Андреевское братство - Василий Звягинцев

…На крутой лестнице, пропустив Людмилу вперед и приотстав на несколько ступенек, я успел рассмотреть ее ноги в удобном ракурсе. На это, как считают психологи, и должен мужчина прежде всего обращать внимание в заинтересовавшей его женщине. То, что открылось моим глазам, было, как говорится, «на любителя».

И икры полноваты, и тем более бедра. Или она толканием ядра долго занималась? Но длина, форма, плавность линий выдержаны вполне. Толстой ее никак не назовешь. В каком-то старом романе я вычитал выражение: «аппетитная женщина». Возможно, в виду имелся именно такой типаж.

Интересно, почувствовала она все-таки во мне «контактера», а если нет, то почему согласилась, чтобы я ее проводил? Вышло контрольное время? И только? А куда ей, в общем-то, деваться?

На улице дождь стал еще сильнее, да вдобавок поднялся ветер.

– У меня здесь автомобиль, – сказал я. – Вас подвезти?

– Если вы будете так любезны. Да ведь мне, честно говоря, и идти особенно некуда. Сестра, к которой я уже второй год обещала приехать, да все визы получить не могла, меня на вокзале не встретила, сообщила телеграммой, что будет ждать здесь, – это единственное место, где мы с ней несколько раз бывали, и вот… Неужели с ней что-нибудь случилось? Боюсь подумать… Тут действительно назревают серьезные беспорядки? Еще в поезде проводник говорил, что в Москве положение как в семнадцатом году перед октябрьским переворотом…

– Не берусь судить, я в городе тоже недавно. Слышали, что наши соседи говорили? У большевиков назревает очередная крупная разборка. А что же к сестрице по домашнему адресу не поехали?

Людмила грустно улыбнулась, пожала плечами.

– Я ей писала «до востребования». Лиза говорила, что часто приходится менять квартиры да еще письма из-за границы соседи воруют, думают, в них валюту можно найти.

– И где работает, не знаете?

– Не знаю, – развела она руками. – Может быть, соблаговолите порекомендовать не слишком дорогую и приличную гостиницу? Остановлюсь там и буду каждый день ходить на Главпочтамт, оставлю там записку…

– С удовольствием. Может быть, не гостиницу даже, а меблированные комнаты? Знаю такие. Без суеты и случайных людей. Их содержит бывшая актриса императорских театров. Принимает постояльцев только по рекомендации…

Мы уже ехали, разбрызгивая лужи, по Страстному бульвару в сторону сада Эрмитаж, где на углу Каретного и Лихова переулков находилась одна из указанных на всякий подобный случай Александром Ивановичем Шульгиным явочных квартир.

– Только скажите ради бога, не затрудняю ли я вас, – спохватилась Людмила.

– А если даже и да, – усмехнулся я, – у вас есть другой выход?

Женщина смущенно развела руками.

– Расчет будет такой – вы поселяетесь, если меблирашки вас устроят, и мы тут же идем ужинать по-настоящему в ресторан напротив. Что там ваша яичница после длинного и трудного дня?

В темноте кабины я увидел, что она кивнула.

– Мне кажется, вы приличный человек, Игорь, я испытываю к вам доверие. Вы его не обманете?

Это что, тогда всерьез можно было задавать такие вопросы и рассчитывать получить честный ответ? Однако кто его знает, если в здешнем обществе люди по внешности еще четко делятся на социо– и психотипы, то возможны и такие пережитки сословного устройства.

Соблюдая принципы конспирации, я сначала проехал мимо нужного дома, посмотрел, все ли там спокойно, переулками выбрался на Самотеку, сделал несколько запутанных и неожиданных петель, так что в темноте и старожил потерял бы ориентировку, а потом через Цветной и Петровский бульвары возвратился к цели.

– Можно и мне папироску? – спросила она, когда я закурил.

– Да, конечно, простите, что я сам не подумал предложить…

– К незнакомым женщинам тоже нужно проявлять внимание, – назидательно сказала Людмила, принимая у меня толстый «Дюбек». Бог знает что приходится курить для соблюдения маскировки. Как будто, позволь я себе мою обычную сигару, это кого-то здесь взволновало бы.

– А вы коренной москвич? – спросила женщина немного погодя, сделав две по-настоящему глубокие затяжки.

Вот это уже ее слегка выдает. Мало кто из приличных дам ее возраста курит, как фронтовой солдат. Слишком долго сдерживала эмоции, сейчас, в темноте, решила, что можно слегка расслабиться.

– Да, прирожденный.

– Квартиру свою имеете?

– Увы, нет. Ту, что была, большевики реквизировали. В восемнадцатом я уехал, недавно вернулся, сейчас снимаю две маленькие комнатки и что-то вроде кухни во флигеле для прислуги. На Балчуге. Но туда пригласить не могу, извините.

