Избави нас от лукавого - Ральф Сарчи

В следующую среду, запасшись двумя основными продуктами питания патрульных полицейских — пончиками и кофе, мы с напарником, уже в полицейской форме, поднялись перед дежурством к той женщине. Квартира, как все квартиры в гетто, была темной, грязной и заставленной всякой рухлядью — идеальное обиталище для злого духа. Но я не заметил признаков культа сантерии или пало маюмбе. По контрасту с отталкивающей обстановкой хозяйка оказалась очень приятной и искренней.

Негромко, с затаенной болью она рассказала, что ее дочь накануне забрали в Белвью. По долгу службы я много раз возил подозреваемых в эту известную Нью-йоркскую больницу на психиатрическую экспертизу или принудительное лечение. Я сдавал туда сумасшедшего негодяя, когда поступила Хедда Нуссбаум — никогда не забуду ее изуродованного шрамами и следами побоев лица. Приближался Хэллоуин, и маски ужаснее было не придумать. Две женщины-полицейские сказали мне, что Хедда с бойфрендом до смерти забили шестилетнюю приемную дочь — зверство, о котором на следующее утро писали все газеты. В отделении предварительного задержания я увидел отца и убийцу маленькой Лизы, Джоэля Стейнберга, сидящего на полу камеры, и бросил ему: «Надеюсь, ты сгниешь в аду». Если кто-то и заслуживает адских мук, так это он. Я стараюсь не судить и не осуждать, но очень хорошо, что Стейнберг был за решеткой: своими руками задушил бы этого растленного выродка.

С неловкостью, будто боясь меня разочаровать, женщина сказала, что решила повести дочь к католическому священнику, когда ее отпустят из психиатрической лечебницы. Я заверил, что отнюдь не огорчен, и пожелал ей всего наилучшего. Я был только рад, что священник согласился вмешаться, ведь это его работа. Если бы больше священников занимались такими случаями и решительно выступали против дьявола вместо того, чтобы нерешительно блеять с амвона, мне не пришлось бы участвовать в Работе. Не то что я не хочу ею заниматься, но я бы охотно передоверил эти обязанности церкви и духовенству. С облегчением узнав, что дело в надежных руках, я ушел.

Тем бы делу и закончиться, но через несколько месяцев поздним вечером у меня раздался звонок. Жена как раз носила Даниэллу, беременность протекала с осложнениями — начались кровотечения. Врачи провели массу анализов, но не смогли установить причину. Джен отдыхала на диване. Она очень боялась выкидыша, и я, чтобы защитить ее и хрупкое некрещеное дитя в утробе, решил на время отойти от Работы. Понимая, кто в такое время позвонит с просьбой о помощи, я не стал брать трубку. Включился автоответчик.

Звонила та самая женщина. Священник не помог — ее дочь по-прежнему оставалась одержимой. Я стоял и слушал, как она умоляла провести расследование, но не брал трубку. Я оказался между двух огней: я обязан был защитить Джен и нашего нерожденного ребенка, но ночь шла, а я все думал о женщине из гетто. Ее умоляющий голос надрывал сердце, но я знал — на этот раз надо стиснуть зубы и отказать. Я пошел в ванну бриться перед дежурством, думая, что надо бы позвонить епископу. Переложить, так сказать, ответственность на его плечи.

Не успел я об этом подумать, как в гостиной что-то ударило мою собаку, Макса. Пес лаял и рычал как сумасшедший. Вбежав, я увидел, что Джен расширенными глазами смотрит на собаку. С вздыбленной шерстью, Макс, глядя в пустоту, рычал непривычно громко.

– Что происходит, черт побери? — спросил я.

– Не знаю, — ответила Джен. — Он шел в зал и вдруг будто наткнулся на кирпичную стену. Его буквально отбросило в сторону, и он тут же начал рычать.

Я успокоил собаку и осторожно ощупал спину и лапы. Травм не оказалось, только сильный испуг. Так мне недвусмысленно дали понять держаться подальше от этого дела. Наступить на горло собственному характеру оказалось очень сложно — отступать я не привык, но если по каким-то причинам я не могу целиком посвятить себя расследованию, то не берусь за дело. Женщина больше не звонила, и я лишь молюсь, чтобы она нашла помощь, которую искала.

Макс после того случая здорово изменился. Он и так не был паинькой, а после той психологической травмы просто слетел с катушек. Он начал все крушить, портить, однажды выпрыгнул через застекленную террасу — повсюду была кровь и битое стекло, таким он стал неконтролируемым и ненормальным. Несмотря ни на что, я любил своего пса и отвез его к ветеринару зашивать.

