Рыбкина на мою голову - Алекс Коваль

я добралась до квартиры, не знаю. Взгляд плыл от слез. Я чувствовала себя мерзко. Жалко. Я никогда, никому не говорила подобного. Не признавалась в своих чувствах. Потому что их и не было. Угораздило же так вляпаться. В этого взрослого, неуравновешенного, чересчур любвеобильного индивида.

Даже самой на мгновение стало смешно от сложившихся слов в голове.

Открываю дверь квартиры, и на меня тут же налетает Кася. И все, моя выдержка, которая продлилась считанные секунды, развалилась, так и не окрепнув.

Захлопнув дверь и закрыв ее на ключ, упираюсь спиной в стену и сползаю по ней на пол. Снова накатила истерика. Кася сидит рядом, вылизав, наверное, не по одному разу мое лицо и руки, поскуливает.

– Так, и чего я раскисла? Ну, подумаешь, беда какая, – горько усмехнулась. – Пора брать свою жизнь в свои руки, – потянулся к собаке, потрепав по макушке. Залезла в свой рюкзачок, доставая телефон. В записной книжке отыскала номер подруги. Надеюсь, она меня сможет приютить на какое-то время. А дальше я буду думать, как быть.

– Ксю, – говорю, как только слышу, как отвечает подруга.

– Боже, Владка, что там на твоего дракона-Пашу нашло? – взволнованно затараторила девушка. – Он тебя обидел? Ты бы знала, как тут метал и рвал Жорж.

– Нет, не обидел. Но я к тебе с просьбой. Выручишь?

– Да все, что угодно, – от такого ответа подруги я разулыбалась.

– Могу я пожить  тебя, пока не найду себе квартирку? Не хочу больше оставаться под надзором дяди Паши. Хватит.

– Конечно! – воскликнула Ксю. – Собирай свои шмотки, Каську в охапку и ко мне. У меня как раз родители улетели отдыхать. Так что у нас в распоряжении вся квартира аж недели на две.

– Тогда я собираюсь и, как буду выезжать, наберу тебя.

Не медля, я откладываю телефон и первым делом решаю переодеться, чтобы не испортить ненароком костюм. Складываю его аккуратно, помещаю в чемодан. И натянув привычные джинсы с толстовкой, принимаюсь за сборы. Бегаю из комнаты в комнату, собираю все-все, чтобы ни одна мелочь не смогла напомнить здесь о моем пребывании.

Я глупая? Да как бы не так! Избалованная? Да ни разу! Как он понял, что я такая? Он своих рин видел? Он понимал их меркантильные намерения? С ними он, значит, глух и туп, а на мне прозрел. Старомодный дурак.

Хожу, бурчу себе под нос и собираю свои вещи. Затолкав, кажется, все в чемодан, уселась на него сверху. Оглядываю все вокруг. Вроде ничего такого не попадается на глаза. Надо еще освободить свой рабочий стол, там накопилось прилично макулатуры. И не упуская времени, которое уже ползло к полуночи, я стала собирать все то, что нужно было для учебы, в свой рюкзак. И в итоге пришлось занимать еще пару пакетов. И как я это все унесу, ума не приложу. Но отступать не буду.

Вызываю такси, еще раз перед выходом оглядываю квартирку и у самого порога вспоминаю о папке, которая лежит в столе. Быстро возвращаюсь, вынимаю свое сокровище. И бегом к выходу. Кася на поводке, поводок затягиваю на запястье. Чемодан с пакетом в одной руке и во второй два пакета. Прожила всего ничего, а пакетов больше при выезде стало.

Проходя к входной двери, замираю у смежной. За ней тишина. Разочаровалась ли я, что Паша не побежал меня успокаивать? Не хочу себя обманывать, но я очень бы хотела, чтобы он пожалел о сказанных им словах. Оставить записку? А нужна ли она ему? Я думаю, он вообще обрадуется и закатит пир, узнав, что Влада-ходячая-беда съехала и больше не будет отклеивать от него силиконовых куриц. А руки так и зудят что-нибудь ему накатать. И я сдаюсь, позволяя себе еще одну маленькую глупость или шалость, называйте это, как хотите. В голове так и крутится одна фраза из советского, всем известного мультика. Правда, я ее немного укорочу, под стать ситуации.

Из рюкзака достаю блокнот и ручку. И быстро пишу:

“Желаю счастья в личной жизни. Пух”.

Закрыв квартиру на ключ, я замешкалась на секунду. А куда, собственно, ключ? Не пойду же я к Паше после всего, что я о себе услышала, отдавать ключ и объясняться, куда я собралась посреди ночи.

Вызываю лифт и благополучно загружаюсь в него. А спустившись на первый этаж, у ящиков для почты, что расположены здесь вдоль стены, отыскиваю его и кидаю в щелочку ключи.

Выхожу из дома с притихшей Касей, оглядываюсь на дом, мысленно прощаясь, и тороплюсь к такси, которое уже ожидает. Водитель помогает погрузить вещи. И наконец, сев в машину, пристроив рядом Касю, набираю сообщение подруге, что выезжаю. И прошу встретить меня на улице, чтобы помочь с вещами.

Ксю, как и обещала, ждет уже у подъезда. Мы быстро поднимаемся в квартиру, и пока подруга готовит что-нибудь для перекуса, я располагаюсь на выделенном для меня диване. Вещи распаковывать не тороплюсь. Все буду доставать по мере надобности.

Через минут десять мы сидим за столом на кухне, попивая ароматный чай с вкусными бутербродами.

– И что же на него нашло? – не унимается с допросом Ксю.

– Не знаю, – пожимаю плечами.

Ксю смотрит на меня, выжидая. А у меня все внутри болит от обиды и отчаяния. Вроде и сделала все правильно, а все равно волнительно.

– Я призналась ему в любви, я дура, да? – смотри на подругу, чувствуя, как снова слезы собираются в глазах.

– То, что призналась, нет, не дура. А вот то, что влюбилась в неотесанного чурбана, да, – с нежностью смотрит на меня, а мне от этого еще хуже.

– Он не чурбан. Просто я не в его вкусе и малолетка в придачу, – шмыгаю носом.

– Пошли, – вдруг поднимается на ноги Ксю.

– Куда? – удивленно смотрю на нее.

– Пошли, увидишь, – хватает меня за руку и тянет в прихожую, останавливая перед зеркалом. – Смотри.

– Что? Куда смотреть? – не понимаю ее намеков.

– На себя смотри. Как такая красота может не нравиться? Ты посмотри, какие глаза, а губки? М? А волосы какого у тебя необыкновенного цвета? А эти веснушки? Тебя солнышко любит, дурочка! И фигурка, ну? На тебя парни смотрят при встрече. А ты не замечаешь.

– Да ну, брось, – смущаюсь от ее неожиданных слов.

– Ну, вот когда улыбаешься,