Доспехи нацистов - Юрий Гаврюченков

Разряженный трофейный револьвер валялся рядом. Патроны из барабана отсутствовали.

– Здесь побывал наш старый друг – древолаз засадный, – заключил Пухлый. – Он взял «языка», допросил его и ликвидировал за ненадобностью.

– А теперь он не может наблюдать за нами в оптический прицел? – покосился я по сторонам, впрочем, безрезультатно.

– Навряд ли, – Пухлый даже не обернулся, настолько был уверен в своей правоте. – Наблюдения за ним убеждают, что думаем мы очень похоже. Я бы на его месте отправился громить наш лагерь. Он, наверное, сделал то же самое.

– А что мы здесь торчим?! Надо опередить его!

– Всё, что мы можем сделать, это пойти по его следам, – заявил Чачелов. – Иначе легко нарвёмся на пулю.

– Но время идёт. Нашим сейчас решку наведут!

– Не ори, – осадил Пухлый, – время есть. Пока он устроит засаду, пока пересчитает людей, у нас будет некоторая фора. Потом он поймёт, что Болта обыскались и, вероятно, нашли. Тогда он сам спохватится и примется ставить по своему следу натяжники и охотиться на нас. Но это будет не сразу, так что мы успеем.

– И что нам делать? – невмоготу было слушать разглагольствования упыханного Вована. Он считал, что засадный древолаз полностью предсказуем. Ошибка будет фатальной для оставшихся в лагере.

– Идти, пока он не прочухал, что мы здесь, – невозмутимо рассудил Пухлый.

Он взял след как хорошая гончая. Настоящий талант не прокуришь и не пропьёшь. Бог знает, по каким признакам он определял маршрут врага. Для этого нужны были исключительные способности. Сего мне было не дано, хотя временами и я замечал на земле вмятину с расплывчатыми краями – отпечаток подошвы надеваемого поверх обуви резинового чулка.

Я пытался восстановить картину происшедшего. Нанятый Обществом искушённый в лесной охоте «чёрный следопыт» был вызван по рации на подмогу подбитым меченосцам, но нас на позициях не застал. Он пустился вдогонку и у самого лагеря встретил Балдориса. Не пойди тот к ручью, лежать бы нам всем под пулями снайпера. Кроме, может быть, меня, если наёмник знает внешность главного объекта по описанию. Меня бы он, скорее всего, стреножил, продырявив конечность. Но не судьба. За эту спасительную для нас отсрочку Балдорис заплатил слишком дорогой ценою, и я хотел, чтобы его жертва была принесена не зря.

Три одиночных выстрела, разделённых короткими промежутками, бабахнули впереди. Несколько в стороне от места, где, по моим прикидкам, размещался лагерь. Но снайпер и должен быть поодаль. Выстрелы не походили на хаотичную пальбу – уж слишком уверенными они были. Целенаправленными. Наши тут же не замедлили обнаружиться. Беспорядочно застрочили АКМы, их стук слился в частую дробь.

Матюгаясь, мы залегли, чтобы не ранило шальной пулей. Кроме пугачей с холостыми, у Глинника был вполне реальный ганс-винт. Ротозеи садили в белый свет как в копеечку. Халявных патронов не жалели, даром, что последние. Один раз всё-таки над нами противно свистнуло – в нашу сторону повернулся Глинник.

– Ебундеи, – прошипел Пухлый, – что они там затеяли?!

– Должно быть, сильно испугались, – предположил я.

– Чтоб их искусала шестижопая вонючка, – буркнул Пухлый, в детстве обожавший Джека Лондона. – Какого лешего я потащил лохгруппу мудозвонов в Синяву, лучше бы я женился на этой дуре с Рыбацкого! Будь проклят тот день, когда я впервые вывел вас в лес!

Анаша продолжала действовать на его мозги. Она не утратила влияния и когда мы вошли в лагерь. Выждали, пока не утихнет стрельба. Винтовка более не шмаляла, очевидно, снайпер убрался. Мы скрытно приблизились к стоянке. Осторожность была нужна, чтобы не словить пулю от своих; на подношения трофейщики не скупились – с перепугу долбили на любой шорох.

– Ваффен хинлинген, – оповестил о своём приближении Пухлый, – унд ауфт зер найт!

Никто ничего не понял, но голос Чачелова разобрали. Нашороханные следопуты обступили нас, все были целы и невредимы.

– С кем сражались? – грозно вопросил Пухлый, надвинув на брови фуражку.

– Кто-то из винта саданул три раза в той стороне, – отрапортовал Крейзи, – мы и решили, что это по вам садят, поддержали огнём.

– К херам вашу поддержку – мы совсем в другой стороне были, – огрызнулся я. – Вы что же, сразу во всех направлениях полосовали?

– Попутались, – неохотно признался Дима.

– Пересрались, мастодонты трофейные, гмохов отряд, – выругался Пухлый. – Значит, стреляли не по вам, а вообще в стороне?

– Ну да, – подтвердил Глинник.

– Пошли туда, – не медля распорядился Вован, у которого голова работала совершенно в ином ритме.