Лаял Макс почти непрерывно, кроме одного случая, когда, подобно собаке из рассказа о Шерлоке Холмсе, никак не отреагировал на ночное происшествие. Было три часа ночи. Я давно ушел на работу, поцеловав спящих жену и дочь, — никогда ведь не знаешь, чем кончится дежурство. Джен проснулась от дребезжания кухонной двери, будто кто-то ломился в дом. Решив, что это пес просится на улицу, Джен встала и увидела, что Макс спит на кровати Кристины.

Шум стал громче. Джен осторожно выглянула в кухню. Ее окатило страхом, когда она увидела, как дверь ходит ходуном. Со всей быстротой, на какую способна беременная в конце срока, Джен побежала к телефону. В это время свет на кухне потускнел, и Джен поняла, что дверь нам выбивает не человек. Сжимая телефонную трубку, как талисман, жена перебралась в спальню и хотела уже набрать меня, когда грохот резко прекратился. Что меня сильнее всего поразило, так это поведение Макса. Обычно пес лаял как сумасшедший, стоило листу упасть в саду, а тут вдруг не нашел в себе сил подняться и тявкнуть хоть разок? Видимо, он накрепко запомнил, что случилось во время предыдущей встречи с нечистой силой.

Подъехав к дому Джоанн и Фрэнка, я увидел Кита, идущего навстречу уверенной походкой полицейского. Я знал, что он смельчак, но достаточно ли я его подготовил для схватки с инфернальными сущностями, которые не остановятся перед издевательством над собачонкой или запугиванием беременной женщины, лишь бы поквитаться с тобой? Оставалось надеяться, Кит выполнит мои рекомендации насчет исповеди и поста.

Квартира оказалась на двадцатом этаже красивого дома у моста Верразано, очень красивого в эту ясную зимнюю ночь в далеких сверкающих огоньках. Прекрасный вид разительно не сочетался с мрачным, умышленным злом, которое привело нас сюда. Я предупредил Кита, что нам предстоит встреча с человеком, который в минуты просветления ненавидит католицизм, а под влиянием демона ненавидит все человечество.

– Не исключено, что мы столкнемся с очень сильным демоном, который не потерпит рядом человека, способного дать надежду его жертве, — сказал я. — Надежда — очень опасная штука для демонов.

– А как мы поймем, одержим он или нет? — спросил Кит.

– Считай его подозреваемым, — посоветовал я. — Сразу трудно понять, человек перед тобой или демон, но если Фрэнк одержим, звериная природа себя покажет.

На лифте мы поднялись на двадцатый этаж. Джоанн не преувеличивала: квартира походила на свалку. Прекрасные просторные комнаты были захламлены так, что мне стало ясно: супруги в жизни не выбросили ни одной вещи. Судя по громоздящимся повсюду коробкам и грязным тарелкам, Фрэнк с Джоанн жили в основном на готовых китайских обедах и не особо заботились о гигиене. Заметив кое-где тараканов, мы с Китом отказались от предложенной Джоанн чашечки кофе.

В гостиной мое внимание привлекли многочисленные фотографии Фрэнка. Хотя он не был красавцем, вариациями его широкой улыбки пестрели все стены и простенки с редким вкраплением снимков Джоанн, худой блондинки лет тридцати, с мешками под глазами, в мятой одежде и с небрежным «конским хвостом». Ее муж, хоть и несколько полноватый, был очень элегантно одет в кашемировый пиджак и темно-синие брюки, стоящие, наверное, в десять раз дороже моего костюма. Когда он пожимал мне руку, я заметил, что его ногти не только отлично обработаны, но и покрыты слоем прозрачного лака.

Франтоватому владельцу химчистки (слишком франтоватому, по мнению простых полицейских вроде нас с Китом) было тридцать пять лет. Детей у него не было. Вскоре после окончания школы он вступил в секту свидетелей Иеговы, где делается основной упор на изучение Библии, и вскоре мог цитировать Библию хоть до утра. Проблемы начались лет восемь назад, когда Фрэнк читал одну из публикаций, которые члены этой религиозной группы раздают на улицах и разносят по домам в надежде обратить кого-нибудь в свою веру.

– Совершенно неожиданно, — рассказывал он, — я услышал внутренний голос, который сказал, что я «избранный».

Я видел, что Фрэнк по-прежнему польщен такой честью. Слегка снисходительным тоном он объяснил, что, согласно одной из доктрин его религии, некоторые люди избираются Богом на роль лидеров и учителей. Фрэнк был убежден, что слышит глас Божий, и в подтверждение процитировал стих из Библии:

– Как сказано в Священном Писании, Евангелии от Иоанна, глава 16, стих 13, «Когда же приидет Он, Дух истины, то наставит вас на всякую истину, ибо не от Себя говорить будет, но будет говорить, что услышит, и будущее возвестит вам».