Интендантуррат - Анатолий Дроздов

- Где их личные дела?

- Здесь! - Музычко указал на несгораемый шкаф. - Дела заброшенных хранятся у меня, остальные - в канцелярии.

- Открывай!

Музычко трясущимися руками достал из кармана ключи и отпер шкаф. Крайнев схватил ближнюю коричневую папку, листнул. "Пономарев Валерий Михайлович, 1917 года рождения, младший лейтенант Красной Армии..." Высокие скулы, хитроватый взгляд глубоко посаженных маленьких глаз... Сука продажная! Музычко вытащил из шкафа стопку одинаковых дел и свалил на койку. Крайнев схватил чемодан, стоявший ближе к нему, открыл и вытряхнул на пол какие-то бланки.

- Складывай сюда!

- Гражданин майор! - залепетал Музычко, закрывая чемодан. - Я знаю всех заброшенных в лицо, их приметы, склонности, задания, места заброски... Могу оказать содействие...

- Сам бы не догадался! - буркнул Крайнев. - Понесешь! - он кивнул на чемодан. - И только попробуй дернуться!..

Они спустились во двор. Здесь уже не стреляли. Партизаны толпились во дворе, угрюмо поглядывая на кучку людей в немецкой форме. Те жались к монастырской стене.

- Товарищ майор! - подлетел к Крайневу Седых. - Задание выполнено! Всех уничтожили!

- Точно?

- Лично проверил!

- А эти? - кивнул Крайнев на кучку.

- Велели взять "языка"...

- Нахрен столько?

- На выбор.

Крайнев хмуро глянул на пленных. Их было шестеро: рослых, сильных мужиков, одетых в чужие, мышиного цвета мундиры. Тренированные тела, настороженные взгляды. У некоторых в глазах страх. "В Мордовию бы вас, на лесоповал! - подумал Крайнев. - Или на Колыму - золото мыть! Стране польза, а там, лет через двенадцать, амнистия. Вернутся еще крепкими, осчастливят баб, отчаявшихся без мужиков, родят детей... Война, мать ее!.."

- Саша! - сказал Крайнев. - У меня есть "язык".

Седых кивнул и побежал к бойцам. Раздалась короткая команда, грохнул залп. Крайнев, не оборачиваясь, пересек двор. Расстрельная команда догнала его у грузовика.

- Охраняйте его! - Крайнев указал на Музычко. - Крепко! Станут стрелять, закрывайте собой.

Он велел водителю заводить и вышел за ворота. И сразу же над головой тенькнуло. Пуля, ударив в стену, осыпала Крайнева каменной крошкой. В ответ на выстрел звонко застучал пулемет с "ханомага". Крайнев пригнулся и бросился под защиту брони.

- Очухались! - сказал Ильин. Он и двое бойцов прятались за бронетранспортером.

- Много их?

- Черт поймет! Постреливают из-за амбара, - Ильин указал на приземистое каменное здание в конце площади. - Пытались просочиться на улицы, но мы отбили. У тебя все?

- Да.

- "Языка" взял?

- Первоклассного! Всех диверсантов в лицо знает.

Ильин достал из кобуры ракетницу и выстрелил в сторону амбара. Красная ракета, описав пологую дугу, упала за зданием. В ответ ударила пулеметная очередь. Пули стальной дробью прошлись по броне "ханомага". МГ бронетранспортера коротко простучал в ответ.

- Черт! Не видят что ли? - Ильин перезарядил ракетницу. В ту же минуту послышался нарастающий рев мотора. Черная тень скользнула над их головами, и здание амбара словно вспухло - штурмовик положил бомбу точно. За первой тенью скользнула еще одна. Второй "Ил" высыпал гроздь мелких бомбочек: разрывы встали стеной на дальнем конце площади.

- По машинам! - закричал Ильин, махая поднятой рукой.

Со всех сторон к грузовикам побежали партизаны. Они заскакивали в кузова через задний борт, словно муравьи ползли на боковые. Знали: ждать никого не станут. Опоздаешь - вини себя. Ранили, не успел - значит, не повезло... Грузовик Крайнева выбрался из монастыря задним ходом и развернулся. Партизаны уже сидели в кузове. Крайнев жестом велел Седых соскочить, вдвоем они перебросили через задний борт несколько мешков песка, позаимствованных из немецкой огневой точки. Бронетранспортер и три грузовика уже втянулись в улицу, когда машина Крайнева медленно тронулась с места. Крайнев заскочил в кузов и присел у закрытого мешками заднего борта.

- Всем лечь! - крикнул бойцам. - У кого моя винтовка?

Кто-то сунул ему СВТ. Крайнев проверил магазин и загнал патрон в ствол. Рядом пристроился Седых с МГ.

- Где "язык"? - спросил Крайнев.

- Хлопцы стерегут.

- Я велел тебе!

- Не одному вам удовольствие! - буркнул Седых, и его пулемет вдруг загремел, выбрасывая стреляные гильзы. Крайнев глянул за борт. Темные фигурки выбегали на площадь из-за домов, приседали и целились. Пули запели над их головами, некоторые пробили задний борт, но завязли в песке.