Я не догонял его планов. Понять, что творится в прокуренной башке Пухлого, было попросту невозможно. А может для этого следовало сжиться с лесом.

Поиски вывели нас за ручей. Первым на трупы наткнулся Боря. Три были расположены компактно, четвёртый в некотором удалении – он был зарезан, остальные застрелены.

Это были охотники, у которых мы слямзили провиант. Неизвестно, каким ветром их сюда занесло. Вероятнее всего, мужики приехали на выходные развлечься и находили оттяг в забаве с ружьями. Их не смутило даже лишение съестных припасов, наверное, потому что в лесу стало интересно – стреляют. Переночевав, они бродили в поисках приключений. По сути, они мало чем от нас отличались, разве что вооружены были дробовиками. Ружья не пригодились. Одного древолаз засадный чиканул тесаком по горлу, когда охотник, тоже в лесу не новичок, незаметно на него набрёл. А следовавших за ним товарищей снайпер перещёлкал раньше, чем те пустили в ход свои вертикалки, истратив на каждого аккурат по патрону.

Положил наповал, каждого точно в сердце, доказав преимущество снайперской винтовки Драгунова перед охотничьим оружием в условиях дикой природы. Мы с «калашами» тоже пасовали. Пухлый, восстановив картину происшедшего, приказал нам оставаться на месте.

– Немец бродит где-то поблизости, – объявил он, забрав у Глинника ганс-винт, – я попробую его выследить. Вы сидите тихо. Не вздумайте стрелять на звук, можете меня зацепить. Тогда вернусь – буду всех трахен зи попен! Вообще замрите. Не маячте. Не пердите и не курите, а то на запах такие неприятности поналетят, что ваши обугленные трупики будут жевать ёжики в кустах. Всё поняли?

Мы угрюмо выразили согласие. Оставаться в Синяве навечно никто не хотел. Тем более, с очком, порванным на британский флаг. Уже смеркалось. Жуткий день продолжал своё кровопролитное течение.

Пухлый исчез между деревьями, словно растаял. Мы посидели немного, тише мыши, но потом человеческая натура взяла своё. Крейзи закурил в кулак, выпуская дым к земле. У Димы запищала «Моторола» и он ответил, чтобы попозже перезвонили. Глинник взял вовановский АКМ и вызвался побродить вокруг стоянки. Я не возражал. Охранение – штука нужная. Не хватало ещё, чтобы снайпер подкрался незамеченным на расстояние прямой видимости. Мы хоть и засели весьма укромно (местность изобиловала кустарником), однако от русской инкарнации Дерсу Узала можно было ждать чего угодно.

Бесспорно, замысел Пухлого – отсидеться до темноты, а ночью покинуть лес – имел рациональное зерно: по ночнику немцы воевать не станут. В принципе, до Мурманского шоссе дойти можно часа за три, если рысить налегке, бросив рюкзаки и оружие. Автоматы всё равно придётся ныкать. Не ловить же с ними машину на трассе? Вариант, в целом, был приемлемый, только не для меня. Стопорнуть тачку и уехать в город я не мог. Оставленная на даче «Нива», а, главное, Доспехи Чистоты вынуждали прорываться к фазенде. И остальных тащить за собою – один в поле не воин.

Ба-бах! – раскатилось по лесу. Без боёв Синяву пройти не удалось. Мы завозились, стараясь определить направление. Ба-бах! Лупцевали из ганс-винта. Так громко могла шмалять только винтовка с запирающимся затвором.

Значит, Пухлый выпас наёмника и уничтожил его!

С автоматами наперевес мы рванулись в сторону выстрелов.

– Чо, Вован?! – едва завидев его, закричал Крейзи.

– «Чо, чо» – болт в очо! – прокомментировал Чачелов и так посмотрел на Сашку, будто хотел дать ему в бороду, но с трудом удержался. – Вы куда выперлись, представители гуманоидной расы?

– А что? – растерялся Крейзи. – Мы думали, ты подбил древолаза.

– Сначала научись думать, – зло сплюнул Пухлый. – Я вам что сказал делать? Сидеть на жопе ровно!

– Мы и сидели, – обиделся Крейзи.

– О-о, какая П.О.П.С.Н.Я! – надрывно воскликнул Пухлый. Свойственная ему флегматичность исчезла. Впервые я видел Вована таким взбешённым и сильно растерялся. Опешили и остальные трофейщики. – Сидели они! А где тогда Глинник?

Глинника среди нас и вправду не оказалось.

– Где он? – почуяв непоправимое, спросил я.

– Похряли, – угрюмо бросил Пухлый и повёл нас к Глиннику.

Похожий в полевой форме на немецкого часового, наш соратник раскорячился под кустом неподалёку от стоянки. Фельдграу была залита кровью. Древолаз зарезал его как охотника: полоснул ножом по горлу и рассёк вместе с артериями голосовые связки, чтобы страж предсмертным воплем не поднял тревогу. Разрез был очень длинный и глубокий – от уха до уха. Чувствовалась умелая рука. Чтобы научиться так пластать, надо было пройти большую практику.