На высотах мужества - Федор Гнездилов

В другой атакующей группе молодой летчик Петр Иванов, защищая своего ведущего Николая Даниленко, сбил еще один вражеский истребитель. Потеряв три самолета, гитлеровцы вышли из боя.

К исходу дня наши войска прорвали главную полосу обороны врага и подошли к гумбинненскому укрепрайону.

Утром 16 января шесть девяток «Петляковых», сопровождаемые истребителями 18-го и 139-го гвардейских полков, нанесли массированный удар по позициям врага на участке ввода в прорыв танкового корпуса. Через час наши войска овладели этими позициями. Фашистские летчики - они находились в воздухе - видели наших бомбардировщиков и истребителей, но атаковать их даже не пытались. Зенитная же артиллерия врага била неистово и злобно. Плотность ее огня оказалась довольно высокой. Три «пешки» получили серьезные повреждения. Привезли пробоины и четыре наших истребителя.

Примерно через час после посадки по вызову А. Е. Голубова с передового КП дивизии на прикрытие войск вылетела 1-я эскадрилья во главе с майором С. А. Сибириным. При выходе в заданный район наши летчики встретили «фокке-вульфов». Они шли ниже под прикрытием четверки Ме-109. С. А. Сибирин приказал Александру Захарову и Федору Агурееву связать боем «мессеров», а сам двумя звеньями атаковал сверху сзади «фоккеров». Фашисты бросили бомбы где попало, звеньями встали в оборонительный «круг». Когда же наши летчики врезались в строй врага и сбили два самолета, оставшиеся ФВ-190 пикированием до бреющего полета ушли на запад.

Гвардейцы между тем атаковали «мессеров». Захаров и Агуреев вышли полупереворотом одному фашисту в хвост и последовательно ударили по нему пулеметно-пушечными очередями. Остальные три «мессершмитта» вышли из боя.

В последующие два дня войска нашего фронта при поддержке авиации завершили прорыв тактической зоны обороны противника и продвинулись на глубину до 45 километров. [213]

Вечером 18 января мы получили телеграмму Военного совета 3-го Белорусского фронта. Генералы И. Д. Черняховский, В. Е. Макаров и Т. Т. Хрюкин поздравили авиаторов с прорывом всей тактической глубины второго рубежа обороны в Восточной Пруссии, призвали с новой энергией бить противника на последующих рубежах, уничтожать его танки, артиллерию, автомашины, пехоту.

19 января противник повсеместно начал отступление. Кое-где оно превратилось в бегство. Наши войска неотступно преследовали врага. Несмотря на плохую погоду, штурмовики и бомбардировщики под прикрытием истребителей постоянно наносили удары по колоннам отступавших гитлеровцев и узлам сопротивления. В воздухе то и дело разгорались схватки.

В 11.00 по вызову с передового КП дивизии ушла на задание шестерка Як-3 во главе с Матвеем Барахтаевым. Вскоре летчики обнаружили 12 «фоккеров», штурмовавших наши танки и пехоту. Увлеченные боем, фашистские летчики не заметили наших истребителей, и шестерка «яков», пикируя из-под облаков, нанесла по ним неожиданный удар. «Фоккеры», словно ошпаренные, взметнулись ввысь. Это было на руку нашим летчикам. По мере набора высоты скорость «фокке-вульфов» падала, в то время как у наших истребителей она была в запасе. Используя это, Матвей Барахтаев, Федор Малашин и Дмитрий Тарасов огнем из пушек и пулеметов с короткой дистанции сбили три ФВ-190. Остальные спасались бегством.

Примерно за час до захода солнца 10 «яков» под командованием С. А. Сибирина, прикрывавшие наши войска севернее Инстербурга, перенацелили в другой район. Там, как выяснилось, группа вражеских самолетов штурмовала наши войска.

Минут через пять Сибирин подошел к указанному району и увидел под облаками четверку Ме-109, а ниже - более дюжины «фоккеров» и отдал указание Александру Захарову и Григорию Васильеву связать «мессеров» боем, а всем остальным атаковать «фокке-вульфов».

Заметив наших истребителей, фашисты прекратили штурмовку, перешли к обороне. Наши «яки» открыли по ним огонь в момент пикирования. Очереди Николая Пинчука оказались меткими. Он поджег один «фоккер», и тот врезался в лес. Выполнив боевой разворот вверх, «яки» нанесли повторный удар. На этот раз победу праздновал Алексей Калюжный. Еще два самолета подбили Николай [214] Корниенко и Николай Калинцев. И фашисты бросились наутек.

- Молодцы, «Ястребы»! - похвалил летчиков с передового КП А. Е. Голубов. - Врага не преследовать, оставаться в этом районе!

