Как натаскать вашу собаку по античности и разложить по полочкам основы греко-римской культуры - Филип Уомэк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Кто это такая? – спросила Уна.
– Это была знатная женщина, происходила из одного старейшего римского семейства, принадлежавшего к сословию сенаторов, у нее были выдающиеся предки. Происхождение Катулла было совершенно другим, так что понятно, что между ними были существенные сословные различия, и можно рассматривать его поэзию как способ преодолеть этот разрыв.
– Он же был из сословия всадников, правильно? На одну ступень ниже сенаторов?
– Верно, – подтвердила Дейзи. – Была Лесбия на самом деле или нет, впечатление такое, что стихи адресованы очень образованной и умной женщине, которой под силу разгадать отсылки к другим поэтам в его стихах. Она вполне в курсе. Клодия, очевидно, была женой римского сенатора, который впоследствии умер при невыясненных обстоятельствах. Пошел слух, что это она его убила. В одной из своих судебных речей Цицерон представляет ее проституткой, так что, как видишь, если женщина в те времена поссорилась с мужчиной, у нее было очень мало шансов на оправдание.
– Понятно. А вот когда мы с Филипом читали Катулла, я заметила, что в некоторых стихотворениях он обращается к мальчикам.
– Есть такое. Несколько его стихотворений посвящено юноше по имени Ювенций. Для их культуры вполне нормально считать привлекательным юношу и восхвалять его за это. Восхищение красотой может сочетаться с сексуальным интересом, но может и не сочетаться, вообще их бывает трудно разделить. Я думаю, в конце концов получается так, что в Ювенции для него важна именно юность, в то время как Лесбия старше по возрасту. Отношения с Лесбией в какой-то момент заканчиваются, и он совершенно раздавлен.
– Расскажи, как закончился их роман.
– Конец их романа стал для Катулла действительно концом света. Теперь он яростно атакует бывшую возлюбленную. Вот он писал все эти любовные стихи, про поцелуи – мое любимое: da mi basia mille, deinde… deinde – дай мне тысячу поцелуев, а затем больше!.. а потом обрушил на нее целый шквал совершенно других стихов, где пишет, что она стоит на углу, и к ней мужчины выстраиваются в очередь – выводит ее практически проституткой…
– Не очень-то по-доброму, – заметила Уна.
– Это действительно очень резко, отвратительно такое читать, особенно если и впрямь отождествлять ее с Клодией. Думаю, что все эти оскорбления происходят из полнейшего отчаяния. Так что, если бы я занималась с Уной, я бы начала с Vivamus, mea Lesbia, atque amemus. Потом я бы взяла 85-е стихотворение, Odi et amo, «ненавижу и люблю». – И Дейзи продекламировала:
Odi et amo. Quare id faciam fortasse requiris.
Nescio, sed fieri sentio et excrucior.
Он использует слово excrucior, которое буквально означает «меня распинают на кресте», это стихотворение очень изящно построено как двустишие, и поэт вводит образ креста. Если представить себе, что стихотворение состоит из двух строк, то оно создает вот такой визуальный образ. – Дейзи скрестила руки перед собой. – И он сам находится на пересечении двух сильных чувств, имя которым любовь и ненависть. Это стихотворение, думаю, довольно легкое для чтения, если только начинаешь учить латынь, но там еще столько всего скрыто под поверхностным слоем, оно такое глубокое. Кажется, что так просто, а ведь никто лучше это не выразил!
Мы уже подходили к метро. Дейзи глянула на часы.
Уна задала еще вопрос:
– Мы до сих пор говорили про эпос – обсудили Илиаду, Одиссею и все такое; а если рассматривать Катулла и его 64-е стихотворение, оно считается эпосом?
Дейзи улыбнулась:
– Думаю, это что-то вроде антиэпоса. Ученые называют его эпиллием, то есть эпосом в миниатюре, потому что там речь идет о героях. Действие происходит в героическую эпоху, прямо как у Гомера. Но Катулл все переворачивает с ног на голову, и герои не воспринимаются как герои вроде Гектора или Ахилла; Катулл сосредоточивается на недостатках этих людей. Особенно Тесея, восхваляемого за то, что он пошел и убил Минотавра.
Какой-то прохожий остановился и сказал, какая Уна красавица. Она к такому привыкла. Слегка смутившись, она снова обернулась к Дейзи.
– А здесь его за что превозносят?
– Здесь ни за что – здесь он представлен как бессердечный негодяй: женщина помогла ему совершить подвиг, а он ее бросил. Без Ариадны он бы не справился: она дала ему клубок ниток и помогла найти выход из лабиринта после того, как он убил ее сводного брата Минотавра, и, по Катуллу, без нее Тесей ничего не стоит. Большая часть стихотворения – про его недостатки. В этом стихотворении четыреста с чем-то строк – гораздо меньше, чем в Одиссее, но если смотреть на форму, то можно сказать, что здесь обыгрывается идея эпоса.
– Спасибо, Дейзи! – сказала Уна.
Я тоже поблагодарил.
Дейзи уже надо было бежать на поезд.
– Valete! – сказала она, и мы распрощались.
– 64-е стихотворение Катулла потрясающе по композиции, – заметил я. – Начинается с истории про аргонавтов, затем переходит к свадьбе Пелея и Фетиды…
– Я их помню. Это родители Ахилла.
– Верно. А потом поэт как будто с камерой проходит по дому Пелея и останавливается у ложа, накрытого покрывалом. А на покрывале изображена история Ариадны – и вот мы внезапно оказываемся уже там. Это тот самый экфрасис, о котором я уже говорил. Потрясающая работа!
– Мне бы хотелось это прочитать! Когда освою простые вещи…
Дейзи скрылась в метро, а мы шли дальше, в сторону Сохо.
– На Катулла очень сильно повлияли греческие поэты. Он и его современники назывались неотериками, так как заимствовали греческие приемы. Одно стихотворение Катулла – прямое подражание поэтессе Сапфо.
– А кто это?
– Практически единственная женщина античности, чьи стихи сохранились, если не считать более поздней римской Сульпиции. Сапфо происходила с острова Лесбос, что недалеко от современной Турции, и жила во второй половине VII века до н. э., то есть за несколько столетий до Катулла. Мы практически ничего не знаем о ее эпохе. Да и о ней самой мало что известно, кроме того, что Сапфо была первой великой лирической поэтессой западной цивилизации, жила и творила около 600 года до н. э. и была самым древним из знаменитых обитателей острова.
Адресаты ее стихотворений, как правило, женщины, а сама поэзия переполнена глубокой страстностью. Ожидаемо, ее поэзия вызывает массу споров. Это подлинные эмоции? Или она писала в каком-то определенном стиле, от лица вымышленного персонажа, от лица поэта-мужчины?
Была ли она благочестивой школьной учительницей (так ее любят изображать в Викторианскую
