Кинжал Зигфрида - Наталья Солнцева

– Ладно, сдаюсь, – добродушно произнес пчеловод. – Вы загнали меня в угол. Дмитрий Лукич много сделал для меня: он был моим научным руководителем и просто старшим товарищем. Мы провели бок о бок не один год. Мне не безразлично, как и от чего он умер. В проклятия я не верю. То, что Кинжал Зигфрида, если он все-таки существует, приносит несчастье, – полная чушь! Я привык опираться на собственный опыт и неоспоримые факты. Я хотел проверить гипотезу профессора об этом чудесном клинке, который чуть ли не дает власть над временем. Современная квантовая физика порой ставит с ног на голову привычные представления о материи, пространстве и энергии. Это производит сдвиги в сознании… Я не говорю, что профессор тронулся умом! Прошу меня правильно понять! Я только хотел бы восстановить его доброе имя. Над ним многие потешались в последние годы. Поэтому он перестал делиться с окружающими своими смелыми идеями, замкнулся в себе. Отчасти пренебрежительное отношение ко мне как к его единомышленнику заставило меня принять непростое решение уйти с кафедры, бросить науку. Даже после смерти Дмитрия Лукича ему не могли простить якобы мистических воззрений.

Он замолчал, глядя, как с края навеса стекают струи воды. Дорожки во дворе, трава и цветочные клумбы намокли. У ворот образовалась лужа.

– Значит, вы тоже ищете клинок? – повернулась к нему Астра.

– Искал! – поправил ее Шестопалов. – А сейчас, как изволите видеть, развожу пчел.

– А где вы искали?

– Там же, где и все: сначала в Алтуфьеве, потом на берегу болотного озера. Скажете, вы еще не видели пресловутого письма из архива поэтессы Куприяновой? Профессор сам показывал мне его. Он пытался определить, какое именно место обозначено на карте. Если эти каракули можно назвать картой! Мы советовались… В Новгородской области много болот, озер и храмов. Видимо, Дмитрий Лукич решил сам побродить по тамошним местам, ягод насобирать, рыбки половить, а заодно и поговорить с аборигенами, подышать тем воздухом. Это важно.

– Вы говорили его близким, что…

– Не говорил! – отрезал Шестопалов, угадав вопрос. – Зачем? Это ведь только мои домыслы. Человек устал и поехал в отпуск подальше от городской суеты, от злых языков. А что еще он там собирался делать – этого мы не знаем.

Окна в доме были распахнуты настежь. Оттуда раздался женский голос:

– Макс! Макс!

– Иду, Наденька! – отозвался он. И объяснил: – Это моя жена. Она инвалид. Извините, но я вынужден попрощаться.

– Еще минуточку! – взмолилась Астра.

Шестопалов нетерпеливо повернулся к дому, но не ушел.

– Хорошо, только поторопитесь с вашими вопросами.

– Вы обмолвились, что искали клинок «там же, где и все». Кто эти «все»?

– Откуда мне знать? Дмитрий Лукич мог показывать письмо сыну, жене… Те же Куприяновы, у которых хранился архив, могли поддаться соблазну найти клад. Особенно после того, как профессор заинтересовался письмом. Наверняка он хотя бы в двух словах пояснил господину Куприянову, зачем ему частное письмо из архива их дальней родственницы.

Матвей, до этого не проронивший ни слова, вдруг спросил:

– Как сам профессор Лианозов узнал о письме?

– Он перелопатил уйму бумаг, писем. Поэтесса Куприянова, как большинство творческих натур, обожала эпистолярный жанр. Они много пишут разным людям, порой довольно откровенны в своих посланиях. Такую подборку писем можно издать в виде дневника. Вряд ли поэтесса удержалась от того, чтобы не упомянуть о гибели единственного внука и последнем довольно странном сообщении от него.

– Но Виктор просил никому не показывать письмо.

– Она и не показывала. Просто поделилась переживаниями с кем-то душевно близким. А Дмитрий Лукич уцепился за сей маленький фактик, его ум ученого привык выхватывать из обилия информации ту, которая заслуживает внимания. Потянул за ниточку, и она привела к Павлу Куприянову. Заметьте, автор письма тоже Лианозов! Это сыграло свою роль.

– Сын профессора мог искать клинок?

– Не тогда, не десять лет назад, – покачал головой Шестопалов. – Он был подростком. Ни собственных денег, ни свободы. Мать, убитая горем, не отпускала его от себя ни на шаг. А сейчас… Почему бы и нет? Только это все пустое.

Он смотрел в сторону дома. Дождь припустил с новой силой. Занавески на окнах шевелились от свежего напитанного влагой воздуха. Астра представила, как жена Шестопалова наблюдает из-за занавесок за мужем и гостями, вдыхая запах мокрой зелени и цветов.

– Получается, профессор Лианозов не делал из своих поисков тайны? – спросил Матвей.

