Новогодний Подарок (СИ) - Нинель Лав

Начиная понимать, что его «развели, как лоха педвльного», Дорохов довольно улыбнулся — вот какая драма разыгралась из-за его отказа заняться с ней любовью.

— Я тебе дам на него посмотреть перед смертью… и даже с ним попрощаться, — серьезным тоном пообещал он.

— А попрощаться это как? — заинтересовалась предложением Инна.

— Ну-у, погладить, поцеловать… пососать.

— Не, не, не! — не согласилось «заинтересованное лицо». — Прощание должно быть крепким, внутренне наполненным… чтобы чувствовалась его мощь… в прощающемся.

— Хитрюга, — засмеялся Дорохов. — Предупреждаю — секса не будет! По крайней мере сегодня… — не очень уверенно добавил он, чувствуя, как ее шаловливые ручки быстро готовят его «агрегат» к работе. — Э-э-э…

— Будет… — жарко зашептала Инна ему в ухо. — У тебя три варианта, дорогой муженек: будешь со мной драться, что категорически нельзя при моем ранении, будешь безучастно лежать, позволив себя изнасиловать, или мы потрахаемся осторожненько, совсем чуть-чуть, к удовольствию обоих… Обещаю второго раза сегодня не просить!

Что оставалось делать Дорохову? Драка сразу отпадает, быть изнасилованным собственной женой… как-то не прельщало, да и по рангу не положено: он полковник, а его трахает какая-то гражданская! Ладно бы генерал… И пришлось согласиться на третий вариант…

Все время помня о состоянии жены, Дорохов был нежен и бережен, ласков и заботлив (за неделю он так соскучился по жене, в нем скопилось столько нежной страсти, что он нацеловывал ее тело, оставляя на коже жгучие отметины), подводя своими ласками ее к оргазму, и одновременно и себя возбуждая и подводя к тому же. И входил он в нее осторожно, медленно, не глубоко, без резких движений и лишь почувствовав надвигающиеся спазмы оргазма задвигался увереннее, ритмичнее… «Блиц криг» своей быстротой немного разочаровал обоих, но у них все получилось и появилась уверенность в завтрашнем продолжении…

Эта ночь любви была самой трепетной, самой нежной, самой «сладкой» после долгой разлуки любящих друг друга мужа и жены и самой «плодотворной», принеся им обоим не только наслаждение друг другом, но и огромное счастье, о котором они пока еще не знали…

Целую неделю, после ухода «мужчин» из дома, Инна обдумывала со всех сторон план своего «расследования» и возникшие у нее справедливые сомнения: возможно, Леонид ошибся и у знакомого нотариуса видел не Георгия Рудольфовича Ватутина, а очень похожего на него человека. Но ее справедливые сомнения (Леонид был внимателен только к своей персоне, другие же люди мало его интересовали, поэтому он вполне мог ошибиться) очень быстро перевесило желание помочь обделенным детям. Однако, некие сомнения в достоверности полученной информации остались, и Инна (чтобы не очень разочаровываться) убедила себя в существовании двойника Ватутина (чего в жизни не бывает!), а заодно успокоила свою совесть — нельзя строить планы на непроверенных фактах!

Когда все детали «расследования» были хорошо продуманы, Инна, неожиданно для Дорохова, засобиралась в Новороссийск — отдохнуть и поправить здоровье. Ей очень хотелось, чтобы они поехали отдыхать вместе — для моральной поддержки, так сказать, а заодно и в свадебное путешествие, но Дорохова с работы не отпустили.

Инна огорчилась, но вида не показала.

Вместо Дорохова в поездку напросился Витя Ватутин — комиссия по усыновлению «дала добро» и пока оформлялись документы об усыновлении, он жил с ними, и Инне приходилось с этим считаться.

Брать мальчика с собой в поездку она не хотела и опасалась — она не собиралась сидеть на одном месте, а разъезжать «на перекладных» по огромной области в сопровождении десятилетнего мальчика было не практично и обременительно: о нем надо было заботиться, поить, кормить, развлекать, считаться с его интересами и потребностями. К тому же могла произойти случайная встреча с двойником Георгия Ватутина его погибшего отца — представив себе состояние мальчика в эту злосчастную минуту, Инна наотрез отказалась брать с собой Виктора. Но Дорохов и Витя просили, настаивали, обещали и, наконец, уговорили. Инна согласилась.

Соглашаясь на предложенную авантюру, она понадеялась на русский «авось». К тому же, встреча с двойником Ватутина могла и не произойти, а вот присутствие сына Георгия Рудольфовича при ее разговоре с родственником или подставным лицом, на которого была оформлена покупка земли, могло сыграть им на руку — знать, что дети Ватутина остались без средств к существованию — это одно, а видеть перед собой несчастного мальчика-сиротку — это совсем другое. Есть же у людей совесть!

И они стали собираться в «веселое весеннее путешествие», как выразился Витя Ватутин.

44

Федин не терял даром времени: имея на руках новую информацию, полученную от Тайнанцева и Дорохова, он по второму кругу начал опрос ближайшего окружения Георгия Ватутина.

Бывшие «домашние», немного пожившие на оставшемся от работы денежном пайке (смерть хозяина негативно сказалась на их материальном достатке) и обидевшись за это на Георгия Рудольфовича Ватутина, не пожелали больше хранить семейные секреты семьи Ватутиных и выложили Федину много интересных фактов.

Например, пожилой садовник рассказал, что иногда в хозяйском «Мерседесе», остановившимся у ворот, он мельком видел рыжеволосую женщину: Георгий Рудольфович выходил из машины, и вместе с телохранителем шел в дом, а в машине его дожидалась любовница. Федин высказал предположение, что это могла быть совсем даже не любовница, а коллега по работе, на что садовник тут же возразил, что коллег по работе, выходя из машины, не целуют и не успокаивают перед уходом.

Помощница по хозяйству — экономка тоже не осталась в долгу (даже не смотря на то, что «о покойниках говорят или хорошо или ничего») и обвинила хозяйку в излишних денежных тратах: значительные наличные суммы (по мнению очень любопытной женщины) оседали в карманах Валентины Николаевны после посещений ей магазинов — вещей покупалось «значительно» на меньшую сумму, чем указано было в «амбарной книге расходов» — (проверка чеков в пакетах была тому наглядным подтверждением). К тому же у помощницы-экономки вызывали подозрения слишком запланированные хозяйские поездки в косметические салоны и бутики — строго по вторникам и пятницам. Из этого разговора Федин сделал для себя вывод, что Валентина Николаевна была не так уж безгрешна, как казалось на первый взгляд, и возможно (Федин дважды подчеркнул слово «возможно») имела молодого сердечного друга, очень любящего дорогие подарки.

Кухарка тоже намекала на некую «подозрительную» связь хозяина: из подвала с катастрофической быстротой исчезали ее огуречно-помидорные заготовки, сделанные по особому старинному рецепту без уксуса. Федин внимательно выслушивал свидетелей, записывал их показания, сравнивал и, как только снова услышал намеки на «хозяйскую связь», сразу же поинтересовался у кухарки, почему она считает хозяйскую связь «подозрительной», заодно высказав предположение, что пропажа огуречно-помидорных заготовок, возможно, не