Искатель. 1967. Выпуск №2 - П. Севастьянов

— А я-то сначала подумал, что такая ящерица уже науке известна, — сказал тут Грисман. — На всякий случай пленку послал. А тут мне Николай Николаич звонит и говорит: проследи и, если что, поймай. Ну и поймал, тем более мне помогли транспортом и посудой.

Он показал на стеклянный сосуд.

— И прилетел на самолете. А про спецплатформу я так и не понял. Зачем она?

О'ГЕНРИ

ИСТОРИЯ ПРОБКОВОЙ НОГИ

— Мадам, — сказал одноногий мужчина, обращаясь к пожилой женщине, своей соседке по вагону, — мадам, как видите, я одноногий. Несколько лет назад у меня была пробковая нога, которая служила мне не хуже, а в некоторых отношениях даже лучше моей опочившей конечности. Я потерял свою ногу, когда скитался с бродячим цирком, и директор, человек большой доброты, дал мне пробковую ногу своего покойного зятя. Она была мне капельку длинновата, но в любом другом отношении лучшей и не пожелать. Она выглядела совсем как человеческая, но имела одно преимущество: тщательно разработанную систему пружин, которые заводились и приводили ногу в движение. Когда я торопился, я заводил свою ногу и мог пропрыгать на ней без остановки восемь миль с четвертью.

Ну вот, так я и жил, присматривая за нашим зверинцем, и особенно внимательно следил за самым ценным экспонатом — твоматвитчем. Вполне возможно, что вы никогда не слыхали о твоматвитче, наш был единственным экземпляром, когда-либо попавшим в Америку. Его родина — остров Норфолк, и он ест только шишки норфолкских сосен, которые нам влетали в копеечку: мы должны были импортировать их. Твоматвитч похож на зайца и бегает как заяц, но шкура у него крысиная, а хвост совсем как у белки.

И вот однажды вечером, когда я кормил его, как обычно, с рук, солома около его клетки загорелась, и испуганное животное, вырвавшись из моих рук, побежало к выходу. Я никак не ожидал такой штуки: твоматвитч был совсем ручным и никогда не пытался убежать.

К счастью, моя нога была заведена, и я запрыгал за ним. Я отпустил тормоз и мчался вперед на полной скорости. Но и твоматвитч был прекрасным бегуном, а совершенно плоские прерии как нельзя лучше подходили для гонок. Примерно через пять миль он опережал меня ровно на двадцать ярдов. Ни я, ни он не могли бежать быстрее. Наконец я увидел, что животное выбивается из сил. Расстояние между нами очень медленно сократилось сначала до пятнадцати ярдов, потом до десяти. Твоматвитч попытался уйти скачками, но этим он выиграл только несколько ярдов, которые я наверстал очень скоро. Тогда он пришел в отчаяние, и как только я приблизился к нему на пять футов, он нырнул в нору койота, оставив меня в грустном одиночестве. Ни людей, ни жилья поблизости. Ночь была теплая, и я решил передохнуть, пока люди, побежавшие за мной, разыщут меня. Я завел свою ногу на случай, если она мне понадобится, отстегнул ее и заткнул ею нору, чтобы твоматвитч не смог выбраться. Затем я отыскал уютное местечко и прилег отдохнуть, совершенно растрясенный долгой погоней.

Через полчаса я услышал шум: твоматвитч скреб мою ногу.

Когда я подполз к норе, нога каким-то образом распрямилась (для этой цели у нее была пружина, и зверек, наверное, коснулся ее) и убежала вместе с твоматвитчем. Так как нога была свободна от моего тела, она увеличивала скорость с каждым прыжком и мчалась вперед как бешеная. Она становилась все меньше и меньше, превращаясь в маленького скачущего клопа и в конце концов запрыгнула за горизонт.

Хорошенькое положение! Нога убежала. Твоматвитч тоже. Ни еды, ни выпивки. Двое суток я провалялся там, мадам, без крошки во рту. Я не мог упрыгать на моей оставшейся конечности, а ползти было бесполезно: я умер бы с голоду, прежде чем дополз бы до цели. К вечеру второго дня на меня наткнулся какой-то ковбой. Он увязал меня в чистый вьюк и привез в город. Он сказал, что видел следы одинокой ноги на берегу реки Платт. Значит, моя бедная нога прыгнула в нее и теперь, наверное, занесена песком на дне этой вероломной реки. Да, я плачу, мадам. Извините мне эти слезы, я никогда не смогу говорить об этом спокойно. Может быть, вы будете столь добры и дадите мне немного денег на покупку новой ноги?

Она сочувственно посмотрела на него, и в ее глазах блеснули слезы. Она открыла сумочку, вынула из нее карточку и протянула ее несчастному. Он жадно схватил ее и прочел: «Помогите бедной глухонемой».

Сергей КОЛБАСЬЕВ

«КОНСЕРВНЫЙ» ЗАВОД

Характеризуя творчество одного из зачинателей советской приключенческой литературы, Сергея Адамовича Колбасьева, Николай Тихонов отмечал, что повести и рассказы Сергея Колбасьева о людях чести и долга могут служить хорошим чтением для воспитания юношества. Они рассказывают о временах первых лет Октябрьской революции, о людях, которые защитили завоевания Октября.

Печатаемый нами приключенческий рассказ Сергея Колбасьева «„Консервный“ завод» был впервые опубликован в журнале «Вокруг света» в 1928 году.

Я слишком поздно заметил, что ножной тормоз не действует. Скорость — семьдесят километров. Дорога падает крутым коротким спуском, потом сразу влево.

Правой рукой изо всей силы рванул за пустое место. Привычка к американским машинам. Там у них цепной тормоз. А я на большом «рено».

От этого потерял равновесие. И себя и машину выпустил из рук. Может быть, еще от усталости.

Мотор ровно гудел, и в дрожащем стекле я ясно видел растущий на повороте забор. Время шло медленно и отчетливо. Я даже успел ощутить холод ветра, заметил низкую крышу сарая и над ней закат.

Потом тупой толчок и звон стекла. Автомобиль тяжело прыгнул вверх. Полторы тонны веса. Доски забора взлетели все сразу. Черное дерево перелетело наискось по красному небу. Беззвучный удар по всему телу. Конец.

Нет, не конец. Руки проваливаются в мягкую землю. Земля, качаясь, поддается, и я падаю дальше. Слева давит страшная тяжесть — я из последних сил бросаюсь вперед.

Темнота сверху донизу треснула узкой полосой огня. Это дверная щель, и всей тяжестью тела я распахиваю дверь.

В синем дыму висит молочно-белая электрическая лампа.

Я слышу слова: «Николаевский мост». И прямо мне в глаза блеснуло очками длинное красное лицо.

Почему «Николаевский мост»? Но очки, блестя, уплывают в голубых облаках, я лицом вниз я падаю в темноту. Теперь конец.

Первым ощущением была жгучая боль в левой ноге. От боли дрожало все тело, и я трезвел от нее, как от холодной воды.