Викинг-незнакомец - Вайолет Уинспир

— А ты, Джил, знала, что Кора уже была замужем?

— Ну… да, она как-то говорила мне об этом…

— Может быть, ваш с ней разговор помог ей по-другому взглянуть на Бена и по достоинству оценить его, — заметил Эрик.

Джил посмотрела на него, все еще не веря, что Кора выходит замуж совсем не за того мужчину, который так помог ей после смерти Дуарта Фостера и после потери ребенка. «Теперь ты знаешь, почему я чувствую такую признательность и привязанность к Эрику», — сказала она тогда. Но ведь Кора не сказала «люблю его», она говорила о привязанности и любви к нему как к брату или другу. А вот Джил была не способна думать о нем как о брате или друге — и, вздохнув поглубже, она должна была это признать.

На губах девушки заиграла улыбка; должно быть, Бен сейчас на седьмом небе от счастья, ведь он получил все, о чем мечтал, — Кору и признание своего таланта — он будет писать музыку к спектаклю, который предполагают ставить на Бродвее!

— Нам пора ехать, Джил. — Линда вскочила и стряхнула с юбки крошки. — Я не хочу подводить маму, я обещала пойти с ней на показ шляпок.

— Вы тоже собираетесь туда, Джил? — спросил Эрик, поднимаясь, большой и внушительный, словно скала. Этот вопрос прозвучал как обычная дань вежливости, но, взглянув на него, Джил увидела в серых глазах одиночество и боль, которые пронзили ее в самое сердце.

— Нет… — Она тоже встала, неловко держа перед собой руки, обмотанные бинтами. — Я собиралась почитать в саду после ленча…

— Останьтесь и пообедайте здесь. — Это прозвучало как приказ, довольно грубый, не предполагающий возвращений. — На Третьей авеню я обнаружил прелестный антикварный магазинчик, который хочу показать вам, а потом отвезу домой к Карен.

— А как же магазин? — растерянно промямлила Джил.

— К черту магазин! — Он резко повернулся к Линде: — Скажи матери, что Джил обедает здесь, и наслаждайтесь вашим шоу.

— Прекрасно. Пока, Джил! — Линда махнула подруге рукой. — Придется тебе все-таки есть из его рук.

«Придется», — обреченно подумала Джил и, отвернувшись, уставилась в огромное окно, пока Эрик провожал Линду до двери. Большие белые пушистые облака неспешно плыли по голубому небу: гигантская лохматая голова, а вот сгорбленный старик, а это — лошадь, перескакивающая через гору… Большие руки вдруг ласково опустились на ее плечи. Эрик повернул ее к себе, и девушка увидела две залегшие около серых глаз морщины — эти вестники усталости от тяжелого труда, которые стерли юность с его лица.

— Я полагаю, вы осознали, что произошло между нами на пляже тем вечером, — тихо, но убежденно произнес Эрик. — Мы поссорились — но не как друзья. И мы целовались как любовники.

Эти слова отозвались в теле Джил физической болью и нервным ознобом.

— Вы сбежали из-за Коры. Так? — продолжал он. — А я сбежал в Нью-Йорк после того поцелуя и пытался убедить себя в том, что между нами пропасть из-за большой разницы в возрасте. Я пытался побороть себя, но не смог…

— Но почему, Эрик? — просто спросила она.

— Потому что мне тридцать шесть и, как говорится, «жизнь прошла», — объяснил он. — А вы просто ребенок в свои девятнадцать и только начинаете жить.

— Никто не начинает жить, пока не полюбит по-настоящему, — покачала головой девушка.

— Моя мудрая и простодушная девочка. — Эрик притронулся к ее волосам, его глаза стали такими нежными, что в это было трудно поверить, — совсем не похожи на глаза мистера Норлунда. — Ты думаешь, что я собираюсь лишать тебя дружбы и общения с чистосердечными юношами вроде Роя Скотта? Я немного похож на него, ведь в душе у меня сохранилась искорка молодости, и, наверное, именно от нее разгорелась моя влюбленность в тебя…

— Прекратите молоть чушь! — резко приказала Джил и неожиданно рассмеялась. — Никто за многие годы не позволял себе так непочтительно разговаривать с тобой, да, дорогой? До сих пор последнее слово всегда оставалось за тобой, потому что ты «большой босс», раздающий приказы, которые беспрекословно выполняются. А сейчас я приказываю тебе — поцелуй меня, Эрик!

— Моя дорогая девочка…

— Ну же, чего ты ждешь. — Ее щеки пылали, глаза сверкали. — Конечно, если ты боишься…

— Боюсь тебя, ты, девчонка? — Он рассмеялся. — Этот день еще не настал.

— Нет, он уже был, и не один, — не унималась Джил. — Ты до сих пор боишься целовать меня, вот только на этот раз я не смогу спровоцировать тебя пощечиной!

— Ты… ты маленькая дьяволица! — Эрик порывисто притянул ее к себе, и Джил с тихим возгласом восторга зарылась носом в его пиджак. Осторожно она провела забинтованными руками по его широким плечам, и, почувствовав эту робкую ласку, которая должна была причинить ей боль, Эрик нежно прижался лицом к ее волосам и прошептал, что только из-за проделок дьявола он не встретился с ней лет на десять пораньше.

— Это было бы не намного лучше, — хихикнула Джил. — В девять лет я больше интересовалась лазанием по деревьям, запусками воздушных змеев и разрисовыванием книжек, а мальчишек я вообще терпеть не могла, потому что они таскали меня за волосы.

Эрик тут же взъерошил ее шевелюру, и Джил вдруг стало хорошо и спокойно.

— Если ты отпустишь своего воздушного змея на Луну и выйдешь за меня замуж, — нежно и в то же время озорно сказал он, — то со временем обзаведешься несколькими разбойниками, которые станут дергать девчонок за косы направо и налево, — ты думала об этом?

— Примерно в том же направлении текут и мои мысли, — засмеялась Джил. Ее сердце, ее глаза и вся она светилась какой-то тихой радостью. — Я люблю тебя, Эрик. Я люблю твою силу, твою любовь к своей работе, а особенно твои непостижимые глаза…

— Джил… — его голос звучал хрипло, а загорелое лицо внезапно покраснело, — еще никто никогда не говорил мне таких приятных вещей.

— Дальше будет больше, — туманно пообещала она.

Эрик приник к ней в долгом, блаженном поцелуе.

— Я знаю, где мы проведем наш медовый месяц, Джил, — пробормотал он. — В мире есть только одно место, которое подходит для нас…

— Дания, — шепотом докончила Джил. — Я хочу увидеть и узнать твою родину вместе с тобой, Эрик.

— И ты увидишь и узнаешь ее, моя овечка, — ласково пообещал он. — Главное, чтобы скорее зажили твои руки.

— А как же все-таки магазин? — забеспокоилась она, зная, что от его ответа во многом зависит их будущее счастье. Она хотела быть с Эриком в любом случае, но было бы прекрасно, если бы его любовь к ней оказалась сильнее, чем любовь к магазину.

— С магазином ничего не случится за то время, пока я буду наслаждаться своим медовым месяцем, — без тени сомнения заявил Эрик. — Это будет длинная поездка, только ты и я, и все пути будут вести к Земле полуденного солнца, где мы выпьем за наше будущее облачного вина.