Шарлотта Маркхэм и Дом-Сумеречье - Майкл Боккачино

— Вы считаете, что ума вам не занимать, но я древнее, чем вы можете себе представить, и гораздо, гораздо могущественнее. Из того, чего нет у меня, у вас есть только смерть. Кое-кто счел бы это скорее недостатком. И вы думаете, все закончится хорошо?

— Не для вас.

— Я не боюсь проиграть — если проиграю не один. Запомните это, миссис Маркхэм.

— Но в историях все по-другому. Кто-то должен победить.

— Безусловно. Но чья это история — моя или ваша?

— Наверное, время покажет. — Я отвернулась от него — я была уверена, что он не причинит мне физического вреда, напав со спины! — и направилась к выходу.

— Удачи вам, миссис Маркхэм. Мне прямо-таки не терпится увидеть, что будет дальше.

Я прошла через всю длинную комнату, спиной ощущая его взгляд, упрямо не желая обернуться, чтобы проверить, идет ли он за мною. Дошла до двери в библиотеку и прикрыла ее за собою. Но теперь это место уже не дарило мне былого ощущения уюта и покоя. Я вернулась к себе в комнату, сперва проверив, как там мальчики, и, убедившись, что они мирно и спокойно спят в своих постелях и даже не догадываются, что совершила их мать, дабы снова с ними увидеться.

Подобрав дымчатый флакон и железный ключ — они так и ждали меня на постели, где я их оставила, — я подошла к двери спальни. Вспомнились слова мистера Корнелиуса: «Один поворот в любом замке — и я явлюсь».

Я вставила ключ в замок — и повернула. Дверь открылась в сырую, промозглую комнатушку, стены которой покрывала плотная изумрудно-зеленая пленка. На потолке мелькнула чья-то тень — и по стене навстречу мне сбежал мистер Корнелиус. Щупальца позади его бороды сложились в подобие улыбки.

— Миссис Маркхэм.

— В Доме-Сумеречье есть потайная комната, где желающие могут вкусить человеческую смерть. Такое доказательство вас устроит? — И я вручила ему флакон с этикеткой «РАСЧЛЕНЕН».

— Превосходно, просто превосходно. — Он засунул флакон куда-то в бороду, обернулся, прижался плоским лицом к стене. Из-под седоватых завитков выдвинулись клешни и вгрызлись в глянцевую зеленую поверхность, кроша и кромсая, — и вот в толстые хоботообразные отростки, что заменяли хозяину руки, упал осколок. Мистер Корнелиус вручил его мне. — Это вам — талисман защиты.

На мою ладонь лег прозрачный диск зеленого янтаря с выцарапанным на нем одним-единственным иероглифом.

— Что мне с ним делать?

— Всегда держите его при себе. И будьте осторожны, миссис Маркхэм. Уотли это очень не понравится. — И мистер Корнелиус проводил меня к двери. — Пусть никто не скажет, что я — недостойный противник.

Мы расстались, а когда я потянулась вытащить железный ключ из замочной скважины в двери, обнаружилось, что он исчез. Я, признаться, не слишком удивилась. Наша сделка завершена. Я снова предоставлена самой себе. Прижимая зеленый янтарный диск к груди, я забралась под одеяло и впервые за все время, проведенное в Сумеречье, заснула спокойно.

Глава 15

РОЖДЕСТВЕНСКИЙ ГОСТЬ

Несколько дней спустя в Блэкфилд наконец-то пришла зима. Голые ветви деревьев оделись в белый снег, точно в перчатку, и теперь простирались под бледно-серым небом и переплетались вокруг стеклянных берегов озера — словно застывшая балетная сцена, без движения и песни, — погрузившись в сон до весны. А тогда растает лед, и стечет с них струйками, и контуры их заблестят от напряжения — легко ли продержаться в одном и том же положении весь сезон!

А вот деревенские жители в спячку впадать не собирались. Напротив, зимние месяцы были едва ли не самым хлопотливым временем в году. После ярмарки начались званые ужины, праздничные церковные службы, зимние распродажи и кружки квилтинга, не говоря уже о главном событии: о Блэкфилдском рождественском бале.

На самом деле это был не столько бал, сколько местная танцевальная вечеринка, но поскольку проводилась она в доме Корнелии Риз, иначе, как балом, ее не называли и упоминали о ней не иначе как с благоговейным почтением, во всяком случае, в присутствии миссис Риз. Ризам принадлежал самый большой дом во всей деревне, и хотя размерами он лишь самую малость превосходил Эвертон, миссис Риз с пеной у рта утверждала, что праздник такого размаха можно проводить только в нем — ведь он вместит всех обитателей Блэкфилда. Эта женщина просто обожала проявлять сострадание к отбросам общества, к простонародью — к бедолагам, которым в жизни не так повезло, как ей, чтобы и они изведали толику счастья в своей безотрадной, унылой жизни, хотя бы на один вечер. Несмотря на это обстоятельство, а возможно, и благодаря ему жители Блэкфилда охотно собирались в усадьбе Ризов под названием Аркхэм-Холл и громко обсуждали между собой, как с прошлого года поблекло и обветшало внутреннее убранство, при этом в изобилии набивая рты и сумы угощением. Поселяне не возражали подыграть Корнелии, чтобы воспользоваться ее щедростью. В конце концов, праздник — всегда праздник.

В тот день я загнала Джеймса в угол после уроков и перебросила его через плечо. Мальчуган хохотал и брыкался — он просто обожал шумную возню! — но возможности устроить сцену, конечно же, не упустил:

— Помогите! Убивают!

Шутка прозвучала крайне неуместно, учитывая, что произошло с няней Прам. По счастью, Пол, уже достаточно взрослый, чтобы прочувствовать такие вещи, на выходе из классной комнаты отвесил братцу смачный подзатыльник.

Джеймс, как многие маленькие мальчики сходного темперамента, ванну не слишком жаловал. Вокруг столько грязевых луж — возись не хочу! Столько лягушек, что всех и не переловишь! Столько отличных деревьев для лазания! — еще не хватало тратить время на такую рутинную повинность, как мытье! Однако, едва оказавшись в горячей воде и перестав отбиваться руками и ногами, он почувствовал себя как дома — мокрый, в чем мать родила, — и воображал себя рыбой, выскальзывая у меня из рук, пока я пыталась его намылить.

Покончив с купанием, я потащила своего подопечного обратно в детскую, помня, что, пока мы не выйдем из дома, нельзя ни на секунду спускать с него глаз. Пол уже почти оделся и теперь тщательно расчесывал темные кудри. Я порадовалась, что Лили не может его видеть. Мы оглянуться не успеем, как он превратится в молодого человека, которому больше не нужны услуги ни гувернантки, ни няни. Я поручила Джеймса заботам брата и пошла собираться сама, пригрозив Полу страшными индийскими проклятиями, если он только попытается свести на нет все мои усилия привести малыша в приличный вид.