– Он был неправдоподобно бескорыстен. Если что и заставляло его скрытничать, так это собственное благоразумие и насмешки окружающих. Человеческие алчность и глупость не имеют границ.

– Почему вы не рассказали мне обо всем в прошлый раз? – не удержалась от упрека Астра.

– Я принял вас за одну из безнравственных охотниц за жареными фактами. Не люблю желтую прессу. Их бесцеремонность чудовищна! Особенно вы смутили меня вопросами о Куприяновых. «Не поднимается ли новая волна безумия? – подумал я. – Новый виток кинжальной лихорадки?» Опасная болезнь, знаете ли. Вот я и взялся ездить в Витеневку – продавать мед, а заодно проверить свои подозрения. Уж не обхаживаете ли вы и Куприяновых? – Он рассмеялся. – Вы меня не сразу засекли!

– Как насчет лихорадки? Сами-то выздоровели?

– Что, простите? А… да… пришлось попотеть, облазить каждый уголок в Алтуфьеве, покормить комаров в новгородских лесах. Красивейшие места довелось посмотреть! Даже в болотах есть необъяснимая прелесть. Но я давно махнул рукой на поиски.

– Что же вас излечило?

– После долгих мытарств я, кажется, отыскал место, изображенное на карте погибшего Виктора Лианозова, – и озеро, и храм неподалеку, описанную им кучу крупных камней, поросших травой, даже валун в форме черепахи. Только никакого кинжала там не оказалось. Я так и думал, впрочем. Либо кто-то меня опередил, либо его там и не было. Не забывайте – письмо писал контуженый человек. Мог все перепутать или вовсе выдумать…

Глава 31

Бессонная ночь, боль, тревожный день, коньяк и таблетки вымотали Леду. Она взглянула на себя в зеркало и ужаснулась – от ее красоты не осталось и следа. Желтоватая бледность щек и лба, черные тени под глазами, потухший взгляд…

Она гладко причесала волосы, стянула их в хвост, повязала платок и надела темные очки. Вечером это неуместно, но ей плевать.

– Ты куда? – некстати появилась на пороге мать. – Темнеет уже!

– К подруге. Хочу развеяться. Не жди меня, ложись спать. Я переночую у Риты.

– А она дома?

– Ну конечно, мама.

Леда вспомнила, что не виделась с Ритой несколько месяцев. Вдруг та махнула на Канары или в Таиланд? Подруга предпочитала кочевой образ жизни. Впрочем, она Леде не подруга, а так, приятельница. У нее нет подруг, а теперь обзаводиться ими уже смешно.

Водитель удивился, когда молодая хозяйка попросила довезти ее только до шоссе. К любовнику намылилась, что ли? Зачем такая конспирация? Ладно бы мужа обманывала, а то…

– Куда за вами заехать? – спросил он.

– Я сама доберусь. Или перезвоню.

Он пожал плечами и начал разворачиваться. Чего, казалось бы, богатым нервничать? А вот дергаются, места себе не находят. Взять Леду – все при ней: и дом, и деньги, и красота. А поглядишь – вечно она на взводе. Может, к коксу пристрастилась? Не похоже… Алкоголем от нее частенько попахивает, несмотря на ментоловые пастилки.

Водитель проехал вперед и оглянулся: Леда ловила такси. Ну-ну, пусть попробует. Здесь ей не город. Целый день сегодня кидалась на всех, как психованная, а вечером на рандеву отправилась. Шифруется, как разведчица! Кому нужны ее шашни?

Леда забыла о водителе в ту же секунду, как вышла из машины. Ее знобило. Опять зарядил мелкий дождь. Она раскрыла зонтик. Мимо нее по мокрому шоссе пролетали автомобили. Таксист, возвращавшийся в Москву, высматривал пассажира.

– Вам повезло, – сказал он, когда Леда уселась сзади и со вздохом положила зонтик на пол. – В эту пору авто поймать непросто.

Она промолчала, и он тоже умолк, включил музыку. Выражение лица пассажирки скрывали платок и очки. С ее зонтика натекла небольшая лужица. Стеклоочистители работали, не переставая. Из-под колес встречных машин летели грязные брызги.

У метро «Алтуфьево» Леда протянула таксисту деньги и выскользнула в вечернюю сырость, освещенную разноцветными огнями. «Ни тебе здрасьте, ни тебе до свидания! – подумал тот. – Дамочка чем-то сильно расстроена. Наверное, мужа застукала с девахой!»

Леда сразу увидела ее, тонкую, ненавистную, всю в черном, с ног до головы. И поспешила навстречу, не заметив, как ступила в лужу и набрала в туфли воды. Она бы сейчас не заметила и землетрясения, не то что такой безделицы, как мокрые ноги.

Женщины не обнялись и ничего не произнесли – застыли друг напротив друга, как два изваяния. Смотрели: одна – с бесконечным сожалением, другая – с отчаянной решимостью и ужасом. Обе не знали, как себя вести. Первой очнулась Леда.