"Только бы не по колесам!" - подумал Крайнев и тут же забыл об этом. Он ловил в перекрестие оптического прицела темные тени и нажимал на курок. Ловил и нажимал. Магазин скоро опустел, Крайнев отбросил винтовку и достал из кобуры ракетницу. Они отъехали достаточно далеко. Красная ракета, шипя, взмыла вверх. Почти сразу же в отдалении бухнули пушечные выстрелы, на площади встали разрывы. Следом прилетели мины. Темные фигурки в отдалении попадали. Штурмовики улетели, отсечной огонь вела бригада.

- Все к бортам! - закричал Крайнев. - Огонь по врагу!

Стрелять, однако, не пришлось. То ли "ханомаг" и передовые машины расчистили путь, то ли, кроме охранения в блиндаже, других немцев на окраине не было; но из поселка они выскочили без проблем. Едва грузовик Крайнева завернул на дорогу, пушки и минометы бригады перенесли огонь на окраину поселка. Крайнев не видел, есть ли там немцы, скорее всего их и не было, но вставшие на околице разрывы доставили радость. Они катили обратно к лесу. Строгой колонны уже не было, грузовики расползлись далеко друг от друга, но сейчас это не имело значения. "Только бы не зенитка! - мысленно молился Крайнев. - Только бы не зенитка! Летуны должны были попасть! Если хоть одна уцелела, нам хана!"

Зенитка так и не выстрелила...

- Их было не меньше тысячи! - сказал командир полка фельджандармерии, молодой подполковник с заметным брюшком. - Плюс артиллерия и танки...

- Я был на линии обороны русских, - сказал фон Лютцов. - Ячейки для пехоты, позиции для артиллерии... Самое большое рота, два орудия 76- миллиметров, судя по стреляным гильзам, плюс четыре миномета. Минометы немецкие. Танков у них не было, один трофейный "ханомаг", который русские бросили на опушке - соскочила гусеница, а они спешили.

- На опушке было охранение русских! Основные силы атаковали поселок.

- На четырех грузовиках. Две сотни людей, скорее всего, меньше. Итого две роты. Две роты русских разбили немецкий полк, занимавший хорошо укрепленные позиции!

- Вы забываете про самолеты!

- Наших солдат на фронте тоже бомбят и обстреливают. Но они находят в себе силы встать и вести огонь по противнику. Из шести зенитных орудий у вас уцелели три. Достаточно было одному открыть огонь! 88-миллиметровый снаряд зенитки пробивает броню тяжелого танка, а здесь четыре беззащитных грузовика!

- Половина зенитчиков погибла, остальные были в шоке. В воздухе висели русские штурмовики, которые открывали огонь по всему, что движется. Русские великолепно спланировали операцию, у нас не было шансов. Мы солдаты, смею вас заверить, воют отважно, не щадя себя. Многие погибли, пытаясь задержать отход большевиков. Мы понесли огромные потери. Около семисот человек убитыми и ранеными!

- Но больше тысячи уцелело. Пять немецких солдат на одного русского. Тем не менее, русские выполнили задачу и спокойно ушли, оставив три трупа. Трое против наших семисот. Думаю, в ставке по достоинству оценят ваше умение воевать!

- Я запросил помощь, - сказал подполковник. - С фронта снимают дивизию, прибудет батальон танков. Операцию будет поддерживать авиация. Мы найдем их и уничтожим! Всех до единого!

- Это радует! - сказал фон Лютцов. - Можно сказать, вдохновляет. Десять тысяч немецких солдат при поддержке танков и самолетов будут ловить в бескрайних лесах три сотни русских. Это будет замечательная операция, она небывало прославит немецкое оружие. Вы меня утешили, подполковник! Я вас больше не задерживаю!

Командир полка щелкнул каблуками и вышел. Фон Лютцов откинулся на спинку стула и закрыл глаза. И почти сразу же открыл. Перед ним встала картина, которую он застал по приезду в Орешково: трупы, трупы... Изуродованные взрывами бомб и убитые из стрелкового оружия, они лежали рядами на засыпанной обломками кирпича земле монастырского двора, полуодетые и в застегнутых мундирах, с белыми и черными от покрывавшей кожу гари лицами - люди, обучению которых он отдал столько сил, его надежда и несостоявшееся будущее. По пути в Орешково он представлял себе ужас случившегося, но не думал, что будет столь страшно. На земле лежали все. Поначалу полковник обрадовано заметил, что счет не полон, но от развалин, которые торопливо разбирали солдаты, несли новые тела. Фон Лютцов велел тщательно обыскать все помещения школы и доложить о потерях. Неприятную весть он услышал от адъютанта. До его доклада оставалась надежда. Пятьдесят три погибших курсанта - тяжелая утрата, но шестнадцать заброшено. Самые лучшие. Великолепно подготовленные, уже побывавшие в русском тылу и благополучно вернувшиеся обратно. Настолько овладевшие искусством разведки, что две группы он составил из пар - третий был лишним. Эти шестнадцать обещали "Валгалле" спасение. Налет на Орешкова лишил фон Лютцова наград, но шесть удачно заброшенных групп отводили опасность. Его не похвалят, но и ругать не станут: идет война, на Восточном фронте дивизия, состоящая из трех батальонов, уже никого не удивляет. "Валгалла" понесла урон, но разведывательная информация поступает, значит, работа не напрасна.