Силиконовые горы - Маша Царева

Любовь Морякова – какое знакомое сочетание.

«Я Морякова, ты – Пароходова. А вместе мы оказались на одной утлой лодочке!» – как наяву зазвучало в ушах.

Любовь Морякова – изуродованная девушка из соседней палаты. Девушка, от которой шарахались даже медсестры. Несчастное создание, которое забегало к ним на чай и едва не плакало от благодарности, что ей дозволено с ними общаться. Ей, благородно несущей свой жертвенный крест, они рассказывали о себе самое сокровенное, надеясь хоть как-то ее взбодрить. Рассказывали о провалах, чтобы как-то оправдать перед ней, девушкой без будущего, свое счастье и успех…

Любовь Морякова. Специальный корреспондент.

Почему, почему, ну почему мы придаем такое огромное значение внешности? Зачем пытаемся вписать свое существо в рамки навязанных стандартов? ПОЧЕМУ на первый взгляд разумные женщины с проблеском мысли в глазах так легко прогибаются под непонятно кем созданные идеалы? Ну кто сказал, что у истинной красавицы должна быть грудь не меньше третьего размера? Ну кто сказал, что нарощенные волосы до пят красивее, чем живые собственные пряди, которыми кокетливо поигрывает сквозняк? А прямой маленький нос – разве это стопроцентная гарантия счастья? Не говоря уж о силиконовых губах. Кстати, большинство мужчин брезгливо отзываются о силиконовом «тюнинге» – и всетаки эти же самые мужчины как завороженные оборачиваются вслед большегрудым и пухлогубым девицам.

Неужели без этого военного набора – виниры на зубах, ботокс под глазами, силикон в груди – у нас нет шанса пробиться в ферзи полового фронта, неужели придется довольствоваться ролью вечной пешки?

Была у меня приятельница по имени Светлана – низкорослая, коренастая татарка с такими кривыми ногами, словно свободолюбивые предки-степняки с младенчества посвящали ее в хитрости конного спорта. Широкое, как луна, лицо, блестящие щели глаз, широкий неизящный нос, кривоватые желтые зубы. Казалось бы, такие параметры, заведенные в компьютерную программу женского счастья, могли рассчитывать лишь на насмешливый вердикт failed. Однако среди мужчин, которых она хотела, не было ни одного к ней равнодушного. Сексуальным аппетитом Света могла соперничать с Калигулой, к тому же планка ее требовательности была по-олимпийски высока: на ее внимание могли рассчитывать лишь высокие сероглазые блондины, более или менее похожие на Алена Делона в лучшие его годы. Когда она шла под руку с очередным «Делоном», встречные прохожие недоумевали – ну что он в ней нашел? А Светлана разбрасывалась мужчинами, как фантиками от конфет, со страшной скоростью плодила разбитые сердца и в свои двадцать девять считала себя катастрофически молодой для вступления в законный брак.

До сих пор не понимаю, чем она их брала. Постель? Но мужчину в постель еще нужно затащить – мне всегда казалось, что для кривозубых широколицых девушек это должно представлять некоторую проблему. Наверное, она была ведьмой и носила под сердцем резервуар с приворотным зельем.

Хотя, если вспомнить ее смех – искренний, мелодичный, ее открытый взгляд, ее речь – плавную, образную, ее походку… Получалось, что Светлана – очень даже привлекательная девушка.

Так выходит, что правы были наши бабушки и все дело – внутри?

Значит ли это, что девушки, которые вечно гонятся за блуждающим огоньком идеальной внешности, – пустышки? Значит ли это, что под красивым фантиком Наташиного образа наличествует лишь гулкий вакуум? Значит ли это, что я сама скатываюсь в бездонную пропасть внутренней пустоты?

В тот вечер мы должны были встретиться, чтобы обсудить новую Наташкину пассию – некоего молодого банкира, который питал живой интерес к садомазохисткому любовному направлению. Приглушенным шепотом Наталья рассказывала в телефонную трубку о том, как на первом свидании он пристегнул ее меховыми наручниками к батарее и заставлял лакать Martini dry из керамической собачьей миски. На второе свидание он пригласил ее в парк Горького, чтобы изнасиловать на чертовом колесе – накинулся на беспечно поедающую сахарную вату Наташу в тот момент, когда их кабинка находилась на самом верху. «Он заткнул мне рот моими же колготками, представляешь?» – возбужденно восхищалась она изобретательностью нового экземпляра своей эротической коллекции. «Это очень гигиенично», – сдержанно отреагировала я. И вот теперь им предстало увидеться в третий раз – любовник настаивал на совместной поездке на его дачу, где, по его словам, имелся специально оборудованный подвал для любовных утех. Когда беспечная Наташа об этом рассказывала, у меня на коже ледяные мурашки танцевали бугивуги – сразу вспомнились холодящие душу истории о Чикатило и ему подобных, неделями мучивших жертв в кровавых подвалах да заброшенных гаражах. Я рассказала обо всем Ксении, и мы вместе решили, что Наталью надо образумить – в самом крайнем случае отправить за счастливой садомазопарочкой «хвост».

Мы встретились в малолюдной французской кондитерской на Малой Бронной – всего несколько столиков плюс умиротворяющий запах свежих круассанов. Наталья принесла с собой фотографию «мучителя» – с виду то был застенчивый субтильный очкарик в кашемировом свитере. Но за месяцы работы в секс-шопе я усвоила простую истину: садисты выглядят брутально только в порнофильмах соответствующего направления. На самом деле покупатели кожаных плетей, тяжеленных наручников и зажимов для сосков – самые обычные люди, из которых состоит утренняя толпа в метро.

Рейтинг банкира-садиста упал в ту самую минуту, когда в кондитерскую вошла Ксения – выглядела она так, что мы хором ахнули: «Что с тобой?!» – и синхронно вскочили, чтобы пододвинуть ей стул. В последнее время мы привыкли видеть ее в амплуа недосягаемой звезды. Всегда при легком макияже, безукоризненно одетая, с холеными ноготками и в дорогих туфлях, с прической волосок к волоску… Куда могла подеваться вся эта роскошь, ведь мы не виделись считаные дни?!

Сейчас она больше напоминала освобожденную пленницу концлагеря – ввалившиеся щеки, сухие губы, нездорово блестящие глаза, на лице – ни кровиночки… Светло-рыжие волосы явно не были мыты несколько дней, Ксения собрала их в небрежный пучок.

Рухнув на стул, она первым делом заказала двойную водку, а когда растерянная официантка сообщила, что спиртных напитков в меню нет, выдала:

– Тогда мне два куска трюфельного торта. И побыстрее. Кажется, в вашем трюфельном торте содержится коньяк.

Мы с Натальей переглянулись. Я тронула Ксению за рукав (походя заметив, что белая рубашка фотомодели была таковой в лучшем случае дней пять назад, сейчас же она больше напоминала половую тряпку). Она дернулась, как от удара током, и посмотрела на меня так, словно я была последним лицом, которое она ожидала перед собою увидеть.