Княжий человек (СИ) - Билик Дмитрий Александрович

Но внутренний голос тихонько шепнул, что это неправильно. Желание должно быть связано с хистом, только тогда оно пойдет во благо. В противном случае, выйдет чухня полная. Тупой внутренний голос. Хоть раз бы подсказал то, что я желаю услышать!

Чего мне хотеть? Я и так, как крупный благотворитель-альтруист помогаю всем, кто только руку поднимет. Вот даже в смертельную ситуевину с Лихо решил вписаться. А что дальше? Собачек бездомных буду подкармливать? Или хлеб бесплатный пенсионерам раздавать?

С другой стороны, неплохо бы понимать, во что обратится твоя помощь? Во благо или во зло? Вот знать бы, к чему приведет твое шефство над братьями нашими меньшими. Я имею в виду чужан. Да и не только чужан. Рубежников тоже может касаться. Да и нечисть.

«Я хочу знать, к чему в будущем приведет моя помощь».

Можно сказать, что эти слова отпечатались в моем сознании. Будто их на граните выбили. Вспыхнули на мгновение и тут же погасли. Зато я вернулся в этот грешный мир.

Снова горько запахло немытым человеческим телом, голова потяжелела от спертого воздуха, а глазам опять пришлось привыкать к полумраку домика. Странно, учитывая, что я валялся без сознания.

Рядом стоял Ткач. Правда, увидев, что я пришел в себя, он сразу переключил свое внимание на другого рубежника. Точнее, рубежницу. Обтянутую кожей мумию, которая приподнялась на локтях., разглядывая то ли меня, то ли мертвого мужа.

Слезы беззвучно бежали по лицу Врановой. Что-то мне подсказывало, это кличка к ней прикрепится. Что еще интересно, Ткач бережно помогал обессиленной женщине подняться.

Я никогда не привыкну к подобной фигне! Только что этот человек убил ее мужика, а теперь помогает той, которая стала вдовой по его вине. И самое мерзкое, что в мире рубежников действия Ткача предельно логичны и оправданы. В своем праве, чтоб его.

Врановой был преступником. И каждым имел право убить рубежника. Ритва, вроде так он назвал ее, новая рубежница. Захожая, как и я. То есть, ставшая «одной из нас» практически случайно. Потому ей надо помогать и все такое. Не удивлюсь, что если через какое-то время она присягнет новгородскому князю. Я уже ничему не удивлюсь. Товарищи, враги, союзники, тут все меняется с такой скорость, что и не уследишь.

— Тебя ведь Матвей зовут, так? — обратился ко мне наконец Ткач.

Я кивнул.

— Во-первых, поздравляю с ведунством. Во-вторых, я видел там Мазду и внедорожник. Надо найти ключи и подогнать одну из этих машин, чтобы погрузить всех туда.

Я опять кивнул и вышел. И сразу же получил порцию оскорблений от до сих пор пригвожденной к дереву Натальте. Девушка была очень зла. То ли из-за ранения, то ли из-за того, что я лишил ее нового статуса. Ставлю на второй вариант.

Ладно, сама виновата, тогда повезу вас на своем Звере. А вы потом сами свою Мазду отсюда забирайте.

Хотя Наталью можно понять. Ей, наверное, Инга обещала, что сегодня та станет рубежницей. Да еще с таким жирным даром. Управлять птицами — это круто. Да дело даже в другом. Чужанин, посвященный в рубежные тайны, больше всего сам хочет стать рубежником. Это нормальное желание.

А ведь приспешнице приходится долго служить и ждать, ждать, ждать. Зачастую напрасно. Тут все подвернулось самым лучшим образом. А тупой Матвей взял и все изгавнил. Это, конечно, в ее глазах.

Однако существовало несколько «но». Я был должен Врановому. Он не убил Ингу и саму Наталью. Вот бы где сказала: «Спасибо». Ты же видела, к чему все идет. Вторым «но», собственно, была жизнь той самой Ритвы. Без хиста она бы умерла. Едва ли кто стал поддерживать в ней жизнь после смерти мужа.

Получается, я даже спас не одну душу, а три — Врановую, Ингу и Наташку. Вот только благодарить меня никто не торопился. Не удивлюсь, если в будущем наживу еще врага в лице жены Вранового. Мол, она хотела спокойно умереть, а не вот это все. Хорошими делами прославиться точно нельзя.

