Полночный поцелуй - Клер Уиллис

Я пыталась вспомнить все, что узнала про Эрика и Люси, пыталась вспомнить, как боялась, что стану елея дующей. Но подходить к Эрику — все равно что входить в опиумный притон, и теперь мне требовалась доза. Я села на диван, однако прижала сумочку с ножом ближе к бедру.

Эрик наклонился ко мне, отвел волосы с моего лба. Комната погружалась во тьму, диван превратился в лодку. Я слышала голос Эрика у себя в сознании, негромким, ласкающий.

«Я знаю, что у тебя есть, Анджела, не забывай, что я читаю твои мысли. Я не сержусь, нет, по правде сказать, я рад, потому что пытался броситься с того утеса с тех пор, как Винсент силой затащил меня в эту проклятую жизнь».

Я почувствовала, как он втискивает сумочку мне в руку. Острое лезвие вонзилось в пальцы сквозь ткань.

— Сделай это, Анджела! Молю тебя! — Я не успела заметить молниеносного движения его руки. Он выхватил у меня сумочку и вытащил из нее кинжал, сомкнул мои пальцы на рукоятке и прижал острие к левой стороне своей груди. — Ближе ко мне не подбирался никто.

Я смотрела в безбрежное море синих глаз Эрика и понимала, что не смогу. Это так же невозможно, как убить собственного ребенка. Я любила его, и не важно, куда это меня приведет, пусть даже к смерти. Осознав это, я разозлилась, как никогда в жизни. Я чувствовала, что попала в западню, и меня охватило бешенство дикого зверя, загнанного в клетку.

— Не могу! — с трудом выдавила я. — Просто не могу!

Мы боролись. Я пыталась отвести кинжал, но Эрик с невероятной силой удерживал мои руки, направляя лезвие себе в грудь. Он бы с легкостью мог сломать мне пальцы, как зубочистки, пытаясь воткнуть кинжал в свое сердце, но не хотел делать мне больно, и поэтому сдерживался.

— Я… не буду… этого… делать… — прорычала я.

И изо всех сил попыталась отвести от его груди нож. Внезапно Эрик меня отпустил. Я бы упала на пол, но он подхватил меня и крепко обнял. Его губы прильнули к моим, и тут я почувствовала, как кинжал разрезал ткань его рубашки. Эрик застонал от боли, я ощутила резкий, странно сладкий запах горящей плоти.

— Нет!

Я вы рвалась из его объятий и отшвырнула нож в сторону. Он со звоном покатился по полу, а я уже расстегивала пуговицы, на рубашке Эрика, чтобы осмотреть рану, и сжалась от ужаса, увидев, что ткань сплавилась с кожей. Лоскут кожи приподнялся вместе с рубашкой, Эрик застонал. Я впервые видела его искаженное болью лицо, страдавшее совсем по-человечески. Николай был прав. Кинжал действует, хотя как именно, не может объяснить даже ученый по вампирам.

— Эрик, ты ранен. Что нам теперь делать? — Я заплакала от беспомощности. Меня захлестнуло чувство вины — как я могла принести сюда этот кинжал?!

Нежно и немного рассеянно он потрепал меня по спине:

— Успокойся, Анджела, со мной все в порядке.

— В смысле — это излечится?

Эрик слегка улыбнулся, хотя лицо все еще было напряжено от боли.

— Не думаю. Я читал про эти кинжалы, только никогда ни одного не видел. Насколько я понимаю, они весьма эффективны. Но рана не угрожает жизни, в этом смысле ты действовала очень успешно.

Я положила ладонь ему на грудь, над раной, и ощутила, как спокойно бьется сердце. Зарывшись лицом ему в шею, я сжала его левое плечо рукой и заколотила кулаком по другому его плечу.

— Я люблю тебя, я люблю тебя! — рыдала я и колотила его изо всей силы.

«Я тоже тебя люблю».