Следуя за наступавшими войсками, мы перебазировались на аэродром Лабиау. Из этого немецкого городка гитлеровцы удирали поспешно. Следы этой торопливости были видны повсюду. На окраине города и по сторонам дороги валялись замерзшие трупы фашистских вояк. В деревнях бродили принадлежавшие богатым фермерам коровы, свиньи, гуси, утки. Все это мычало, визжало, гоготало, крякало от голода. Наши бойцы доставали из сараев сено, из погребов картофель, из амбаров зерно, кормили и поили животных и птиц, доили коров, чтобы облегчить их страдания до подхода наших тылов.

Сам город оказался пустым. Во многих домах двери и окна были раскрыты, и ветер раздувал шторы. Лишь изредка встречались старики, но и те старались поскорее скрыться. Вероятно, геббельсовская пропаганда основательно запугала народ.

Мы расположились в домах на окраине города, невдалеке от аэродрома. Вскоре наши бойцы привели ко мне старого немца. Он хотел непременно видеть «русского начальника». Путая русские слова, старик указал на домик:

- Я прошью русский зольдатен не стреляйт и не бросайт гранатен в этот хауз. Там есть майне жена и дети.

- Никто вас не тронет. Мы не убиваем мирных жителей, - ответил я и поинтересовался, откуда он знает русский язык.

- Я был русский плен. Я был зольдатон в кайзер армии.

- Почему же боитесь русских? Они плохо с вами обращались?

- О, найн. Русский народ отчен карош. Но доктор Геббельс сказал, что русский большевик будет резать и стреляйт всех немцев.

- Это грубая ложь. Вас просто запугивали. Но если вы боялись, то почему не эвакуировались, остались здесь?

Отвечая на этот вопрос, старик рассказал мне и К. Ф. Федорову драматическую историю о том, что пришлось пережить местному населению в эти последние дни.

Когда советские войска подошли к границам Восточной Пруссии, фашисты сказали жителям, что русские никогда не пройдут через мощные укрепления, и запретили [215] всем не только эвакуироваться, но и говорить об этом. Большая часть жителей, за исключением гроссбауэров (зажиточных крестьян) и юнкеров (крупных помещиков), а также городских богатеев, и не собиралась покидать свои места. Когда же советские войска прорвали оборону и стали наступать, всем жителям объявили приказ о немедленной и обязательной эвакуации. Тех же, кто не уходил, выселяли насильно, им угрожали расстрелом и гнали под конвоем. Началась паника. Тысячи беженцев пешком, на колясках, лошадях и машинах устремились на запад. Все дороги запрудили. Отступавшие войска сгоняли их на обочины, давили гусеницами танков, броневиков и тягачей.

Семью этого немца-старика тоже выдворили и погнали под конвоем. Она попала в пробку у моста через реку Дайме. По этому мосту двигались войска, и семью не пропускали. Когда же войска переправились, кто-то пустил слух, что русские подходят. Беспорядочная толпа беженцев устремилась на мост.

Вскоре действительно подошли советские танки. Но никого из беженцев не тронули.

В этот момент раздался взрыв, и мост с находившимися на нем людьми взлетел на воздух. Его взорвали фашисты, не пожалев ни женщин и детей, ни стариков. На мосту и возле него погибли полторы тысячи человек. Это было самое ужасное, что увидел старик за свою жизнь…

Семья на свой страх и риск вернулась домой. Никто ее не тронул. Сюда же, к нам, старик пришел, чтобы предупредить «русского начальника» о том, что в доме живет мирная семья - его жена и внуки. Мать же этих детей, вероятно, погибла на мосту.

- У вас есть чем кормить семью? - спросил Федоров.

- Есть мало хлеба, картошки. Отчен трудно.

Мы посоветовались и разрешили старику взять со двора гроссбауэра, где располагался наш техсостав, корову, свинью, муки и картошки и попросили его присматривать за скотом и птицей на этом дворе. Он так обрадовался, что даже расплакался:

- О, майн гот. Данке шен, большой спасибо!…

Продолжая наступление, войска нашего фронта 26 - 31 января вышли к внешнему обводу обороны Кенигсберга, обошли крепость с севера и юга и оказались у залива Фришес-Хафф. Тем самым оставшиеся в Восточной Пруссии войска гитлеровцев были расчленены на три изолированные [216] друг от друга группировки: земландскую, кенигсбергскую и самую крупную - хейльсбергскую. В то же время войска 2-го Белорусского фронта вышли к заливу Фришес-Хафф северо-восточнее Эльбинга и отрезали войска врага, находившиеся в Восточной Пруссии, от территории самой Германии.

В ходе прорыва долговременной обороны противника и преследования его войск с 13 по 31 января летчики 18-го гвардейского авиаполка произвели более 680 боевых самолето-вылетов главным образом на сопровождение бомбардировщиков и штурмовиков, а также на прикрытие войск. При этом в воздушных боях они сбили 26 и подбили 10 самолетов. Своих потерь у нас не было.