СССР — Империя Добра - Сергей Кремлёв

От первого соприкосновения с водой не на чертеже, а в ее физической реальности до конца работы на Беломорстрое, за которую он награжден орденом Ленина, Жук был человеком одного интереса — он хотел строить гидротехнические сооружения…»

Сергей Яковлевич Жук всю жизнь их и строил. Родившийся в 1892 году и умерший в 1957 году, уроженец Киева, русский (чекистский стаж с 1931 года, партийный стаж с 1942 года, образование высшее — Петербургский институт инженеров путей сообщения по гидротехнической специальности в 1917 году), Жук, всю жизнь верно служа Стране Добра, стал в ней генерал-майором инженерно-технической службы, академиком, в 1952 году получил звание Героя Социалистического Труда за Волго-Дон, был дважды удостоен Сталинской премии. Прах его, депутата Верховного Совета СССР 1–4-го созывов, покоится в Кремлёвской стене, его имя в 1957 году было присвоено Гидропроекту Министерства электростанций СССР.

В книге о Беломорско-Балтийском канале немало говорится и об инженере Константине Андреевиче Вержбицком, однако я приведу оттуда лишь короткую цитату:

«Инженеры Вержбицкий и Хрусталёв были наиболее крупными и влиятельными людьми вредительской организации в Средней Азии, хозяйство которой по преимуществу есть водное хозяйство…»

Инженер Хрусталёв в Средней Азии возглавлял управление работ в Чирчик-Ангренском бассейне и срывал эти работы — как и Вержбицкий, как их молодой подчинённый инженер Вяземский… Они и их коллеги были арестованы ОГПУ, но как опытные гидростроители были направлены на Беломорстрой. В 1932 году Н. И. Хрусталёв стал главным инженером Беломорстроя, а 4 августа 1933 года получил орден Трудового Красного Знамени, как и бывшие вредители инженеры К. М. Зубрик, О. В. Вяземский, профессор В. Н. Маслов…

Фотографии всех их, как и рассказ об их жизни до Беломорстроя и на нём, тоже есть в книге о канале, но я приведу оттуда лишь несколько строк об Оресте Валерьяновиче Вяземском, которому в 1933 году исполнился 31 год:

«Орест Валерьянович Вяземский <…> вырос в условиях советского бытия: Вяземский кончал уже единую трудовую школу. Но всеми воспоминаниями, всем фамильным бытом, столь могучим среди <…> буржуазно-интеллигентских семей, он был словно цепями прикован к прошлому. Подумайте, какое прошлое!

Орест Валерьянович с детства знал, что их семья одного корня с князьями Вяземскими, что он „Рюрикович“… Единственному сыну Оресту дали прекрасное образование. Учили трем языкам. Он занимался фотографией, столярничал с отцом. Он с детства знал, что такое обработка материала, и готовился стать инженером…»

Но для инженера-путейца в третьем поколении Ореста Вяземского, сына профессора Императорского Петербургского института инженеров путей сообщения и внука тайного советника Ореста Полиеновича Вяземского, инженера-генерала, строившего знаменитую Кругобайкальскую железную дорогу, карьера инженера — если бы он окончил, как и отец, Императорский Петербургский институт — означала бы чины, акции, хрусталь на столе и золото в запонках. Он же в 1924 году окончил уже ЛИИПС — Ленинградский институт инженеров путей сообщения, где были партячейка и профком, но где было и, как писалось в главе 3–1 книги о канале, «большое количество выходцев из той же среды, что и Орест Валерьянович…».

Вначале молодой парень, направленный своими профессорами в Среднюю Азию к Вержбицкому и Хрусталёву, принялся за работу с энтузиазмом, но ленинградские собратья ташкентских начальников Вяземского направляли инженера с княжеской фамилией и княжескими корнями не для развития ирригации в совхозах Узбекистана. Это было время НЭПа, концессий и «операций» в духе ильфо-петровского «Великого комбинатора» Александра-ибн-Ивановича Корейко…

В итоге Орест Валерьянович отнюдь не по своей воле попал из жаркой Средней Азии на морозный русский Север, но, как и Пушкину, написавшему: «Здоровью моему полезен русский холод», Оресту Вяземскому русские холода тоже пошли на пользу. На Беломорстрое он стал автором Маткожненской плотины, кавалером ордена Трудового Красного Знамени, гражданином Страны Добра…

По этой стране её полноправный и честный гражданин проходил не бочком и не крадучись, а шагал широко и без страха. Работницы московской «Трёхгорки» могли в 30-е годы сказать командированному на фабрику лектору: «Что-то ты непонятно рассказываешь! А-ну, давай сюда наркома!» И по всей Стране Добра гремела песня:

От Москвы до самых до окраин,С южных гор до северных морей,Человек проходит, как хозяинНеобъятной Родины своей…

Чувство хозяина страны, возникающее в огромной массе её жителей, было абсолютно новым не только для России. Ничего подобного не было доселе вообще нигде в мире! И это чувство захватывало даже многих из тех, кто был вначале ему чужд или враждебен.

