Новогодний Подарок (СИ) - Нинель Лав

своей женой и сказал, что это наши премии за верность. Если бы кто-то рассказал о нем его благоверной, то вылетел бы с фирмы и уже приличной работы не нашел бы.

Федин все тщательно записал и задал вопрос, вроде бы не относящийся к разговору.

— Вам понравилось в Таиланде?

— Где? — удивилась Настасья.

— Ваша мама сказала следователю, что вы ездили встречать Новый Год в Таиланд.

— А, вы об этом, — уличенная во лжи, девушка совершенно не смутилась. — Я так маме сказала, чтоб не приставала — куда поедешь, да с кем поедешь.

— Понятно — конфликт поколений.

— Еще какой! Требует отчитываться, словно я маленькая девочка, а у меня своя личная жизнь: за мной с серьезными намерениями ухаживает высокопоставленный чиновник из Министерства Финансов — вот с ним я и встречала Новый Год у него на даче! Можете у него спросить.

— Если понадобится подтверждение вашего алиби — обязательно спрошу. Анастасия, теперь я задам вам очень важный вопрос и постарайтесь ответить на него правдиво… Зачем вы тридцать первого декабря ездили на улицу Бутлерова и что вы там видели?

Опустив глаза, девушка нахмурилась — признаваться в своих чувствах и открывать свою душу постороннему человеку было неприятно.

— Ладно, записывайте, — после короткого молчания решилась Настасья. — Утром я случайно услышала разговор Георгия Рудольфовича с какой-то женщиной — имени он не называл, и это меня заинтриговало и обрадовало одновременно: вдруг, думаю, он изменяет своей художнице, а это значит, что намерения у него не серьезные, и он ее скоро бросит — у меня снова появлялся шанс быть с ним вместе. Из разговора шефа я поняла, что он собирался с этой женщиной куда-то уезжать: Георгий Рудольфович несколько раз повторил, чтобы она была полностью готова к шести часам, и адрес назвал, куда придет машина — вот я и решила посмотреть, с кем это он собрался отдыхать.

— И с кем же?

— Да со своей художницей и поехал! Они как встречались в своем любовном гнездышке, так и продолжали встречаться — а я, то подумала, что он стал приводить туда другую женщину, но ошиблась. Я подошла к дому на Бутлерова около шести — Танк последние чемоданы в «Мерседес» затаскивал.

— Танк? Вы имеете в виду Тайнинцева — личного телохранителя Ватутина? — удивленно переспросил Федин — по словам телохранителя в это время он уже спал дома.

— Ну да… — не очень уверенно подтвердила секретарша и после короткого раздумья добавила: — Только на улице уже темно было, и близко к ним я не подходила: боялась, что заметят. Возможно, я и ошиблась — утверждать не берусь, но по фигуре человек, севший за руль «Мерседеса» был очень похож на Никиту.

Пометив в блокноте заняться розысками бывшего телохранителя Ватутина, Федин поднял голову, готовый слушать продолжения рассказа Настасьи.

— Что было дальше?

— Да ничего особенного, — поскучнела секретарша — ей вдруг до чертиков надоело говорить об упущенном любовнике — сколько ни говори, назад его не вернешь. — Они сели втроем в машину и уехали.

— А куда?

— Этого я не знаю.

Сведения о третьем участнике «побега» очень заинтересовали Федина — с появлением его дело начало проясняться: значит, Георгий Рудольфович Ватутин в Новый Год не остался в своей квартире на Бутлерова, как говорил водителю, а поехал куда-то с Вероникой Беляевой и кем-то третьим, очень похожим на Тайнинцева.

Попрощавшись с Настасьей, Федин поговорил с другими сотрудниками фирмы, но ничего нового не узнал: двойная жизнь шефа не была тайной для подчиненных, но Ватутин ни с кем из подчиненных не откровенничал и в свою жизнь не впускал. Правда, одна деталь в разговоре с начальником охраны насторожила Федина: мужчина нелестно отозвался о личном телохранителе Ватутина — мол, парень нахальный и не обязательный: в положенное время после «новогодних каникул» на работу не явился, а через несколько дней прислал факсом заявление о своем уходе.

Федин полистал блокнот и перечитал свои записи, сделанные во время беседы с Танком — им особо были отмечены день вылета Тайнинцева в Турцию и день его возвращения: четвертого и двадцать седьмого января — эта спонтанная поездка Тайнинцева в Турцию следователя заинтересовала. Заинтересовал не сам факт поездки, а то, что Тайнинцев уехал на столь долгий срок, не предупредив никого из начальства и не позаботившись о дополнительном отпуске (ведь официальные «новогодние каникулы» заканчивались тринадцатого января). Не предупредил, хотя билеты заказал туда и обратно, а значит, знал, что вовремя на работу не выйдет. Но, похоже, особо не переживал по этому поводу. Почему? И еще заинтересовала эта поездка Федина потому, что после нее, вернее, во время нее, Тайнинцев решил уволиться с работы. Почему? Другой работы у него пока нет — болтается парень без дела, собирается ехать за границу искать работу, а почему бы ему это время не поработать на фирме… Что могло произойти там заграницей, подвигнув его к увольнению? Или это произошло гораздо раньше — до поездки и, уезжая в Турцию, Тайнинцев уже знал, что уволится с этой работы, и особо не волновался из-за задержки.

К тому же на свет выплыл уличающий факт с сигаретными колечками — любой другой следователь на месте Федина ухватился бы за него двумя руками, но Федин разыскал бывшего водителя Ватутина Олега и телохранителя Игнатьева, опросил их, проверил алиби на моменты аварии и нападения на Инну Новикову и с легким сердцем вычеркнул обоих из списка подозреваемых — у одного и у второго было стопроцентное алиби.

Теперь в списке подозреваемых Тайнинцев значился под первым номером. И для того, чтобы хоть немного приблизиться к разгадке «дела», Федину пришлось ехать в Шереметьево.

45

— Чур, я на верхней полке! — Витек первым забежал в двухместное купе и, скинув рюкзак на мягкий «диван», с интересом прильнул к окну — так далеко из Москвы он уезжал первый раз. — Ну, когда мы поедем?

Инна и Дорохов вошли в купе в совершенно другом настроении — расставаться им ужасно не хотелось: они еще только учились жить вместе, открывая друг в друге все новые и новые качества, привыкая друг к другу и притираясь, как жернова, чтобы «мелить» семейные разногласия и житейские неприятности в мелкую муку.

— Я разберусь с делами и прилечу к вам. На недельку, но прилечу, — хмуро пообещал Дорохов, крепко держа жену за руку.

— Ну, когда мы поедем?

— Как только устроимся, я позвоню, — вздохнула Инна, не в силах оторвать взгляд от лица любимого.

— Деньги на телефон я положил — так что звони, когда захочешь и сколько