Пусть понимает, как хочет.

– Все равно неплохо. На войне не были?

– Я принципиальный толстовец. Настолько аполитичен, что ни белая, ни красная идеи меня не вдохновили.

– Сейчас тоже?

– Сейчас тем более. Война кончилась, террор притих, граница почти открыта. А когда нет препятствий для отъезда, зачем уезжать? Москва как город мне ближе Харькова или Севастополя.

– Звучит убедительно, но в устах такого мужчины, как вы, все равно странно. – Вспыхнувший трещащим пламенем кончик папиросы осветил нижнюю часть ее лица.

– А зачем мне говорить неправду? «Эс алляль килеврет мэра мерехли джедем…» Так говорят где-то на Востоке: «Верь незнакомому, ему нет корысти обманывать…»

– Вы ориенталист?

Вот тут я напрягся по-настоящему. Слишком эта дама образована для своей роли. Даже в более спокойные времена не каждый день можно было встретить в кабачке не слишком высокого разбора столь эрудированную женщину. Хотя в гражданские войны все так перепутывается…

– Зачем же? Просто библиофил. А вы? Бестужевские курсы окончили? Или Смольный институт?

– Увы, только гимназию. В Двинске. Но с золотой медалью. Устроит вас?

– Если говорите правду, то вполне.

– Квиты, – в ее голосе прозвучал смешок. – Как вы это: «Эсс алля…

– И так далее… Запоминать не стоит, я не уверен в правильности моего произношения.

Несколько минут я вел автомобиль молча, прикидывая, что за игру она затеяла, пустившись в откровения? Тайному агенту не пристало. А почему, собственно? Легенда какая-то у всех должна быть. Тем более если она все же считает меня случайным знакомым. Да отчего бы и нет? Она – действительно бывшая гимназистка (по годам подходит, в семнадцатом ей было как раз лет 18—20), просто разговорилась с хорошо к ней отнесшимся мужчиной. Воспитанным и интеллигентным. А если догадывается о моей истинной роли – все равно. Ни на иностранную принцессу, ни на работницу с «Трехгорки» она по внешности и манерам не тянет. Волей-неволей должна изображать нечто близкое к истине.

…С устройством ее на постой в меблированных комнатах «Уютный уголок» сложностей не возникло. Состоявшая на жалованье у Кирсанова благообразная хозяйка без вопросов отвела Людмиле две хорошие угловые комнаты на втором этаже. Предложила сейчас же отдать ей в стирку и чистку белье и одежду, заверив, что к утру все будет готово, а также подать в квартиру самовар.

– Спасибо, Матильда Юрьевна, мы собираемся поужинать по соседству. Надеюсь, мы вас не обеспокоим, вернувшись попозже?

– Позвоните три раза, коридорный откроет, – улыбка была лучезарнейшая и все понимающая.

– Машину во дворе можно оставить?

– Без всяких вопросов. – И, провожая нас до лестничной площадки, хозяйка спросила меня театральным шепотом: – Может быть, вам тоже комнатку приготовить? Есть у меня, с дверью в эти номера… – она указала пальцем между лопаток идущей впереди Людмилы.

Я молча кивнул и сунул в ладонь хозяйки вчетверо сложенный врангелевский «колокольчик». Двадцатипятирублевки Югороссии, свободно размениваемые на золото, котировались в Совдепии куда выше номинала. И уж тем более в предчувствии новых потрясений.

Глава 2

Ближе к полуночи, в отдельном кабинете ресторана «Эрмитаж», когда Людмила, утомленная дорогой и стрессами минувшего дня, вдруг неожиданно и быстро начала хмелеть под дикое дребезжание бубнов и вопли цыганского хора, я положил ладонь ей на колено и произнес первый пароль.

– Вот наконец-то, – развязно рассмеялась она, отнюдь не отстранив мою руку. – А я там все ждала и ждала связного… Потом подумала – вдруг ты тот самый и есть. А нужные слова забыл. Все остальное-то вроде сходилось. Решила остаться с тобой. Тот – не тот, а ночевать в самом деле негде… Ну, тогда пошли скорее.

– Куда это? Мне здесь нравится.

– Ко мне, конечно. Пока не развезло. Ты в этих делах совсем мальчик? Сказал бы сразу, что нужно, не пришлось бы на шампанское тратиться…

– Не свои трачу, – небрежно отмахнулся я. – За чужой счет чего и не погулять с красивой женщиной…

Она посмотрела на меня с пьяной подозрительностью.

– Может быть, ты и еще чего хочешь за чужой счет?

Сейчас она уже не походила на гимназистку-медалистку.