Любишь меня? Люби мою собаку! - Таня Белозерцева

поднял «Муху», но Барти остановил его. В лапе дракона был небольшой, по драконьим меркам, букет цветущих сакур, который он и положил перед Барти.

Барти пытался объяснить драконе, что он-де завсегда, но они габаритами не сходятся и детей точно не будет, на что «дикий зверь» опустил голову и принялся смотреть в глаза Чемпиону.

На стадионе началась паника. Как же, целый дракон, непривязанный, злой, голодный наверное. Люди принялись разбегаться и разлетаться, кто-то падал в обморок, у кого-то началась непроизвольная дефекация… И только француженки в этом не участвовали, они были заняты — они рыдали.

Наконец Барти кивнул и, обняв дракона за шею, начал ему что-то нашептывать. Тот покивал головой и унесся в небо, а Барти, широко улыбнувшись, вернулся к Виктору и БРДМ.

Какой-то мужчина в темном плаще встрепенулся и поинтересовался:

— Кто победил-то?

Так как ему бросились объяснять все и сразу, то единственное, что он понял, что вернулся Советский Союз и уже пришел сюда. Мужчина убежал разносить спле… страшную новость.

По поводу окончания турнира и от радости, что на этот раз трупов не предвидится, а квиддичный стадион и починить можно, был пир. Пили вина, играли на гитарах, радовались еще одному солнечному дню.

Гарри искренне поздравлял Барти и Виктора, Флер утешал Виктор, Гермиона висела на Невилле, все были заняты. И только Гарри вздыхал, думая об Эмили. Его тянуло к девчушке так, что он практически не мог думать ни о чем другом. Он будто ежечасно чувствовал ее руки, слышал ее задорный смех, видел ее глаза. Как ни странно, первой заметила его состояние Гермиона и, поймав в темном уголке, тактично поинтересовалась:

— На свадьбу позовешь?

Гарри смутился, покраснел и потерял дар речи. Гермиона была умной девушкой и хотела попасть на ужин, потому расспрашивать Гарри о девушке не стала.

На мальчика с улыбкой смотрели взрослые, понимая, что с ним происходит, но не представляя силу этого чувства, первого в его жизни и случившегося с ним навсегда. Так же как и Эмили, спешащая жить, где-то то там далеко в Лондоне не находила себе места и душой стремилась к Гарри. Несмотря на юный возраст, она всей душой стремилась туда, где был ее Гарри. Даже и мысли не допуская о том, что это чувство не взаимно. Любой ценой оказаться рядом, и Гарри находил возможность хоть на час исчезнуть и оказаться рядом с девушкой. Они не говорили о любви, вовсе нет, они просто разговаривали, встраиваясь друг в друга душами, самим сердцем, становясь единым целым. Одной душой.

Я делаю шаг в лабиринт сладких грез,

Я делаю шаг, задохнувшись от слез,

Я делаю шаг, хоть не в силах идти,

Тропа предо мною, что ждет впереди?

Шагая сквозь кровь и надежд забытье,

Не чувствуя боли, не слыша нытье,

Прося лишь: «Ты душу мне не береди»,

Тропа предо мною, что ждет впереди?

Но, лед разбивая, явилась мне вдруг,

Та дева, что ярче, чем солнечный круг,

Судьба мне явилась в сиянии дня

И взглядом зажгла во мне море огня.

Соленой дорожкой мелькнула слеза,

Когда мы взглянули друг другу в глаза,

Исчезла тропа, и исчез этот мир,

«Люблю», — всколыхнуло застывший эфир.

Комментарий к Часть двадцать седьмая. Экипаж машины боевой…

[1] “Интернационал”, гимн СССР до 1944 г.

[2] У БРДМ-2 две средние пары колес могут быть опущены или подняты.

[3] РПГ-18 “Муха”, гранатомет такой, очень способствует.

[4] Ручной пехотный огнемет “Шмель”, тоже способствует.

[5] Устойчивая структура второго командного языка, по слухам, с петровских времен

[6] Легкий пехотный огнемет, ЛПО-50

[7] Крупнокалиберный пулемёт Владимирова танковый, штатное вооружение машины.

[8] Из собрания мыслей и афоризмов «Плоды раздумья» (1854) Козьмы Пруткова.

Часть двадцать восьмая. Невыполненное задание

Человек в темном плаще быстрым шагом шел прочь — разносить новости о вторжении Советского Союза, как решили его коллеги-журналисты. Темный плащ был распахнут, и его полы развевались от скоростной ходьбы, как мантия профессора Снейпа. Но этот человек не был профессором Снейпом, и у него была другая походка. Не скользящая и плавная, а, скажем так, рысистая, волчья. Высокий ворот плаща и поля низко надвинутой шляпы скрывали его лицо… что-то он больно подозрителен. Давайте проследим за ним.

Сначала он шел в сторону Хогсмида, ну, пока ничего странного… туда многие идут после посещения Хогвартса пропустить стаканчик-другой огневиски или побеседовать с кем-то инкогнито. Однако человек в темном плаще не зашел ни в одно заведение, а продолжил идти сквозь деревню. Дошел до её окраины, здесь, совсем на отшибе, притулился крошечный трактирчик, по сути это было частное заведение, чей владелец принимал у себя только знакомых и лиц, желающих остаться неизвестными. Человека в темном плаще в этом заведении, судя по всему, знали. Потому что перед ним тут же без вопросов поставили кружку пива, украшенную пышной шапкой пены. Человек осмотрелся и, увидев, что он тут практически один, снял шляпу и плащ, открывая лицо и элегантный костюм-тройку в классическом стиле. У него оказалось холеное лицо со смазливыми чертами, черные напомаженные и прилизанные «Бриолином» волосы и холодные серые глаза с цепким взглядом. Отпив микроскопический глоточек пива, он спросил у хозяина трактира:

— Рита не объявлялась?

— Нет, мистер Смит, не появлялась.

Мистер Смит бросил раздраженный взгляд на наручные часы на левом запястье — чертовы бабы, вечно они опаздывают! Особенно английские леди, им, видите ли, припудрить носик — наиважнейшее дело, и насрать на поджидающих их кавалеров. И с чего он взял, что Рита — дама ответственная? Наоборот, она такая же расфуфыренная финтифлюшка. Одни ядовито-зеленые тени на веках и кроваво-красная помада на тонких губках чего стоят, небось часа три марафет наводит на свою престарелую рожу… Но так или иначе, а подождать её надо, зря он, что ли, лишнюю капсулу с заразой доставал?

Но час проходил за часом, а Рита так и не заявилась. Неизвестный мистер Смит начал злиться, закипать и тихо, вполголоса рычать. Она же обещала прийти с докладом для господина, с докладом о том, что Сириус Блэк успешно отравлен, упакован в деревянный костюмчик и похоронен. Ну что там с ней случилось, каблук, что ли, сломала?! Ага, у всех сорока пар туфелек, ей же обуть нечего! Мистер Смит в крайнем раздражении снова бросил взгляд на часы — ррр-р-р-р… третий час пошел, о чем она себе там думает?

А когда на стол перед ним упал красный луч заходящего солнца, он понял, что дальше ждать уже бесполезно — Рита