеченно играем день или даже два, затем нам становится скучно. Мы видим новую игрушку, а эту закидываем под кровать и забываем о ней.
Бóльшую часть времени, на которое пришлась лихорадка СМИ по поводу Рая Стросса, я провел в больнице. В конечном итоге каждая сенсация – здесь я позволю себе еще одну метафору – подобна костру. Если туда не подбрасывать поленья, он погаснет. Пока новости этим и исчерпались. Украденная картина, «Шестерка с Джейн-стрит», убийство – все это «вкусно» само по себе, а вместе образует пьянящую смесь. Но это было одиннадцать дней назад.
СМИ пока еще не знают о чемодане с моими инициалами, найденном в башне, и о связи этой истории с Патришей и Хижиной ужасов. С моей точки зрения, это хорошо. Это облегчает мне проведение дальнейшего расследования.
Кабир аккуратно выкладывает на старый бабушкин стол привезенные папки. Главная причина, почему я вызвал сюда своего главного помощника и решил поработать вместе с ним, – это общий взгляд на проблему. Кабир знает: я визуал и люблю, чтобы факты и доказательства были представлены в упорядоченном виде. Все папки имеют одинаковый размер (девять на четырнадцать дюймов) и одинаковый цвет (ярко-желтый). На этикетке каждой его аккуратным почерком сделана надпись.
– Вся «Шестерка с Джейн-стрит», – говорит Кабир.
Шесть папок, аккуратно положенных в ряд. Я читаю имена на этикетках, двигаясь слева направо: Лайонел Андервуд, Лейк Дэвис, Эди Паркер, Билли Роуэн, Рай Стросс, Арло Шугармен. Алфавитный порядок соблюден. Отвечаю на ваш вопрос: я не страдаю обсессивно-компульсивными навязчивыми состояниями, но считаю, что, как и в случае со «Шкалой Кинси»[24], мы все
