В тени первых Героев. Белые пятна челюскинской эпопеи - Николай Витальевич Велигжанин

«Откатиться от Ванкарема на 500 км» – это очень пафосно. Но я решил посмотреть, на каком же расстоянии находится от Анадыря Конергино. Оказалось, что совсем даже не 500 км, а всего 213. Это полтора часа полета максимум. И там можно было бы совершенно безопасно доверху наполнить баки бензином и после лететь куда угодно. Но они не хотят так делать, обсуждая вместо этого странную идею – лететь через побережье в бухту Провидения, причем есть большая вероятность, что бензина им не хватит. Лишь бы не появляться в Анадыре. Но они же не могли сойти с ума все одновременно? Зачем они рискуют, если можно потратить полтора часа и избежать серьезных проблем?

Единственное, чем я могу это объяснить, – у них был прямой приказ «сверху» лететь напрямую. Именно поэтому они упорно пытаются прорваться через хребет вопреки непогоде. Убедившись, что в ближайшее время это невозможно, они обсуждают: что делать? Продолжать биться головой об стенку или пойти в обход, то есть нарушить приказ? Именно поэтому они не хотят возвращаться в Анадырь на безопасную заправку – чтобы не докладывать начальству и не получать подтверждения приказа, который, как стало понятно, в настоящее время невыполним. Поэтому принято рискованное во всех смыслах решение – продвигаться вдоль побережья. Летчики взяли ответственность на себя. И предложил это решение, скорее всего, Молоков. Сравним две записи – Каманина и Молокова.

Каманин, предложив два пути, «ведущих через отступление» (продолжаем цитату): «”Как ты думаешь, Василий Сергеевич? – спросил я Молокова. – Пожалуй, единственное, что можно сделать, – это итти на Провидение!”»

Молоков: «Каманин спрашивает: “Ну, как теперь – лететь в Анадырь или итти на бухту Провидения?”

Я сказал, что нам отступления нет, нужно итти только вперед. Если с бензином плохо, то в крайнем случае долетим до определенного места, где можно одну машину остановить или из двух машин бензин перелить в одну, чтобы хоть одна долетела».

Примерно это же подтверждает журналист Кулыгин: «Летим в фиорд Провидение, – твердо сказал Молоков. – Иди она к черту, эта Анадырь».

Это очень серьезный выбор. Предположу, что без Молокова Каманин бы на это не решился. Как «идеальный воспитанник Красной Армии», он бы предпочел действовать напролом в соответствии с приказом. Кстати, штурмана каманинского отряда Шелыганова иногда в литературе называют еще и радистом. Рация у группы была, но во время конергинского сидения она не работала. Это сыграло им на руку, поскольку позволило принять самостоятельное решение.

Заканчиваем гадать, возвращаемся к фактам: на последних остатках бензина они вылетают в бухту Провидения, до которой 311 км. В тот день к вечеру долететь не успевают, садятся у стойбища Велькальтен. Каманин при посадке ломает шасси. И снова начинается пурга, продолжающаяся до 3 апреля. О судьбе отряда Каманина внешний мир по-прежнему ничего не знает.

Но в этот же день, 1 апреля, Слепнев перелетает в Уэлен. Впервые за 18 дней, первый раз с 14 марта, с момента аварии АНТ-4 Ляпидевского, на северном берегу Чукотки появляется исправный самолет! Первый самолет в этом зимнем сезоне, прилетевший из большого мира. Теперь лагерь челюскинцев снова в пределах досягаемости советской авиации – 260 км напрямую или 320 км до Ванкарема, а оттуда «всего» 130.

1 апреля в Уэлене уже находились и Куканов с Ляпидевском. Таким образом, в одном месте собрался почти весь славный Чукотский авиаотряд, которым командовал Куканов: один исправный самолет и три первых пилота. Не хватало разве что Леваневского, но тот после своей героической посадки об лед находился в Ванкареме и чувствовал себя еще не очень хорошо. 1 апреля Сигизмунд Александрович Леваневский съездил из Ванкарема на место крушения. В своих записках он позднее не удержался и обругал американский аэроплан: «Самолет был не из особенно хороших. Мотор, правда, был новый». (Возраст «не особенно хорошего самолета» был менее двух лет, его выпустили в 1932 г.)

Но 1 апреля Правительственная комиссия в Москве может перевести дух: несмотря на пропажу тройки Каманина, спасательная операция по крайней мере становится возможной, переходит из виртуальной области в реальную. Хорошие новости идут потоком: челюскинцы на льдине закончили восстановление своего битого самолета Ш-2 и 31 марта летчик Бабушкин совершает на нем пробный полет вокруг лагеря.

Газеты полны сдержанного, делового оптимизма.

«МОСКВА, 5 (ТАСС). Собкор “Правды” сообщает из Петропавловска на Камчатке, что самолет Ляпидевского находится на льду возле острова Колючина. Для ремонта сломанного шасси требуется автогенная сварка, а ближайший сварочный аппарат находится на Анадыре. Выясняется возможность срочной доставки аппарата к месту сварки».

Вот как! Не просто «выясняется возможность», а прямо-таки «срочной доставки»! Не знаю, как долго собкор «Правды» выяснял этот вопрос, но варианты логистики были крайне просты: или на собаках, или самолетом. Группа Каманина из Анадыря улетела и пропала, группа Галышева еще не прилетела. Вот из этих опций можно выбирать срочную доставку.

Но все же объективно с прилетом Слепнева появляется надежда на скорую эвакуацию. Тем более весна все ближе, погода ведь должна с каждым днем улучшаться? Но Север любит смеяться над надеждами – до 7 апреля в Уэлене попеременно пурга и туман.

До цели добирается меньше половины группы Каманина

2 апреля и в Уэлене, и на южном берегу Чукотки погода нелетная. Но на северном берегу около Ванкарема – хорошая. В этот день в Ванкареме появляются новые эвакуированные челюскинцы – из лагеря на восстановленном Ш-2 прилетают летчик Михаил Бабушкин и его механик Георгий Валавин. С момента первого рейса Ляпидевского прошел почти месяц, и вот есть следующие спасенные: тринадцатый и четырнадцатый по счету. Долетели они на честном слове. Техническое состояние самолета ужасное: мотор не тянет, корпус скроен из того, что было под рукой, крылья стянуты веревками. Но Бабушкин заявляет, что готов на этом самолете возить людей.

3 апреля в районе бухты Провидения погода летная. У трех самолетов каманинской группы бензина в обрез, а при последней посадке Каманин сломал шасси, на его