История германского фашизма - Конрад Гейден

Переход Штрассера сдвинул центр тяжести в национал-социалистической партии. Почему? Это кажется смешным, однако это так: потому что в его лице пришел в партию владелец «железнодорожного билета на дальнее расстояние». Он мог бесплатно разъезжать повсюду в целях агитации, а человеку с энергией это давало тогда возможность сразу выдвинуться в национал-социалистической партии. Другие депутаты рейхстага не были народными ораторами. Штрассер принес партии не только железнодорожный билет, но также наличные деньги, полученные им от продажи своего склада аптекарских товаров в Ландсхуте. Это была небольшая сумма, но в то время партии пришлось снова научиться ценить каждую копейку. Штрассер в буквальном смысле слова купил себе место в партии; лучшего покупателя последняя тогда вряд ли нашла бы. Вскоре Штрассер проявил выдающиеся способности агитатора и неутомимое прилежание; в этом последнем пункте он намного превосходил Гитлера. Это оправдывало то сомнение, с которым Штрассер «ради идеи» предложил Гитлеру свое «сотрудничество», а не подчинился ему. Он избежал публичного братания и сцен примирения с людьми, которых считал недостойными, мог не заключать ложного примирения с Эссером или Штрейхером. В лице Штрассера в партии получило перевес парламентское направление. Гитлер уже не мог помышлять о том, чтобы увести свою партию из парламента.

В то время когда Штрассер стремился перенести центр тяжести партии из Баварии, Гитлер утратил друга, с которым он собирался создать национальную Баварию. 11 апреля Пенер попал под автомобиль и был раздавлен; это произошло через несколько дней после его выхода из крепости, где он отбывал трехмесячное заключение. Политические убийства следовали тогда одно за другим, и друзья Пенера серьезнейшим образом утверждали, что владелец автомобиля, сам управлявший им, умышленно повернул колесо, чтобы задавить Пенера и тем устранить националистического политического деятеля. Состоялся даже судебный процесс. Злой умысел в этом деле подозревал даже такой человек, как Рем.

Второй, не менее тяжелой потерей был для Гитлера его разрыв с Ремом. Со времени основания «Фронтбанна» Гитлер злился на своего друга. Рем упрямо цеплялся за свое творение и не соглашался превратить «Фронтбанн» в чисто партийную военную силу, как того желал Гитлер.

26 февраля вождь новой национал-социалистической партии взял большой чистый лист бумаги и «начертал» на нем схему аппарата партии со всеми его разветвлениями. Тут была и партия в тесном смысле, и издательство «Фелькишер беобахтер», и фонд национал-социалистической прессы… были, наконец, и тактические директивы. В них говорилось, что не так важно немедленно собрать большое число членов, как с самого начала обеспечить внутреннюю сплоченность движения и его организованность. Кто не согласен подчиниться руководству, выбранному нормальным путем, тому не место в партии. При создании крупных партийных организаций в качестве постоянной предпосылки должно существовать правило: сначала вождь, затем уже организация, а не наоборот. Организация должна быть не самоцелью, а средством; лучшей является не та организация, которая обладает самым большим аппаратом, а та, в которой связь между вождем и рядовыми членами партии осуществляется с наименьшим количеством передаточных инстанций.

Важным пунктом в этих директивах было восстановление штурмовых отрядов. О них было сказано следующее:

«Новые штурмовые отряды создаются на тех же основаниях, которые имели силу до февраля 1923 г.

Организация их строится в соответствии с законом о союзах. Вооруженные группы или союзы не принимаются в штурмовые отряды.

Кто в нарушение распоряжений руководства носит оружие или пытается хранить его на складах, подлежит немедленному исключению из штурмовых союзов и из партии.

Отряд, который в нарушение распоряжения руководства устраивает уличные шествия или принимает в них участие, подлежит немедленному роспуску. Руководители его подлежат исключению из штурмовых отрядов и из партии.

Цель новых штурмовых отрядов та же, что и прежде до февраля 1923 г.: физическая закалка нашей молодежи, воспитание в духе дисциплины и преданности общему великому идеалу, обучение службе «орднеров» (распорядителей) и разведочной службе».

Последний пункт недостаточно искренен. Та цель, которую преследовали штурмовые отряды до 1923 г. и которой они должны были служить и теперь, вовсе не была такой безобидной, как это изображал Гитлер на своем эзоповом языке. Вспомним, что старые штурмовые отряды должны были служить «тараном», «воспитывать неукротимую волю к действию» и давать возможность движению в любой момент «перейти в наступление». Поэтому старые отряды назывались официально «штурмовыми отрядами», теперь же это название должно было отпасть.