Мысли были невеселые, а вот тело напротив, чувствовало себя превосходно. Я, чтобы проверить свои возможности, разбежался прыгнул и… пролетел метров двадцать. Это так, навскидку. Наверное, мог бы и дальше, вот только сам себя испугался.

Ведунство — это совершенно другой уровень. Я теперь и в пир, в мир, и в добрые люди. Многие ивашки всю жизнь карабкаются к этой отметке, но у них ничего не выходит. У меня же получилось чуть меньше, чем за месяц. Даже самому страшно.

А еще было интересно, как сработает новая способность. Наверное, для этого нужно будет добраться до того же Следопыта. Но это все потом. Я еще сам не знал, к каким последствиям приведут сегодняшние события. Я вроде как ослушался приказа Ткача, который тоже был больше за то, чтобы хист получила приспешница Инги.

С другой стороны, кто такой этот Ткач? Он же мне не представлялся, никакого удостоверения личности не показывал. Мало ли тут кощеев шастает, всех слушаться? А вот договор с законоотступником — это другое дело. За такое, как в том анекдоте, можно и партбилета лишиться.

Думал, а внутри все сжималось от необъяснимого первобытного страха. Ткач если захочет, меня на части размажет и скажет, что так и было. Может, лучше удрать, пока есть возможность?

Вот только что-то мне подсказывало, что от этого персонажа далеко не убежишь. Он довольно легко выследил Вранового, обратившись в псевдопса. По запаху? Наверное, с него станется. А еще меня интересовало, что значило «отдать часть своей силы на развитие промысла»? Он вроде вампира, что ли? Одни вопросы.

В общем, скрепя сердце, я добрался до Зверя, а после вернулся к дому на машине. К слову, Мазда сюда бы точно не пробралась. А вот мой «Прадик» дошел особо не напрягаясь.

Ткач же не терял даром времени. Он «снял» Наташу с дерева, предусмотрительно оставив в ее плече огромный сук, который пробил тело насквозь. Разве что обломал его. Понимал, что если вытащить, польется кровь.

Вынес рубежник и Ритву на улицу, уложив рядом с бесчувственной Ингой. Интересно, эти двое тоже будут врагами? Вероятность, как по мне, довольно большая. Эх, Мотя, Мотя, такое ощущение, что ты не человека спас, а лишь отсрочил неизбежное. Теперь Инга будет ненавидеть Ритву, видя в ней хист Вранового. А та ответит Травнице тем же.

Вроде не молодые бабы, а так и не понимают, что ненависть порождает лишь ненависть. Хреново быть единственным Леопольдом, где каждый так и норовит схарчить друг дружку.

Ткач без всяких слов бережно погрузил женщин на заднее сиденье. К единственной находящейся в сознании Наташе он легонько прикоснулся и та сразу заснула. Согласен, так будет лучше. Мне бы не хотелось чувствовать затылком на себя полный злобы взгляд.

— Все, папоротник забрал, воеводе отдал, тело уничтожил, только руку в доказательство оставил. Так что поехали, — махнул Ткач, устраиваясь на переднем сиденье. — Давай аккуратнее, все-таки ценный груз везешь.

Я так и не понял, пошутил он или говорил серьезно. Но мы поехали. Молча, каждый занятый своими мыслями. Пока наконец меня не прорвало.

— Так вы в итоге кто такой-то? Нет, что кощей вижу, не слепой. А если не в двух словах?

— Михаил Семенович Писарский, окольничий Великого Князя Новгородского Святослава Пятого. Больше известный под прозвищем Ткач. Можешь так и называть.

— Матвей Бедовый. Можете так и называть.

— Сам себе прозвище дал?

— Бабушка так называла. За невезучесть.

— Ох сколько вам, молодежь, открытий чудных, готовит просвещенья дух.

— Чего? — не совсем понял я.

— Вообще бедовый — это значит бесшабашный, храбрый. Получается, твоя бабушка, Матвей, тебя неправильно называла.

— Ей можно, — ответил я. — Она родилась в последний год войны, закончила всего шесть классов. Не до этого было. Да и слово редкое. Что до прозвища, то как-то так получается, что оно все равно верное. Я как-то сам того не зная, в неприятности влезаю.

— Ну, Бедовый — в смысле невезучий, так Бедовый, — легко согласился кощей.

Мы медленно выбрались с лона природы и проселочной дороги, вернувшись на родной асфальт. Трясти стало меньше, но я все равно не торопился разгоняться.