Черный дом - Юрий Леж

— Теперь мы заглянем на пару минут в гости к очень неприятному человечку, — отозвался Дядя. — А ночь проведем во вполне приличном месте, если, конечно, не возражаете против нашего сервиса…

— А зачем же ходить к тем, кто тебе неприятен? — вставила свою реплику Нина.

— Не всегда в жизни приходится делать только то, что нравится, — выдал очередную, древнюю сентенцию абориген. — Сегодня вот придется зайти к этому человечку, научить его кое-чему… Вам бы, конечно, со мной лучше бы не ходить… Но одних вас тут на куски растащат…

— Как это? — усмехнулся подполковник Голицын.

Он считал, что в любой ситуации сможет постоять за себя и за репортершу, перед которой считал себя ответственным. Все-таки это именно его приглашение к неофициальному сотрудничеству привело девушку вместе с жандармом в такой знакомый и чужой серый город.

— То, что стрелять и драться, хоть на кулаках, хоть на ножах, ты умеешь, я вижу и без проверки, — серьезно кивнул Дядя. — Вот только, понимаешь, хорошо было бы пройти к эшелону тихо, без всяких там драк и эксцессов. А одинокие чужаки в городе — сладкая приманка. Ну, не любят тут у нас пришлых, тем более, что вы пришлые вдвойне…

— Не замечала я пока особой нелюбви, — из чисто женской привычки сказать что-то против мужского слова отметила Нина. — Как-то даже наоборот, всё больше с почтением расступаются…

— Так передо мной же, — чуть самодовольно, но скупо улыбнулся Дядя. — Не любят в городе не только чужаков, но и со мной связываться… злопамятный я человек, да и живу тут очень уж долго и знаю, от кого чего ждать можно.

— Тогда зачем же долго рассуждать, веди нас вперед, Вергилий, надеюсь, это недалеко? — подтвердил и без того не спрашиваемое с него согласие подполковник.

— В гости-то — рядом, — повторно кивнул Дядя. — А потом чуток по закоулкам поплутаем и на ночь определимся… вот только, пусть твоя девка не обижается… там, понимаешь, что-то типа бордельчика небольшого. В нем остановимся. Меня там знают, и местечко получается самое безопасное поблизости от станции…

— Что же я — в борделях не была что ли? — нарочито возмутилась репортерша, уже привыкшая, что она и Сова в городе превратились в девок, ну, принято тут у них такое обращение. — Господин подполковник, наверное, помнит громкое дело о "доме на Пятницкой"?

Голицын улыбнулся и кивнул. Хотя его сфера интересов лежала в стороне от простой бытовой уголовщины, но раскрытие нелегального притона на Пятницкой в свое время наделало много шума. И даже не столько самим фактом, собственно, существования борделя, мало ли всяких притонов и притончиков открывается и прикрывается в большом городе, сколько удивительным контингентом, пользующимся услугами этого заведения. Известные литераторы, крупные политические обозреватели солидных газет и журналов, несколько высоких полицейских чинов… и все это не считая более мелкой сошки: около кинематографических помощников режиссеров, сценаристов, авторов цирковых скетчей и куплетов, музыкантов из городского симфонического оркестра. На этой истории Нина приподнялась над общим криминально-репортерским уровнем и переплюнула большинство своих коллег мужского пола, написав целый цикл статей о ходе расследования и судебного разбирательства, и ухитрилась разговорить на пространное интервью даже заведующую притоном, пару девочек-профессионалок и мальчишку-крупье, ведь кроме интимных услуг в заведении предоставляли еще и игорные. Так что, изнанку борделей рыжая репортерша знала не понаслышке.

— А раз такие дела, то можно двигаться дальше, — мягко скомандовал Дядя. — Вот в конце этой улочки и проживает нужный человечек…

Человечек этот лет тридцать назад появился на свет в семействе ничем, казалось бы, непримечательного станционного грузчика, единственной радостью в жизни для которого, исключая, разумеется, портвейн, было чтение с уклоном почему-то в античных авторов. Это и привело к тому, что сыну он дал имечко Велизарий. Впрочем, с самых юных лет никто не звал Велизария иначе, как Велькой.

От отца Велька не унаследовал ни силы, ни стати, и в грузчики был не годен изначально. Но вот тяга к бумаге, чтению и цифири, все-таки передалась, и мальчишку годам к четырнадцати приметил и взял под свое крыло станционный бухгалтер. Вольница вольницей, полное невмешательство в городские дела извне, серое небо и однообразная погода круглый год — это, конечно, все так, но и тут оказалось, что без обыкновеннейшей бухгалтерии не обойтись. Кто-то должен был учитывать прибывающие в город продукты, их распределение, сводить остатки на складах по бумагам и фактическому наличию.