В Постановлении ЦИК СССР о награждении орденом Ленина работников, инженеров и руководителей Беломорстроя фамилия Жука стояла шестой, а Вержбицкого — восьмой.

Жук был назван в этом постановлении одним из лучших и добросовестных инженеров, своим исключительным знанием дела и огромной трудоспособностью обеспечившим качественное выполнение проектных работ. О Вержбицком было сказано, что он, осуждённый за вредительство по статье 58–7 и освобождённый досрочно в 1932 году, был одним из крупных инженеров, наиболее добросовестно относившимся к порученным ему работам.

Жук родился в 1892 году, Вержбицкий — в 1884-м… Разница в возрасте не такая уж и большая — восемь лет. Но в социальном развитии старший отстал от младшего на века. Однако в условиях большого дела эта разница быстро исчезала и к концу работ на канале оказалась настолько ничтожной, что Страна Добра одной мерой наградила и безупречного своего сына Сергея Жука, и блудного своего сына Константина Вержбицкого.

Можно провести и другую параллель — молодой строитель-гидротехник Александр Комаровский окончил Московский институт инженеров транспорта (МИИТ) примерно в одно и то же время с Орестом Вяземским, выпускником ЛИИПСа. Однако в отличие от Вяземского на пути Комаровского не было «колдобин» ГУЛАГа. Он ушёл с институтской кафедры на стройку канала Волга — Москва, позднее руководил многими грандиозными стройками, стал Героем Социалистического Труда, генерал-полковником-инженером, лауреатом Ленинской премии.

В коллективной книге 1934 года о Беломорканале автором первой главы с названием «Правда социализма» был Максим Горький. Он писал:

«Пролетариат-диктатор ещё раз получил неоспоримое право заявить: я борюсь не для того, чтобы убить, как это делает буржуазия, а для того, чтобы воскресить трудовое человечество к новой жизни…

Включённый в атмосферу великой работы для всех и для него, <…> правонарушитель <…> довольно быстро начинает чувствовать себя полезным, а почувствовать себя полезным сегодня — это значит признать себя более значительным, чем ты был вчера. Человек воспитан историей как существо трудодейственное (выделение здесь и далее моё. — С. К.), и, будучи поставлен в условия свободного развития его разнообразных способностей, он начинает бессознательно подчиняться основному своему назначению: изменять формы и условия жизни сообразно росту его все более высоких требований, возбуждаемых успехами его же труда…»

Горький был мастером слова и знатоком жизни, поэтому он так точно определил суть правды социализма: новый строй делал людей людьми, он возвращал им изначальный смысл человеческого труда, заключающийся в работе для всех и одновременно для себя… В такой работе, когда успехи твоего труда дают тебе же возможность предъявлять к жизни и к себе всё более высокие требования, законные постольку, поскольку эти требования обеспечены твоими и твоих современников усилиями! Лишь социализм позволяет человеку, занятому производительным трудом — интеллектуальным или физическим, — ощущать себя хозяином жизни! Если, конечно, общество, назвавшее себя социалистическим, живёт по законам социализма.

Но СССР Сталина по таким законам и жил. В 30-е годы в СССР приезжал французский художник Марке — один из наиболее крупных постимпрессионистов. Он много ездил по свету, умел наблюдать и думать. И он восхитился страной, где деньги не имеют никакого значения, а во главу угла поставлен вклад человека в общее дело. Марке удивлялся советской молодёжи, для которой только такое положение вещей и было естественным и единственно возможным…

Но это и значит, что в СССР человек впервые в мировой истории начинал жить как человек. На том же Беломорканале в карточках, заполняемых Учётно-распределительным отделом на прибывающих на строительство заключённых, как правило, не была заполнена графа «специальность». При этом среди них было много ещё и неграмотных. Учить людей приходилось с азов в прямом смысле слова, с букваря, а он был один на двадцать пять неграмотных.