Другие времена, другая жизнь - Лейф Перссон

— Значит, сделаем так, — медленно произнес Юханссон. Куда мы идем, подумал он. Эта девица как минимум на десять лет моложе меня, весь ее опыт в расследовании убийств уместится на ногте моего мизинца, и у нее хватает нахальства мне возражать! — Значит, сделаем так, Хольт. Не хочу показаться настырным, но для надежности все же давайте еще раз пройдемся по делу Эрикссона, выясним, не пропустили ли мы чего. Плюс к этому мне нужен психологический портрет Штейн. Как вы это все поделите между собой, меня не интересует, но к следующей пятнице все должно быть готово.

Тогда и у меня останется время поразмышлять, решил он.

— Я тоже не хочу показаться настырной, — сказала Хольт, — однако фамилия Штейн в деле точно не фигурирует. Даю голову на отсечение.

И это замечательно, подумал Юханссон, лучше быть не может. Вот его шанс закончить совещание и уехать домой, предоставив все остальное своим дорогим сотрудникам. Если бы не Маттеи… В чем-то она, похоже, сомневается. Что-то у нее есть за душой… А может быть, ему просто кажется, всему виной ее прячущие глаза очки в роговой оправе?

— Маттеи, — обратился он к ней, — есть вопросы?

— Может быть… — нерешительно ответила Маттеи. — А может, меня просто заносит.

Она неуверенно полистала лежащую перед ней папку с компьютерными распечатками и сдвинула очки на лоб.

— Тогда прошу, — произнес Юханссон, стараясь не выказать нетерпения.

Валяй, подумал он и, конечно, промолчал. Он мог бы так сказать Ярнебрингу или Викландеру, но не Маттеи.

— Я перед совещанием пощелкала немного насчет Штейн, — сообщила она.

Не сидеть же часами и разгибать скрепки в ожидании высокого начальства, подумала Маттеи.

— И что? — поторопил Юханссон.

Ну давай, выкладывай, женщина, подумал он. Судя по выражению лиц, остальные тоже насторожились.

— Вот здесь у меня распечатки… Теодор Тишлер и Хелена Штейн — брат и сестра. Двоюродные, правда. Это тот самый Тишлер, которого опрашивали как свидетеля в деле об убийстве Эрикссона.

— Что?! — На фоне наступившего молчания вопрос Хольт прозвучал неестественно громко. — Тишлер и Штейн — двоюродные брат и сестра?

— Да, — подтвердила Маттеи. — По моим сведениям — да. Мать Штейн — сестра отца Тишлера, то есть его тетка. Выходит, они кузены.

— О господи! — выдохнула Хольт и сцепила пальцы. — «Банда четырех»… Какой же идиоткой надо быть!..

— Извини, — перебил ее Юханссон. — Не будешь ли ты так любезна объяснить, о чем идет речь?

— Забудьте, что я говорила пять минут назад, — простонала Хольт. — Нет, какая идиотка!

— Все равно не понимаю.

— Извини, шеф. — Хольт встала. — Беру свои слова назад. Была в деле Штейн, была! Я сама сидела и любовалась на ее фотографию.

— Хорошо-хорошо… Объясни же, в чем дело!

— Я не принимала ее в расчет, потому что на снимке ей лет десять, не больше. Но в расследовании она упоминалась…

— «Банда четырех»,[28] — выговорил Юханссон с сомнением. — Ты сказала что-то о банде… Это имеет какое-нибудь отношение к политике?

Пронеси господи, подумал он. Только не политика!

— Нет, — успокоила его Хольт. — Китайцы здесь ни при чем. Они позаимствовали название из повести Артура Конан Дойля «Знак четырех» — о великом сыщике Шерлоке Холмсе.

— Джонатан Смолл, Магомет Сингх, Абдулла Хан и Дост Акбар, — блеснул познаниями Юханссон. В юности он посвятил сотни часов судьбе и приключениям Шерлока Холмса и даже сейчас многое помнил наизусть.

— Прошу прощения, — сказала Хольт, — теперь я не врубаюсь.

— Плюнь и разотри, — вежливо посоветовал Юханссон. — Это имена четверых героев из повести Конан Дойля. Только я по-прежнему не соображу…

— Сейчас объясню, — пообещала Хольт.

И объяснила. Она рассказала о фотоальбоме Эрикссона и своем разговоре с Тишлером, говорившем о своей очаровательной кузиночке.

— И все? — спросил Юханссон.

— Все.

— Ну ладно… — У Юханссона отлегло от сердца. — Значит, ей на фотографии десять лет.

— Около десяти, — уточнила Хольт.

— Если Эрикссон бывал на даче у Тишлера, нет ничего странного, что они сфотографировались, — глубокомысленно заявил Юханссон. — К тому же у Тишлера наверняка сотня двоюродных братьев и сестер, и, если я правильно понял, все они бывали на его даче.