Я перестала бить его, просто прижалась и сидела так. А затем задала вопрос, хотя мое сердце умоляло меня не делать этого:

— Ты убил Люси?

«А ты поверишь, если я скажу «нет»? Разве это имеет какое-то значение? Ты зациклилась на Люси, потому что знала ее, но ведь тебе известно, что были и другие, бессчетное число других, и их будет еще больше. Ты знаешь, что я такое, Анджела, вот зачем ты принесла сюда нож».

Я медленно отодвинулась и встала. Дрожа, но при этом испытывая непонятное спокойствие, подняла нож, вытерла его о скатерть и сунула в сумочку. Он ничего не сказал, когда я молча вышла из клуба.

Иногда звук, который вы слышите в ночи, кажется знакомым, даже успокаивающим — например, партнер перевернулся в постели с боку на бок и вздохнул во сне. Иногда звук раздражает — когда пьяные соседи ссорятся в коридоре. Но звук, о котором я сейчас говорю, был звуком «в доме кто-то чужой». Такой звук парализует ваши конечности, а сердце бешено колотится, и из желудка вверх поднимается кислая жидкость. Поняв, что это просто ветка стучит к вам в окно или кошка решила подкрепиться, вы смеетесь и думаете: «Ну, если б это и вправду был кто-то чужой, я бы уже лежала мертвой, потому что, черт возьми, не смогла бы встать и хоть что-нибудь сделать».

Я понятия не имею, как добралась домой — как лунатик, идущий прямо посреди улицы. Кинжал улегся в свою деревянную шкатулку, а она — в пластиковый пакет, я приняла душ, надела большую отцовскую футболку, легла в постель и плакала, пока не уснула. Но меня разбудил какой-то шум. Он раздавался в комнате Кимберли: сначала приглушенный стук, вроде как лампа упала на ковер, потом громкий удар в разделяющую наши комнаты стену и задушенный стонущий вопль. Мои руки и ладони покрылись потом, рот наполнился слюной, но я заледенела и не могла ее сглотнуть. Тело пыталось вжаться в простыню, исчезнуть в матрасе. Снова приглушенный удар — что-то еще упало на пол.

Я бы с радостью сказала, что вскочила и помчалась спасать Кимберли или хотя бы взяла телефонную трубку и набрала 911, но я бы соврала. На самом деле я осталась лежать в постели, лихорадочно молясь, чтобы напавший ушел, не заходя в мою комнату. Но мои молитвы остались без ответа. После нескольких минут тишины в коридоре послышались шаги.

«Господи, пожалуйста, пусть он уйдет», — беззвучно молилась я. Взгляд метался по темной комнате. Я видела превосходно, но не находила ничего, похожего на оружие. И тут вспомнила про нож. Я медленно двинулась в его сторону, когда дверь распахнулась.

В крови забурлил адреналин. Я резко села и всем весом навалилась на прикроватную тумбочку, толкнув, ее обеими руками вперед. Раздался грохот — телефон, лампа и книги полетели на пол. Под прикрытием этого грохота я соскочила с кровати и метнулась к двери, надеясь проскочить мимо грабителя.

Но врезалась прямо в него. Рука в чем-то кожаном стиснула мое горло, а другая натянула что-то мне на голову. Что-то шелковистое, с запахом роз. Наволочка с кровати Кимберли! Меня толкнули назад, и на меня навалилось тяжелое мужское тело. Он буквально запрыгнул коленями мне на грудь, и только то, что матрас у меня мягкий, спасло мои ребра от перелома.

Нож рассек шею слишком быстро, чтобы я успела ощутить холод стали. Вместо этого я почувствовала жар, меня словно обожгло, кожа под лезвием расползлась, из шеи потекла кровь. Я чувствовала, как она выплескивается с каждым ударом сердца. Там, внутри наволочки, я слышала свою кровь, как слышишь шум в поднесенной к уху раковине и понимаешь, что этот звук океана на самом деле — волны внутри твоего тела.