Папарацци (СИ) - Макарова Елена А.

— Что ты задумала на этот раз? — настороженно поинтересовалась. — Предупреждаю, я не собираюсь возвращаться в тот жуткий клуб! — опасалась, что я снова попрошу ее помощи.

— Успокойся, — заверила встревоженную подругу, — вам с Митькой больше не придется никаким образом соприкасаться с этим.

— Кстати, насчет Мити… — стесняясь, начала она.

— Он бабник, — сразу предупредила, чтобы не возлагала на него больших надежд.

— Да? — Машка разочарованно опустила плечи

— Но вдруг ты та самая? Его единственная? — вспомнила ее давние рассуждения о любви и романтики. — И сможешь исправить его?

— Думаешь? — с надеждой.

— Конечно, нет! — заставила посмотреть в лицо реальности. — Горбатого могила исправит.

— Ну а как же твой Соболев? — привела совершенно не подходящий пример. Одна Елена чего стоила в истории любовных похождений Андрея. — Раньше на всех светских мероприятиях он непременно появлялся в сопровождении какой-нибудь длинноногой модели, — рассказывала Машка со знание дела, будто провела целое расследование, — а теперь на всех фотографиях один. — Скорее всего, заметив мой удивленный взгляд, она пояснила: — Я слежу за новостями шоу-бизнеса и посматриваю твои снимки знаменитостей. Ты кстати, часто его снимаешь. Так втюрилась, что не можешь от него оторваться?

Мне казалось, я всегда достаточно профессиональна. Конечно, есть фотогеничные личности, которые настолько органичны, что я готова снимать их целый день, но знала, что редактор настучит мне по голове, если не положу ему на стол фото самых эпатажных и скандальных знаменитостей. Нельзя было зацикливаться. Но, похоже, у меня появился любимчик.

Я попытался вспомнить как часто отдавала предпочтение Андрею. Прокручивала в голове все тусовки и снимки с них, когда отметила закономерность, в которую Машка ткнула меня носом минуту назад: за последние недели я не “поймала” Андрея в компании ни с одной женщиной. До безобразия приличные фото — отвратительный контент для желтой прессы. Делал он это только ради того, чтобы не провоцировать ссор между нами или же предпочитал меня всем другим женщинам?

— Знаешь, что? — “очнулась” от фантазий о Соболеве. — Решай сама, это твоя жизнь. Нравится парень? Действуй. Окажется козлом — в следующий раз будешь умней.

— Это ты меня дурой назвала? — из всего сказанного она почему-то обратила внимание только на это.

— Не переживай, дураки обычно счастливей остальных, — обрадовала подругу. Но, судя по обиженному лицу, она не восприняла это как хорошую новость. — Извини, мне пора, — поспешила скрыться с ее глаз, выскользнув на лестничную клетку, — надо успеть в больницу в часы приема.

— Зачем тебе в больницу? Ты заболела? — кричала мне вслед, пока я сбегала вниз по ступенькам.

— Потом! — снова пообещала рассказать обо всем в другой раз.

Я спешила вручит Андрею билет в новую жизнь, где не будет назойливой Елены и ему не придется сквозь силу улыбаться дочери, каждый раз прощаясь с ней. Может, в большей степени я делала это для Сони. В ней я видела себя: покинутую и ненужную матери.

В больнице снова в полном составе меня встретило семейство Соболевых, только в этот раз они выглядели радостными: шутили и смеялись. Меня собирались тут же отправить ко Льву Викторовичу — заверили, что тот будет счастлив меня увидеть. Я с удовольствием лично удостоверилась бы, в том что он жив и здоров, но не спешила в палату, дожидаясь, когда выйдет Андрей.

— Как он? — первым делом поинтересовалась о состоянии отца.

— Живее всех живых, и умирать не собирается.

В лице, словах, тоне его голоса чувствовалось облегчение. Будто груз, которые чуть не раздавил его этой ночью, упал с плеч. Ко мне вернулся прежний Соболев, и теперь уже я выдохнула.

— Рада слышать, — невольно коснулась его руки. — У меня для тебя кое-что есть, — хотела сделать для него много больше, чем простая поддержка. Выудила из кармана флешку и протянула ему: — Тут всё, что удалось снять в клубе. Сомневаюсь, что Елена захочет, чтобы это попало в прессу или в правоохранительные органы. Если ты не ошибаешься в ней, то между дочерью и клубом она выберет последнее.

