Имя мне - Смерть (ЛП) - Холлоуэй Элизабет

Возможно, он прав, но все же.

— Ну и как, сработало? Она исчезла? — Я спрашиваю вежливо, несмотря на гнев, кипящий в груди.

— Нет. — Аарон плюхается на край моей кровати. — Не уверен.

— Значит, ты напрасно накачал меня.

— Нет. То, что я должен был сказать, было важно, исцелило ли это его метку или нет.

Это важно… призрачный голос снова говорит в моем подсознании. Он звучит знакомо, но имя говорящего погружается обратно в туман, прежде чем мозг может вспомнить его.

Я прислоняюсь к комоду и провожу руками по зернистому дереву, стараясь не дать ему увидеть мою ярость.

— Итак… что ты ему сказал?

Он встречает мой острый взгляд и удерживает его.

— Это касается только меня и Кайла.

— Значит, вы говорили обо мне.

Аарон прищуривается.

— Почти, да.

— Это из-за решения, которое я приняла?

Он не отвечает, но его глубокие голубые глаза не отрываются от моих.

— Надеюсь, ты понимаешь, что не имеет значения, что ты сказал Кайлу. Я все равно не убью тебя, — говорю я. Аарон открывает рот, чтобы ответить, но я перебиваю его прежде, чем он это делает. — Этого не случится, Аарон, так что выкинь это из головы.

Кровать скрипит, когда он встает и пересекает комнату ко мне. Он пронзает меня своим свирепым взглядом. Я никогда не видела его таким раньше. Решительным.

— Я все же надеюсь, что смогу изменить твое мнение. — Он обнимает меня за талию, притягивает к себе, прижимает к своей груди, животу, бедрам, и толкает обратно на комод. В животе все воспламеняется, я обхватываю руками его спину, прижимая его ближе к себе, несмотря на гнев.

— Я был на полном серьезе, когда говорил вчера вечером. — Он мельком чмокает меня и уходит прочь. — Я не могу взять тебя к нему. Это бы меня уничтожило. Я переживаю за тебя, Либби. И сделаю все, чтобы изменить твое мнение.

Ничего не получится…

— Извини, но ты не можешь изменить мою жизнь…

Он целует меня. В его поцелуе есть нечто большее, чем похотливый жар. Есть настойчивость в том, как его губы двигаются против моих, и страх в легкой дрожи его челюсти и что-то еще, но не могу точно понять.

В соседней комнате включается радио какой-то классической музыкой и заменяя в жанре рок, которую обычно поют мама, чтобы пробудить ото сна моего брата. Максу пора идти в школу.

Я игнорирую неприятный шум его тревоги и концентрируюсь на поцелуе, на объятиях Аарона, на том, как хорошо наши тела подходят друг другу, и на словах, сказанных и еще не высказанных между нами. Его пальцы запутывается в моих волосах на затылке, другая рука скользит под рубашку и по изгибам бедер и талии. В этом тоже есть некая скорость, но другого рода. Это сильное желание — тоска, которая никогда не осуществиться.

Теперь я вспоминаю песню, которая играла по ту сторону стены. Это «Роллинг Стоунз» с песней «Не всегда можно получить то, что хочешь».

Поцелуй прерывается, когда я смеюсь над иронией, но Аарон не выпускает меня из своих объятий. Он засовывает большие пальцы за пояс моих джинсов и печально смотрит на меня сверху вниз.

— Ты действительно думал, что поцелуи заставят меня передумать? — шепчу.

— Нет. На самом деле. — Он вздыхает и крепче обнимает меня. — Ты слишком упряма, чтобы это получилось. Я просто хотел, чтобы ты знала, что я чувствую.

— А что ты чувствуешь?

— Я не хочу, чтобы ты сегодня умерла.

— Не всегда можно получить желаемое. — Песня заканчивается, и последние несколько нот сливаются с фортепианным вступлением группы Guns and Roses «November Rain».

Максу серьезно нужно выключить будильник. Это отвлекает.

— Но ты хочешь умереть не больше, чем я. Я знаю это. — Я провела кончиками пальцев по его покрытой шрамами груди. — Если скажешь мне, что знаешь, я пойму, что ты лжешь.

— Послушай меня. — Аарон заправляет прядь распущенных волос мне за ухо. — До встречи с тобой, я практически не жил вовсе. Я просто существовал. Столько лет я был один, невидимый и не мог ничего сделать, кроме как смотреть, как моя младшая сестра погружается все глубже и глубже в депрессию. И все из-за меня.

