Миг бытия так краток - Роджер Желязны

Он поднял лукавый взгляд на грузного шефа.

— Но если ты полюбишь их!..

Тяжелая челюсть Хьюго Мартина задрожала, а в изумленных глазах появилось что-то похожее на слезы.

— Барни, — слабо выдохнул он. — Минуточку, Барни. Это не может быть правдой.

Он со страхом взглянул на овупа, вперившегося в него взглядом из-за решетки.

— Все что угодно, только не это, Барни… Я… Я… не смогу заставить себя…

— Тебе просто придется возлюбить их, — твердо заявил Барни.

По толстым щекам Мартина скатилась одинокая слеза страдания. Он двинулся к клетке, косолапя, словно обиженный ребенок, а затем остановился.

— Но… но что я могу сделать? — взвыл он. — Это все равно, что возлюбить тысяченожку или что-нибудь в этом роде. Это… это кощунственно.

Он осторожно протянул руку к решетке, а затем отдернул ее, когда овуп оскалился на него.

— Ах, Барни, я не могу!

— Смотри, — усмехнулся Барни. — Я тебе сейчас покажу кое-что.

Он натянул плотные кожаные перчатки, подошел к клетке, откуда на него сердито поглядывал овуп, и протянул ему сквозь прутья кусочек хлеба.

— На, овуп. Хороший овупик, — проговорил он мягко и успокаивающе.

Овуп выхватил хлеб и злобно укусил его за руку. Барни почувствовал, как в нем поднимается гнев, но натянуто улыбнулся и, протянув руку, погладил овупа по голове.

— Хорошенький овупик, — проворковал он. — Паинька овупик.

Овуп опять укусил его, на этот раз посильнее, а затем, шипя, отступил с озадаченным выражением в глазах. Он с ненавистью зарычал, издавая отвратительные булькающие звуки и скаля зубы.

— И такой миленький к тому же, — продолжал, скрипнув зубами, Барни. — Мы будем теперь добрыми друзьями! Брось, малыш, не дуйся, дай я тебя поглажу.

Теперь овуп уже встревожился не на шутку. Он сжался, прижавшись спиной к прутьям клетки, и в панике отплевывался. В его черных глазенках тлел ужас, когда он пытался протиснуться сквозь решетку.

— Пусть уходит, — тихо проговорил Барни. — Открой ловушку и дай ему выбраться.

Мартин стиснул массивные кулаки, медленно подходя, к ловушке.

— Помягче, — предостерег Барни. — Что бы ты ни делал, не выходи из себя.

Мартин с опаской распахнул дверцу.

— Хорошенький овупик, — со слезами пророкотал он. — Выходи, ты, подлый, маленький…

Барни деликатно кашлянул, а затем сказал:

— А теперь ступай домой, малыш. Беги и расскажи своим друзьям, как приятно и счастливо пойдут отныне дела.

Овуп зашипел, зарычал и вдруг кинулся прочь, как будто за ним по пятам гналась тысяча чертей. Он выскочил через предусмотрительно оставленное открытым окно, лишь напоследок приостановившись, чтобы выкрикнуть крепчайшее овупское оскорбление. Затем он исчез за подоконником.

Барни испустил тяжелый вздох и усмехнулся Хьюго Мартину.

— Вот видишь.

— Это не сработает, — взвыл Мартин. — Нам вообще не следовало отпускать его. — Он просто опять вернется мучить нас.

— Если мы возлюбим его всем сердцем, то никогда, — счастливо усмехнулся Барни. — Для его изгнания требуется всего-навсего мирная, приятная, спокойная атмосфера. В окружении овупов, не спорю, ее трудно создать, но люди должны суметь сделать это, ибо этот способ — единственный.

Хьюго Мартин с сомнением взглянул на него.

— Ты не знаешь, чего просишь, Барни. Мирную спокойную атмосферу — люди не могли ее создать даже до появления овупов. И никто не сможет быть добрым к овупам. Люди просто не сумеют этого добиться.

— О нет, они добьются, — предрек Барни. — Если достаточно сильно захотят избавиться от зла.

* * *

В тот же день известие о новом открытии прозвучало по радио, попало в вечерние и экстренные выпуски газет и взорвалось по всей стране подобно бомбе. Рецепт настолько невероятный и нелепый, что люди прекращали клясть овупов и слушали, замерев, презрительно смеялись и вновь принимались клясть овупов. Но немногочисленные предприимчивые граждане испробовали этот способ и обнаружили, что — какое чудо! — он действует! Один за другим овупы начали покидать дом за домом, в панике мечась, словно трехногие молнии.

