Наша трагическая вселенная - Скарлетт Томас

— А я на днях уничтожила целый роман, но в остальном все хорошо. Я просто все никак не могу начать. И завидую тебе. У тебя уже, кажется, больше двадцати тысяч слов?

— Что-то вроде этого. Кстати, я сделал, как ты советовала.

— И что же я, интересно, советовала? Надеюсь, что-нибудь хорошее.

— Советовала как можно подробнее описывать свой личный опыт и использовать традиционную повествовательную конструкцию. Рассказать не столько историю самой трагедии, сколько о том, как я о ней узнал, — ну и побольше о моей жизни на море. Я начал с того, что перечитал начало, там говорится о том, как Олли забрали в армию, — я тебе говорил, что их отправили в Ирак? — Эндрю протянул мне бокал. — За счет заведения. Все равно теперь с новым барменом дела у нас пойдут на лад!

— Спасибо. Кстати, я заказала «Зверя» по особому поводу!

— Ты же всегда его заказываешь.

— А, вообще-то да. Но все равно, помнишь Тима Смолла? Он подготовил очень хорошее предложение, и «Орб букс» планирует заказать ему роман. Но дело не только в этом. Теперь появился настоящий Зверь, и Тим отправляется на его поиски.

— Ну что ж, за Тима! — Эндрю поднял чашку с чаем.

— За Тима! — откликнулась я и подняла бокал. — А еще, что там по поводу сдачи домика на зиму? Я видела объявление на киоске.

— Да, Дом Ракушки, я его сдаю. Тебе нужен?

— Не знаю. А где он? И на что похож? Там сыро?

— Тут совсем рядом. Ничего особенного, но вид оттуда отличный. Сырости нет. Хочешь взглянуть?

— Да, было бы здорово. Я тут вроде как решила подыскать себе кабинет для работы.

— Но это целый дом, не просто комната.

— Да, я поняла, но все равно я бы посмотрела, ладно?

— Конечно. Сейчас только закрою кассу.

Эндрю оглядел паб.

— За несколько минут меня тут точно никто не хватится. Пойдем прямо сейчас, пока народу мало. Допьешь, когда вернемся.

В домике и в самом деле не было ничего особенного: гостиная с кухней на первом этаже и спальня с ванной на втором. Пол везде был дощатый, и только на кухне лежала серая плитка. Стены в комнатах были побелены. Зато в гостиной я обнаружила большой камин, и, как и обещал Эндрю, из окна открывался прекрасный вид на море. В центре комнаты перед камином стоял большой диван, а у окна — письменный стол со стулом. Я сделала глубокий вдох. Воздух был сухой, холодный и чистый — ну разве что немного пыльный.

— Тут побывали люди из службы вывоза мебели — вынесли почти все, — сказал Эндрю. — Они бы и дверные ручки поснимали, если бы я их вовремя не остановил. Диван со столом я все же попросил оставить. Подумал, вдруг пригодятся. Но могу и их выбросить, если надо.

— А кто владелец этого дома? Ты?

— Да. Тут жил мой дядя, когда паб еще принадлежал ему. Потом он умер, здесь осталась моя тетя, ну она тут все переделала под себя, дом стал совсем другим. А теперь и ее нет в живых, как ты понимаешь.

Я вспомнила, что в книге у Эндрю было что-то про его тетю. Она, кажется, единственная поверила в то, что он слышал над морем человеческие голоса.

— Мои соболезнования, — вздохнула я.

— В последние годы она жила в доме престарелых. Терпеть его не могла, мне было так стыдно. Думаю, сейчас ей намного лучше. Ну а мне в наследство достался этот дом, и значит, с ним надо что-то делать.

— А жить в нем ты не хочешь? — спросила я.

— Нет. Для меня он великоват. Мне уютнее наверху, над пабом. На флоте привык к замкнутым пространствам.

Я еще раз прошлась по комнатам, пытаясь представить себе, как все выглядело до визита службы вывоза мебели. Они хорошо поработали, дом был совершенно пустой и голый.

— А камин работает? — спросила я.

— Да. Дымоход совсем недавно прочистили. Я могу подбрасывать тебе дров за двадцать фунтов в месяц — будешь сама брать сколько нужно из сарая за пабом. Нашим вай-фаем тоже можешь пользоваться.

Беша принюхивалась к камину и махала хвостом.

— Собаке твоей тут нравится, — сказал Эндрю.

Нравилось здесь и мне. Я представила себе, как буду сидеть за столом у окна, писать перьевой ручкой, которую подарил мне Роуэн, и смотреть на проплывающие вдали корабли. Беша сможет ходить со мной на работу. У меня прекратятся эти постоянные приступы астмы. Мы будем приезжать по утрам, разжигать камин, гулять по пляжу и есть на обед рыбу с картошкой, а может, даже устриц в пабе. Надо только привезти сюда несколько полок и ковриков. Мне казалось, что это уже мой дом. И не хотелось отсюда уезжать.