Повзрослевший и теперь желающий не только выпить, но и повеселиться с девками где-нибудь в сауне или, на худой конец, пустой квартирке, которых и в центре города было хоть отбавляй, Велька при этом отличался редкой для своего возраста усидчивостью и аккуратной внимательностью на работе. А какие еще таланты могли бы пригодиться на должности младшего бухгалтера? Постепенно к мелкому, но глазастому и назойливому там, где ему надо, пареньку стали привыкать и грузчики, семьями кормившиеся на станции, и приезжающие извне экспедиторы, и даже кое-кто в городской верхушке начал обращать внимание на всегда молчаливого, но очень много знающего мальчишку.

А Велька жил себе припеваючи, разок в два-три месяца спуская свое жалованье, да еще то, что набегало помимо него, в совершенно немыслимых при первом на сухонького, невысокого паренька взгляде развлечениях с реками портвейна, ордами девиц очень и очень легкого поведения и уже появляющимися около чужих денег нахлебниками. Длилось такое развлечение иной раз по три-четыре дня, но осторожный Велька всегда заранее предупреждал своего старшего о возможных отлучках, ибо место при бухгалтере кормило и поило его. А вот в глазах грузчиков, пару-тройку раз заставших мелкого паренька в местах откровенно не подходящих ни для его возраста, ни для чина, Велька значительно вырос, стал если и не полностью своим, то уже и не чужим — точно. Приметили и стали выделять его и экспедиторы из столицы, в большинстве своем всякий раз новые, но отлично знающие что из себя представляют и встречающие их грузчики, и редко, но навещающие свои склады хозяева, и весь прочий народец, что толокся вокруг станции.

И как-то раз, оставшаяся ночевать в городе бригада экспедиторов, а это случалось не так уж и часто с учетом прибытия всего трех-четырех эшелонов в месяц, возложила именно на Вельку почетную обязанность сопроводить их по ближайшим злачным местами для отдыха души и тела. Приглашение мелкий воспринял с воодушевлением, тем более, что приближался срок и им самим назначенного себе очередного загула, а тут удалось, как бы, совместить оба мероприятия в одно.

Через пару дней, очнувшись от бесконечных тостов, пожеланий, возлияний и бесцеремонных ощупываний себя непонятными девками, Велька обнаружил, что не только сохранил свои драгоценные монетки полностью, но еще и обогатился без малого на сотенку новых. Кто и когда в процессе гулянки сумел подсунуть простому, казалось бы, бухгалтеру такие деньги, Велька, конечно, не помнил, все три дня загула слились у него в один, но беспрерывный.

А хорошо гульнувшие экспедиторы запомнили шустрого паренька, способного не только ублажить ищущих приключений, навести на относительно безопасный по городским меркам кабак или бордельчик, но и отлично знающего взаимоотношения между хозяевами районов, добытчиками, бригадирами… Расслабившись портвейном, болтал Велька много и охотно, не всегда замечая, на какие темы его направляют нужными вопросиками собутыльники. И вот, за первым, таким, казалось бы, неожиданным последовало второе, третье, четвертое приглашения. Велька постепенно становился штатным гидом частенько меняющихся экспедиторов. И, как и в первый раз, за все свои и велькины удовольствия платили сами иногородние, обыкновенно мужики крепкие на мускулы и голову, все чаще и чаще в последние годы — с откровенной военной выправкой. Они еще и прибавляли мелкому, как бы, за труды сотню-другую монет, при этом, правда, постоянно выпытывая все новые и новые подробности о городской нечисти, о походах добытчиков в особые, потаенные места, о скупках добытого в пустых районах хозяевами складов или кем еще…

На работе Велька стал появляться все реже и реже, впрочем, старший бухгалтер зла на него не держал, быстренько подыскав пареньку достойную замену, ведь мелкий всегда заранее предупреждал о своих отлучках и не пытался юлить и скрытничать, когда загул с экспедиторами затягивался на лишний день или два. Теперь основной доход Велька имел от удовольствий, получаемых не только иногородними пришлыми, но и им самим. Конечно, про бесплатный сыр и мышеловки для жадных на халяву мышей мелкий слышал с самого детства. Но в своих рассказах о городской подноготной он не видел ничего плохого, об этом же знали едва ли не все в меру внимательные и наблюдательные обитатели города. Вот только у экспедиторов с каждым новым визитом в кабаки и бордельчики появлялись все новые и новые вопросы о маршрутах добытчиков, о сохранности строений на некоторых территориях, о самых известных и опасных ловушках и ночной нечисти, о распределении доставленных продуктов, о распорядке и методах работы городских сил правопорядка… И, пополняя свои сведения об известном, интересуясь пока еще и ему неведомым, Велька продолжал бродить по станции, заглядывая в самые дальние и сокровенные её закутки, посещал вертеп и другие кабаки, где собирались добытчики, выспрашивал, вынюхивал, а главное — запоминал, чтобы потом охотно поделиться с новыми, постепенно становящимися старыми, иногородними дружками.