Для организации новых штурмовых отрядов в старом духе и с прежними заданиями Гитлер нашел человека, который гораздо больше понимал в этом толк, чем находившийся в эмиграции Геринг. Рем тоже соглашался взять на себя руководство штурмовыми отрядами, но только под условием, что они войдут в состав «Фронтбанна». На конференции главарей в Вольмирштедте, в замке графа Гельдорфа, перешедшего из «Стального шлема» в «Фронтбанн», начальники последнего сошлись на том, чтобы следовать за Гитлером как вождем и представителем национал-социалистического движения и за Людендорфом как своим патроном. Это решение служить двум господам в результате лишь обозлило обоих. Ни Людендорф, ни Гитлер не показались в Вольмирштедте; Гитлер даже спрятался от посланцев Рема, искавших его в Байрете.

Тем временем Штрассер со своей стороны сделал попытку снова свести Людендорфа и Гитлера.

Умер президент республики Эберт. Для первого тура выборов буржуазные правые партии сошлись, за неимением другого, более подходящего кандидата, на обер-бургомистре Дуисбурга Ярресе,[98] совершенно неизвестной народу личности. Грефе призывал голосовать за Ярреса; таким образом «фелькише» оказались бы в одном лагере с буржуазной правой, с «партиями плана Дауэса». Грегор Штрассер выступил тогда с требованием, чтобы национал-социалисты противопоставили этому буржуазному сброду без действительного вождя личность, пользующуюся мировой славой, — Людендорфа. Гитлер согласился на это без особого восторга.

Людендорф согласился выставить свою кандидатуру и получил на выборах около двухсот тысяч голосов. Это было менее того, что ожидали. Но зато в «Фелькишер беобахтер» появилось письмо Людендорфа в редакцию, в котором генерал писал, что он по-прежнему видит в национал-социализме путь к подъему страны.

После поражения на выборах снова разгорелся спор между Гитлером и Ремом. Произошли трения между Гитлером и начальниками «Фронтбанна», не желавшими безоговорочно подчиниться бывшему ефрейтору. Рем после этого стал еще энергичнее настаивать на том, чтобы Гитлер принципиально не вмешивался в его руководство штурмовыми отрядами.

Рем был одним из лучших друзей Гитлера. В области политики это был друг безусловно надежный. «Тебе надо только заказать мне: в такой-то день в шесть часов утра будь со своей ротой у Триумфальных ворот — и я буду там непременно», — так он сам описывает свое политическое отношение к Гитлеру. Но в своих взглядах на военные дела Рем значительно расходился с Гитлером и обычно проводил свою точку зрения, невзирая ни на что. Так он в свое время отнял у Гитлера руководство штурмовыми отрядами, сделав национал-социалистическую партию исключительно орудием рейхсвера; надо думать, что он не отдавал себе ясного отчета в том, насколько он этим самым совершал насилие над Гитлером. Ответственность за столь роковую для партии эволюцию ее в 1923 г. в значительной мере падает на Рема, который в своей записке сам характеризует свою тогдашнюю деятельность в следующих словах: «В продолжение четырех лет я по службе, исполняя приказы и поручения своих начальников, действовал против закона и распоряжений власти».

Теперь у него уже не было начальников по службе; от командования рейхсвера он уже не получал приказов нарушать закон. Но он считал, что должен и может продолжать в рамках «Фронтбанна» то, что он под различными названиями организовывал вплоть до 9 ноября 1923 г., в последний раз в «Боевом союзе». Он не заметил, что настали другие времена.

Но Гитлер заметил это. За спиной Рема уже не стоял мощный рейхсвер. Это был теперь просто человек без денежных источников и не имеющий влияния, только друг, — ничего больше. Гитлер воспользовался случаем, чтобы отделаться от слишком напористого друга. Последний внезапно с огорчением констатирует некрасивые черты характера Гитлера:

«Я знаю, что многие терпеть не могут людей, обращающихся к ним со словами предостережения и напоминания; я всегда занимаю противоположную позицию. С Гитлером меня связывала искренняя дружба. Я видел, как его обступали льстецы, как они ловили каждое желание его, не осмеливались перечить ему ни словом; именно поэтому я считал долгом как верный товарищ открыто говорить ему правду».