Новость распространилась мгновенно. Люди прекращали споры, свары, драки и вознесение бессильных проклятий овупам и с удивлением видели, какое это производит впечатление. Метод Барни триумфально шествовал по городам и весям, и он действовал на измученную страну, как целительный бальзам.

Наконец, в один прекрасный день, радио сообщило, что на южном пастбище некоего фермера появилась серебряная воронка, к которой стекаются стаями и ордами тысячи тысяч овупов. Барни и Флора Холдеры находились там вместе с десятками тысяч людей. Людей, исполненных любопытства, не знающих наверняка, что именно они чувствовали. Но они любили овупов со всей страстной любовью, на какую только были способны. Им приходилось любить овупов ради самой жизни.

Флора, нежно прильнув к Барни, счастливо улыбалась ему.

— Было почти забавно смотреть, как они уходят.

Барни усмехнулся, признаваясь:

— Эта пара недель и впрямь была мирной.

Флора подняла на него сияющий взгляд, глаза ее увлажнились, холодность и гнев исчезли с красивого лица.

— Я… я знаю, что это звучит глупо, но мне почти жаль видеть, как они нас покидают. Мы… Барни, нельзя ли нам сделать вид, будто парочка еще осталась с нами, а?

Редеющая толпа мохнатых существ, овуп за овупом, растворялась в серебряной воронке. Они исчезли, поворачиваясь к человечеству сгорбленными спинами, скаля зубы в гневном рычании, шипя, суетливо дергая друг друга за мех и гнусно визжа.

Наконец, последнее создание застыло у края воронки, красноречиво и выразительно сплюнуло в злобе перед собой наземь и прыгнуло в центр сияющего кольца. Поверхность воронки зарябила, замерцала, и все исчезло.

Словно очнувшись от колдовских чар, люди издали долгий единый вздох и огляделись кругом, словно впервые увидав друг друга, и, будто волна, над ними поднялась аура удовлетворения, смешанного с легким недоумением.

Барни направился к машине, крепко держа Флору за руку. Он улыбнулся, встретившись взглядом с ее счастливыми глазами.

— Не знаю, как думают другие, — тихо произнес он, — но с моей точки зрения овупы так и не убрались.

© Перевод на русский язык, В. Федоров, И. Рошаль, 1991.

Кит Ломер

Посланник к новым мирам[29]

Доктору Леону Райту, истинному дипломату

Протокол

«…ДКЗ появился на хаотичной политической сцене Галактики после того, как земные миры заключили Договор о Независимости с Метрополией, привнеся древнюю дипломатическую традицию великой наднациональной организации, посвятившей все свои силы предотвращению войны.[30] Действуя как посредник при спорах между мирами, заселенными землянами, и как защитник интересов землян при контактах с чуждыми культурами, дипломаты Корпуса, обученные в архивах бесчисленных вымерших ныне бюрократий, продемонстрировали всеобъемлющее понимание нюансов внеземных нравов на фоне лабиринтообразного социо-политико-экономического контекста реалий Галактики. Виртуозность старшего дипломата Корпуса была как нельзя более блестяще продемонстрирована при переговорах посла Позера по щекотливому Сиренианскому Вопросу…»

Выдержка из «Официальной Истории Дипломатического Корпуса», т. I, катушка 2. Солариан-Пресс. Новый Нью-Йорк, 479 г. а. э. (2940 г. н. э.)

В сумраке приземистого грязно-серого здания для приема гостей вокруг дородной фигуры посла Позера собрались советник, два первых секретаря и старшие атташе, блистая в огромном мрачном помещении своими изукрашенными дипломатическими мундирами. Посол нетерпеливо взглянул на напальчиковые часы.

— Бен, вы совершенно уверены, что определенно уведомили о времени нашего прибытия?

Второй секретарь Маньян утвердительно кивнул.

— Я особо выделил этот момент, господин посол. Как раз перед тем, как лихтер сошел с орбиты, я лично связался с господином Т’Кай-Каем и специально сделал ударение…

— Надеюсь, вы не проявили при этом грубости, господин Маньян? — резко оборвал его посол.

— Ну что вы, безусловно нет, господин посол. Я всего лишь…

— А вы уверены, что здесь нет депутатского зала? — посол окинул взглядом просторное помещение. — Любопытно, что не поставили даже стульев.

— Если хотите присесть на один из этих ящиков, господин посол, я предоставлю носовой платок для…

— Конечно, нет, — посол снова посмотрел на часы и прочистил горло.