Любишь меня? Люби мою собаку! - Таня Белозерцева

от возмущения и произнес: «Мымья!» Августа не знала, радоваться за первое слово или ругать за это самое слово.

Настало время еды. Все домовики мобилизовались. Предстояло накормить два рта так, чтобы не угваздать всю кухню. Но надежды были тщетны, бывший мракоборец набрал полный рот творога и сказал «фрр-р-р-р»… Будто снегом украсил домовиков, Августу и всю кухню свежим снеготворогом.

Алисе забава понравилась, и трапеза началась. Великовозрастные малыши развлекались изо всех сил, пользуясь тем, что Августа не может представить себя шлепающей таких дылд. Наконец детки насытились и в колясочке отправились на прогулку. Прохожие смотрели на сие действо с разными чувствами — от жалости до брезгливости, минуя охренение.

Так проходили дни, недели и даже месяцы. Дети начали разговаривать, самостоятельно ходить, в том числе и в туалет, и тут возник вопрос… А школьные знания кто им даст? Сначала подумали о Минерве, но, по-видимому, она не могла отрешиться от того, что «дети» уже взрослые и поэтому каждый урок заканчивался дружным ревом. Северус отказался сам, Флитвик тоже, что выдавало здоровый инстинкт самосохранения… Слава Мерлину, согласилась Гризельда Марчбенкс, проверенная временем опытная экзаменаторша и старинная подруга Августы. Ежедневно эта статная леди в возрасте «столько не живут» являлась перед детьми и, практически не прикладывая усилий по удержанию порядка, начинала занятия. Всего через неделю дети смогли наколдовать «Петрификус Тоталус» и сбежать.

Часть двадцать шестая. Что-то начинается в большом мире…

Кикимер спустился и осторожно привел на крыльцо преображенного Регулуса, потому что бедный песец не мог шагу ступить, чего-то испугавшись, он лег на пузичко и жалобно заскулил.

Итак. Кикимер внес его в дом, Оксана и Сириус с тревогой принялись его осматривать, щупать мохнатые бочка и лапки, заглядывать в прищуренные глазки и спрашивать, что случилось. Домовик, поколебавшись, щелкнул пальцами, рискнув расколдовать хозяина. С громким взвизгом песец свалился со стола и скрылся из глаз, а потом из-под стола выглянул встрепанный Регул. Выбрался, встал и сел на стул, обхватил себя за плечи и растерянно пробормотал:

— И что это было? Сроду ж анимагом не был…

Оксана с Сириусом потрясенно взирали на бедолагу — так вот чего испугался недопёсок, он впервые в жизни превратился в зверька и первый опыт вышел весьма плачевным: неожиданность плюс отсутствие опыта. А Регулус продолжал переживать, подняв голову, он своими прозрачными глазами посмотрел на стоявшую перед ним пару и жалобно сообщил:

— Это же очень больно. А я и не знал, как страшно превращаться в зверя… Теперь я понимаю Снейпа, за что он Поттера так ненавидел.

— За что? — внезапно севшим голосом спросил Сириус. Регул передернулся и ответил:

— Ну как за что?! Разве ты не помнишь? Вы ж все четверо тогда участвовали! Загнали Северуса в угол и принудительно применили к нему высшую трансфигурацию, притом что каждый из вас колдовал что-то свое, и Северус, ваш беспомощный враг, превратился в смесь каких-то птиц. Клюв, помнится, был как у ворона, тело и размеры как у индюшки, а на крыльях частично остались пальцы. Я ещё помню, что Нарцисса упала в обморок, а вторая кузина Белла со злости хотела проклясть вашу бешеную четверку Мародеров. Но братья Лестрейнджи её удержали от расправы, сказали, что справедливости к слизеринцам она этим не добьется… А как Северусу потом было плохо, кто бы знал, только мы, его однокашники, знали, что у него температура под тридцать девять градусов, а он, несмотря на болезнь, всё равно пришел на урок, и никто из учителей об этом так никогда и не узнал.

Регулус помолчал, а потом с болью посмотрел на Сириуса:

— Скажи мне, за что вы так не любили его? Нищего полукровку-сироту? Я гордился им, он знатно вам сдачи отвешивал, храбро сражаясь в одиночку против четырёх идиотов. Наверное, поэтому Северус и стал Мастером боя, Менталистики и Зельеварения. Конечно, имея такую толпу врагов за спиной, и не такому научишься. А над вами все смеялись, вы же трусы! Вчетвером всегда нападаете и всегда со спины.

Снова замолчав, он разочарованно махнул рукой, с кряхтением, по-стариковски охая и держась за бок, поднялся и ушел к себе.

Сириус и Оксана остались на кухне, растерянно и подавленно глядя друг на друга. Первым нарушил молчание Сириус, виновато глядя в пол, пробормотал едва слышно:

— Я знал, что у Нюнь… у Снейпа была температура… Я… я чуял это своим собачьим нюхом, но, как безголовый болван, не чувствовал раскаяния. Оксана, скажи, неужели все дети такие жестокие?! Я — плохой?

Оксана подошла к нему и мягко прижала палец к его губам:

— Тшш-ш-ш-ш… Ты не плохой, и ребёнком был чудесным. Просто такова жизнь. И поведение каждого отдельного человека зависит от окружающей обстановки. Насколько я успела понять, ты и твой брат учились в школе пансионного типа, где три-четыре сотни детей всех возрастов варятся в собственном соку десять месяцев в году, делая коротенькие двухнедельные перерывы между семестрами и на два месяца летних каникул. Так?

Сириус зачарованно кивнул, ощущая тепло её пальца на своих губах и пожирая глазами её алые губы. Оксана нежно улыбнулась и потекла речью дальше:

— А в таких детских коллективах, увы, на первое место выдвигается Закон о выживании. Будь как все, иначе тебя заклюют и навесят ярлык Белой Вороны, то есть будешь ты той презренной птицей, не похожей на других. Вот и все… Сири… а что ты так на меня смотришь?

Вместо ответа Сириус склонился к ней и нежно, едва ощутимо прикоснулся губами к её губам. Отстранился, робко и вопросительно заглянул в зеленые глаза с карими крапинками. Оксана мечтательно облизнулась и тихо мурлыкнула:

— Мм-м-м… не распробовала.

Сириус улыбнулся и поцеловал её по-настоящему. Вкусно и сладко.

* * *

Утро Гермионы началось с аварии. Неудачно повернувшись, она случайно заступила колесом на лестницу в гостиную, и кресло сорвалось. Появившаяся эльфийка перенесла перепугавшуюся Гермиону на диван в гостиной, потеснив однокурсников, а кресло приземлилось само в виде обломков. Метнувшийся молнией к ней Невилл сразу же обнял заревевшую девушку.

— Как же я теперь? — рыдала Гермиона.

— Не волнуйся, не надо плакать, починим мы твое кресло, — утешал ее Невилл. — А пока не починим, я тебя на руках носить буду!

От этого заявления Гермиона так удивилась, что даже перестала плакать. Присутствующие нарисовали себе в воображении картинку «Невилл несет Гермиону в туалет», но благоразумно промолчали. Только Рон пытался что-то вякнуть, но его заткнули знающие натуру своего брата Фред и Джордж. Гарри кивнул, собрал обломки кресла