— Сотня не сотня, а шестьдесят — это точно, — сказала Маттеи, заглянув в свою папку, — если считать троюродных.

— Ну вот. — Юханссон посмотрел на Хольт. Что еще она преподнесет?

— Не-е-т… — покачала головой Хольт.

— Что — «не-е-т»? — передразнил ее Юханссон. Она начинала его бесить.

— Штейн вполне могла это сделать, — твердо произнесла Хольт. — Не доверяйте случайностям. Если она проходила по делу о посольстве, значит, она встречала Эрикссона и в более зрелом возрасте, не только когда ей было десять лет. И мы это, к сожалению, прозевали.

— Могла сделать что? Какие к дьяволу случайности?! — Юханссон уже не пытался скрыть раздражение.

— Штейн вполне могла прикончить Эрикссона. А насчет случайностей — я позволила себе процитировать уважаемого шефа: не верьте случайным совпадениям.

— Так… Давайте-ка успокоимся, — сказал Юханссон.

Ничего такого я не говорил, подумал он. Может, обронил ненароком, дескать, к случайным совпадениям надо относиться с подозрением.

— И я говорю: давайте успокоимся, — поддержала Хольт. — Поскольку Штейн все же присутствовала в деле Эрикссона, надо рассматривать ее как вероятного убийцу.

— С чего бы? Что на это указывает? Как часто женщины хватаются за нож, если мы уж заговорили о вероятности? Одна на двадцать?

Если не на тридцать, подумал он.

— Ничто не указывает, — ответила Хольт. — Просто у меня возникло неприятное чувство. Штейн была знакома с Эрикссоном и могла быть замешана в убийстве.

— Да-да, разумеется. — В голосе Юханссона звучал откровенный сарказм. — Пять минут назад ты клялась, что Штейн по делу Эрикссона вообще не проходила.

Все это чересчур скверно, чтобы быть правдой, обреченно подумал он.

— Это вполне могла быть она, — упрямо произнесла Хольт.

Держись, Анна, сказала она себе.

— Хольт! — Юханссон глядел на нее пронизывающим взглядом. — Это и к другим относится, — добавил он и на всякий случай окинул пронизывающим взглядом всех по очереди. — Слушайте меня внимательно. Значит, так. Действуем крайне осмотрительно. Прежде чем предпринять что-либо, что может обернуться неприятностями для кого-то, и в первую очередь для меня, звоним и спрашиваем разрешения. Это понятно?

— Понятно, — ответила за всех Хольт. Вид у нее был вовсе не удрученный.

После окончания совещания Юханссон пригласил Викландера к себе в кабинет и попросил кое-что сделать, причем поручение должно остаться строго между ними. Викландер все-таки мужчина, хоть и не северянин, а из Вермланда, но в создавшейся ситуации выбирать не приходилось.

— У баб потрясающая способность делать из мухи слона, — заявил Юханссон, не называя, правда, имен.

— Хольт — одна из лучших полицейских, — упрямо отвечал Викландер.

— Ну-ну…

И ты туда же, подумал он. На том разговор и закончился. Он подождал лифт и спустился в гараж. Пора ехать домой.

Если это обычная проверка личности, то что тогда называть головной болью, думал Юханссон. Машина то и дело застревала в пробках. Ничего, как-нибудь обойдется. В общем, ничего страшного не произошло, хотя два часа назад ситуация нравилась мне больше. Лишние трудности. Уж если на то пошло, можно даже поискать истинного убийцу Эрикссона, если в это все упрется. Всегда же находили… Почти всегда, поправился он, значит, получится и сейчас. К тому же речь ведь не идет о том, чтобы раскрыть преступление, на котором споткнулись коллеги из «открытого» сектора.

И все же эта история со случайным совпадением ему не нравилась. Допустим, для такого совпадения были все основания, у Тишлера целая толпа кузенов и кузин, и все они общались с его лучшим другом Веландером, и Штейн еще была ребенком в то время, но она промелькнула в деле об убийстве, и ничего хорошего в этом нет. Сначала засветилась в теракте, теперь еще и это… Даже и одного захвата посольства для будущего министра хватило бы, черт их всех подери, думал Юханссон.

— Шеф выглядит озабоченным, — неожиданно сказал водитель. Юханссон поднял глаза и увидел, что тот наблюдает за ним в зеркало заднего вида. — Не могу ли чем-нибудь помочь?

Водителя звали Юхан. Фамилию Юханссон забыл, а имя помнил — Юхан. Вылитый Бу Ярнебринг, только лет на двадцать моложе. Он работал в отделе персональной охраны СЭПО. Ты-то как раз мог бы помочь, подумал Юханссон, уловив настороженность в его маленьких узких глазках.