Ричард Длинные Руки – коннетабль - Гай Орловский

Они ждали и ждали, а потом, когда ощутили, что ждать бесполезно, вернулись в город. С тех пор уже никто не решается что-то искать там. Ни группой, ни в одиночку.

Я подумал, сказал осторожно:

– Ну, насчет одиночек, я бы так не сказал…

– Почему?

Я пожал плечами:

– В каждом из нас живет эта уверенность, что, мол, у вас не получилось, а у меня вот получится все. И я вернусь богатым, счастливым и могучим. А вы будете завидовать…

Соммерс взглянул остро, но промолчал, а Тиранит продолжил, что если пойти правее, там никаких пальм, зато прекрасная зеленая трава, небольшое озеро с чистейшей холодной водой, где водится великолепная рыба. И все проходит благополучно, во всяком случае – проходят. Хотя и рассказывают, что слышали, как дрожит земля, будто некто огромный пытается выбраться, иногда из глубин доносится мощный рев, настолько жуткий, что можно сойти с ума. Некоторые седели в одночасье, услышав этот рев.

В озере видели верхушки мачт затопленного корабля, хотя само озеро меньше предполагаемых размеров корабля с такими матчами. Многие слышали, как хлопают паруса, как отдает приказы капитан, даже слышали топот ног моряков по палубе. И еще странное: примерно каждый пятый умирает на третий день, как покидает это мирное зеленое пятно с безмятежным озером.

– И только Фенигор ходит безнаказанно, – сказал Соммерс с ухмылкой.

– Так то Фенигор, – возразил Тиранит.

– А кто этот Фенигор? – спросил я.

Тиранит пожал плечами, лицо потемнело.

– Он уже и не человек вовсе… Даже в озеро заходил спокойно.

– Что-то находил?

Он снова пожал плечами:

– А ему ничего не надо.

Соммерс прорычал:

– Если бы я так мог…

Не дал Бог свинье рог, подумал я мстительно. А то бы всех перебодала. И крыльев не дал, чтоб небо свиным рылом не изрыла.

После передышки Соммерс взял такой темп, что я заподозрил в обычной подлянке: хочет, чтобы я свалился, признал себя неженкой.

Я бы свалился, но в последний момент Тиранит, проходя мимо почти отвесной скалы, вдруг остановился, постучал по камню и сказал несколько слов очень быстро и с непривычной интонацией.

Соммерс раздраженно оглянулся.

– Ты чего?

– Да хочу новичку показать, – ответил Тиранит с усмешечкой. – Нам привычно, а вот ему…

В каменной стене, древней и ветхой, проступила багровая дверь с нарисованной пентаграммой. На моих глазах налилась огнем и, разгоревшись до оранжевого огня, вспыхнула зловещими искрами, что шипели, сгорая в воздухе.

Тиранит отступил на шаг, страха на его лице нет, оглянулся на меня с усмешкой.

– Как тебе это? Мираж?

– Если бы не искры, – ответил я, – можно бы сказать, что да, еще какой! Магия и все остальное, но искры шипят, это взаимодействие с воздухом… нет, это не мираж.

Он кивнул.

– Верно. Все реально. Но в то же время – мираж. Правда, наполовину.

– А для чего это?

– Смотри, – ответил он, добавил с усмешкой: – Может, увидишь что-то знакомое.

Он проговорил несколько слов, протянул руки к двери, но злые искры стрельнули в его сторону. Он отдернул кисть, выругался. На двух пальцах, как я успел заметить, сразу вздулись волдыри. Я смолчал, а Тиранит повторил заклинание, еще громче и отчетливее.

Пентаграмма исчезла, Тиранит зло дернул за ручку, дверь исчезла. На ее месте остался проем, я рассмотрел по ту сторону вроде бы зеленое поле, наполовину скрытое туманом.

– Ну как? – спросил Тиранит.

Соммерс нетерпеливо притопывал ногой, я все еще переводил дух и делал вид, что его не замечаю, подыгрывал Тираниту, широко раскрывая лоб и глупо тараща глаза.

– Обалденно, – сказал я. – Да что же это такое? Да как же оно так вдруг из ничего? Прямо из камня?

Тиранит довольно скалил зубы.

– Вот такое чудо!

– И что там? – спросил я. – В чуде?

Он перестал улыбаться, сказал уже раздраженно:

– Барьерное место внутри Барьера.

– Как это? – переспросил я.

– А вот так, – ответил он еще злее. – Зайти можно, выйти – нет. Во всяком случае, еще никто не вернулся. Хочешь попробовать?

– Нет-нет, – ответил я поспешно и на всякий случай отступил, чтобы не пихнули в спину. – Не такой уж я и любознательный. Вообще-то я любознательный, но так… местами. Полосками.

Саммерс рыкнул:

– Все, хватит! Пошли!

– Пошли, – согласился и Тиранит.

Я едва поспевал за ними, оскальзывался на гладких камнях, как только и ухитряются прыгать, как в цирке. Однажды брякнулся на спину и успел увидеть, что тяжелые облака несутся по небу уже не со скоростью скачущего табуна, а обогнали бы и курьерский поезд. Даже не облака, а массивные красно-черные тучи. Под ними дрожит и прогибается небосвод, а они мчатся так, что почудилось нечто библейское, словно то ли первый или второй день творения, то ли бурно создается атмосфера молодой Земли, а в океане начинает зарождаться жизнь…

Соммерс тоже взглянул на небо, лицо посерело. Я видел, как заметался его взгляд.

– Что это? – крикнул я.

– Надо успеть вон до тех скал! – прокричал он.

Я только открыл рот для вопроса, как Соммерс и Тиранит со всех ног ринулись к темнеющим норам в красноватой стене горной породы.

Я помчался за ними, меч бьет по спине, молот оттягивает пояс, бежать тяжело, я уже забыл, как это без коня, а далеко за спиной раздался жуткий шелест, будто миллионы крупных раков выползли на берег. Я чувствовал, что задыхаюсь, глаза вылезают из орбит, стена с норами приближается быстро, но еще быстрее за спиной нарастает этот ужасный звук, а еще в спину пахнуло жаром и запахом горелого.

Соммерс упал и перекувырнулся, но тут же подхватился и, придерживая за спиной мешок, побежал почти на четвереньках к норе. Тиранит, хрипя и задыхаясь, вбежал в нору, слышно было, как споткнулся и с проклятием грохнулся там в темноте.

Я вбежал последним в ближайшую пещерку, пахнуло смрадом, а под ногами захрустели кости. За спиной страшно прошелестело, я увидел, как настигающая нас серая стена надвинулась и даже попыталась ворваться в пещеру.

Каменная стена затряслась, камни заскрипели. Серая пелена на миг скрыла все по ту сторону пещеры, а когда ливень прошел, я с ужасом увидел, как земля кипит и вспухает огромными волдырями.

Сильно пахнет горелой землей, воздух жаркий и сухой настолько, что я закашлялся. Кипящая земля медленно успокаивается, волдыри застывают неправдоподобно гладкими куполами, словно в землю наполовину погрузились круто сваренные и очищенные от кожуры яйца динозавров.