— Мне тут очень нравится, — сказала я. — Можно, я подумаю?

— Конечно, но в четыре придет еще один человек. Я могу сказать ему, что уже сдал дом тебе, но ты, пожалуйста, дай мне знать, что решила, завтра утром, хорошо? Извини, что тороплю, но это такое дело, зевать нельзя.

— Вообще-то мне необязательно думать, — сказала я. — Ты не против, если я его все-таки сниму?

— Я только за, — он широко улыбнулся.

— Тебе нужны какие-то рекомендательные письма, все такое?

— Нет. Я же тебя и так знаю. Сможешь заплатить за месяц вперед?

— Да, конечно. И дрова мне понадобятся. Я тебе выпишу чек, хорошо?

Мы вернулись в паб. Я выписала чек, и Эндрю отдал мне ключи.

— В объявлении написано «сдам на зиму», но вообще-то я не знаю, что буду с ним делать дальше, — сказал он. — Примерно до июня он точно твой, а там посмотрим — может, и дольше поживешь, если тебе понадобится. Через пару летя, наверное, его продам или переоборудую в нечто более презентабельное, чтобы сдавать отдыхающим на лето. Ну а пока давай, как договорились.

— Отлично. Просто замечательно. Спасибо!

Я бросила ключи в карман куртки. Мое пиво так и стояло на барной стойке, где я его оставила. Я сделала глоток — оно пахло мускусом и землей.

— Эндрю, послушай, — вдруг вспомнила я. — Пока я не ушла, можно тебя еще на минутку? Хочу кое о чем спросить.

— О чем?

— Об эффекте плацебо. Я помню, ты как-то раз об этом рассказывал…

Он кивнул.

— Да, было дело. Что конкретно тебя интересует?

— Я тут прочитала одну книгу, и в ней говорится, что все лекарства действуют сильнее, если в них веришь. И я задумалась, насколько все это правда.

— Ты ведь наверняка слышала, что теперь говорят о прозаке? — спросил он. — Настоящая сенсация.

— Да. Мне это показалось очень странным. Мой брат его принимает. Говорит, что прозак полностью изменил его жизнь. Неужели все настолько сильно зависит от головы?

Эндрю пожал плечами.

— Я думаю, что многие болезни начинаются у нас в голове. Особенно депрессия. В последнем номере «Нью Сайентист» есть статья о том, что валиум помогает только в том случае, если люди знают, что принимают его. Доказательств эффекта плацебо с каждым годом становится все больше. На флоте я встречался с этим на каждом шагу. Как-то раз один сержант слег с инфекцией дыхательных путей, и капитан сказал мне, что на пробу прислали новые антибиотики. Якобы они были лучше и сильнее старых — нам часто доставались разные подозрительные новинки вроде этой. В общем, дал я этому сержанту антибиотик — инфекция прошла, никаких проблем. И только потом, спустя долгое время, капитан признался мне, что кто-то забыл погрузить на борт ящик с антибиотиками и на самом деле я лечил того парня просроченными витаминами. Черт знает, откуда они вообще у нас оказались. Бесконечные коробки этих непонятных таблеток. Я тогда впервые воочию наблюдал эффект плацебо, и это потрясло меня до глубины души. Конечно, такую историю кому угодно не расскажешь — что это за врач, который даже не знает, чем лечит пациента! А ведь есть еще и эффект ноцебо — слышала о таком?

— Нет. А это еще что такое? Плацебо, но наоборот?

— Ага, что-то вроде того. Это когда люди думают, что больны, а на самом деле здоровы. Говорят, именно на том же принципе основано действие заклинаний вуду. Если кто-то верит, что проклят и вот-вот умрет, то он действительно берет и умирает. На эту тему тоже проводилось много исследований.

— Как во всем этом вообще можно разобраться? — возмутилась я, отхлебнув еще пива.

— Ха, так, вероятно, в этом-то весь смысл.

— В чем? В том, чтобы никто ни в чем не мог разобраться?

— Вроде того. А еще в связи с этим встает вопрос, зачем вообще нужна медицина. Если нет никакого смысла давать людям химические средства, раз их мозг сам способен все в организме наладить… А может быть, мозг в состоянии справиться лишь с частью проблемы. Я слышал об одном эксперименте, когда людям, страдавшим От головной боли, давали на выбор две таблетки, хотя в действительности их было четыре: аспирин известной марки и безымянный аспирин, а также плацебо под видом аспирина известной марки и плацебо под видом безымянного аспирина. Обыкновенный аспирин справился с головной болью лучше, чем безымянное плацебо, зато плацебо, скрывавшееся под видом известного аспирина, оказало на испытуемых почти такое же действие, как безымянный аспирин. То есть выходит, что название лекарства повлияло на процесс исцеления. Это еще раз свидетельствует о том, как велика роль нашего сознания. Но нельзя же отправлять людей молиться или плясать под барабаны, когда они захотят, чтобы им выписали антидепрессанты, — не те сейчас времена. Ты будешь про эту книгу писать?