— Это не твоя вина.

— Моя. — Он отпускает меня и отступает, качая головой. — Это правда. Я спас тебе жизнь, чтобы поговорить с Сарой, спасти ее от тьмы. Но после этого мне захотелось умереть. Я просто хотел, чтобы все закончилось.

Он проводит пальцами по волосам и смотрит на меня так, словно хочет, чтобы я поняла что-то важное, но я не понимаю.

— Но сейчас ты этого не хочешь. — Я хватаю его за руки, притягиваю к себе и крепко обнимаю за талию, чтобы он не мог исчезнуть.

— Только из-за тебя. — Его пальцы скользят по моему подбородку, и я льну к его ласке. — Но именно поэтому ты должна убить меня. Мои отметки прощены, потому что я — Жнец. Если умру, то не увижу ни тьмы, ни Абаддона. Когда ты отведешь меня к воротам, я пойду прямо к свету. Но если умрешь сегодня ты, Либби, ты столкнешься с ними обоими, какими бы благородными или романтичными ни были твои причины.

У меня в сумочке звонит телефон. Бззз, бззз, бззз! Мне пришло сообщение. Наверное, это мама напоминает мне что-то сделать. Я игнорирую.

— Тогда не веди меня туда. — Я хватаю его за рубашку сзади. — Я умру. Я поняла это. Сразу. Но кто сказал, что ты должен отвести мою душу к вратам? Я могу просто остаться здесь с тобой, как призрак.

— Нет, не можешь, — Аарон качает головой. — Я умолял Шарлотту оставить мне душу моей матери в ту ночь, когда она умерла. Она наотрез отказалась. Однажды она попробовала, когда умерла ее сестра. Когда Абаддон понял, что она сделала, — я чувствую, как напряглись мышцы Аарона. — Ну, то, что случилось с Шарлоттой и ее сестрой, было гораздо хуже, чем несколько шрамов, поверь мне. Абаддон — воплощение смерти, Либби. Он не любит, когда его обманывают, даже чуть-чуть.

— Отлично. — Я опускаю руки и отталкиваю его. — Отведи меня к вратам, когда я умру сегодня. Мне все равно э.

Бззз, бззз, бззз! Еще одно сообщение.

— Это глупо. — Он хватает меня за локти. — Ты должна убить меня. Это единственный выход.

— Я не убийца, — говорю я.

…делай все, что потребуется… — снова говорит голос из сна. Где я слышала его раньше?

Мой телефон чирикает, а затем еще раз. Кто бы это ни был, он действительно хочет, чтобы я ответила.

— Я должна ответить на эти сообщения, прежде чем взорвется мой телефон.

Он отступает назад, и я обхожу его, направляясь к своему столу. Достаю телефон из сумочки и проверяю сообщения. Все четыре от Хейли.

Сначала я прочитала последнее.

Хейли: Либби! Ответь мне!

Я прокручиваю вверх и читаю остальные три в том порядке, в котором они были отправлены.

Хейли: Кайл с тобой? Его нет дома, и я очень волнуюсь за него.

Хейли: Прошлой ночью он вел себя странно. Ты его видела?

Хэйли: Ответь! Я только что нашла записку на его комоде. Там написано:

«Передать тебе, что он сожалеет о Максе». ОМГ! Что это значит?

Я роняю телефон. Диктор по соседству громко произносит «доброе утро» и обещает «хит за хитом из семидесятых, восьмидесятых и девяностых». Сердце учащенно бьется в груди, как рыба. Я смотрю на стену, которую делим с Максом, а потом снова на Аарона.

Я выбегаю из комнаты и выхожу в коридор. Дверь в спальню Макса находится прямо напротив моей. Я делаю несколько шагов и стучу по нему кулаком.

— Макс! Выключи будильник. Пора вставать.

Радио отвечает банальной рекламой шин. Я распахиваю дверь и включаю верхний свет.

— Макс?

Его кровать пуста.

Это очень важно…

Его скрученные зеленые камуфляжные одеяла извиваются как змея там, где он обычно спит. В углублении, где его голова обычно покоится на подушке, лежит мой аляскинский метеорит. Он удерживает белый лист линованной бумаги. Концы страницы поднимаются в теплом ветерке из его открытого окна.

…Ничего не поделаешь…