— Как тебе удалось? — крутил флешку в руках, озадаченно глядя то на меня, то на нее.

— Ловкость рук и никакого мошенничества, — улыбнулась, надеясь, что шутка разрядит атмосферу, но Андрей тут же уставился на меня своим суровым взглядом сволочного продюсера-диктатора. — Ладно, — сдалась, — одно сплошное мошенничество. Двадцать первый век, сейчас скрытые камеры виртуозно маскируют подо что угодно. А твоя Мадам, похоже, из каменного.

— О чем ты думала? — казалось, он не собирался благодарить или порадоваться своему везению, вместо этого решил отчитать. — А если бы она поймала тебя с поличным?

— Не поймала бы, камера была на Машке, — заявила, чем только усугубила свое положение.

— Что!? Твой соседке? — он так яростно сжал флешку в кулаке, что я только и ждала, когда та хрустнет, крошась на мелкие кусочки. — Как она туда попала?

— Как и остальные — по пригласительному.

Уже сомневалась стоит ли рассказывать всю правду, но от того, что я не договаривала, Андрей только больше бесился.

— Я ни черта не понимаю. Вы обе подали заявку?

— Подала только я, но от имени Машки, — решила выложить все карты на стол. Терять уже нечего, он и так в бешенстве. — Так как ты сдал меня Мадам и она ждала именно Викторию, то и прислала приглашение на мое имя. Но на кандидатуру Машки она, получается, тоже дала добро и в итоге у нас на руках оказалось два пропуска. Не стала вешать камеру на себя, подозревая, что меня проверять будут с троекратной тщательностью. Моя персона оттянула все внимание и Машка на фоне меня казалась рядовым гостем, к которому отнеслись непредвзято. Пока весь вечер Мадам и охрана следила за мной, Машка спокойно расхаживала по клубу и снимала все самое интересное.

— Вы обе рисковали, — заключил уже более спокойно, выслушав всю историю до конца. — Надо было додуматься втянуть в это подругу. — Только я расслабилась, уверенная, что все позади, как он припомнил деталь, о которой я умолчала: — А тот парень в машине? Ты и его уболтала?

— Это коллега, мы вместе работаем, — после каждой фразы все сильней сжималась, готовясь к очередному взрыву его необъяснимой ярости. — Он помог достать камеру.

— Вика! — сердито воскликнул как в былые времена, когда я подсыпала ему в кофе соль с перцем. — **** твою мать!? — похоже не находил слов, чтобы иначе выразить свои эмоции.

— Ну что бы сделала Елена? — старалась успокоить, видя как он закипает. — Подумаешь, нарушила ее строжайшие правила о конфиденциальности, это не смертельно.

— От нее можно ожидать чего угодно, — говорил как психиатр, что ставит диагноз невменяемому пациенту.

— Не преувеличивай, — по-моему, он перегибал палку в своей неприязни к ней. — Она со странностями, но явно не психопатка.

— Я б не был так уверен, — теперь от него исходила необъяснимая тревожность, и я засомневалась, что он решится на шантаж.

— И что, все зря? Ты не воспользуешься возможностью?

— Конечно, воспользуюсь, — возмутился моему предположению. — Нужно быть идиотом, чтобы не сделать это. — Он принял решение, но, казалось, опасался последствий. — Но не берусь предугадать ее реакцию.

— Она сдастся, — я видела только один исход, — ей больше ничего не остается.

— Надеюсь, — но веры ему не хватало. — Я поеду один, а ты веди себя тихо и постарайся не натворить дел, пока меня не будет, — буквально приказал.

Теперь он будет до конца жизни припоминать этот случай? Включил режим тотального контроля?

— Отца твоего хотя бы можно навестить? — на всякий случай спросила разрешения.

— Можно, — кивнул, пряча флешку во внутренний карман пиджака.

— Спасибо, — поцеловала его и сбежала в палату, чтобы не сболтнуть чего-нибудь лишнего и не получить еще один нагоняй.

Не понимала, почему он так разозлился, я же старалась для него. И что такого опасного в Елене?